Молиться — молюсь, а верить — не верю

Известный благотворитель, создатель фонда «Династия», пионер российского рынка сотовой связи Дмитрий Зимин, активно жестикулируя, рассказывает о некоторых фактах правления Николая Второго. Кто из нас кому экскурсию проводит? Вообще-то он здесь впервые: на Ганину Яму, куда в 1918 году после расстрела были привезены останки последнего российского императора и его семьи, мы решили поехать спонтанно. В дороге выяснилось, что отречение царя от престола принимал двоюродный брат бабушки Зимина, Веры Николаевны Зиминой (Гучковой), — председатель третьей Госдумы Александр Гучков. Гучков и его коллега-депутат Василий Шульгин в марте 1917 года привезли в Псков, где в тот момент находился Николай Второй, манифест отречения от трона. «Получается, я каким-то образом к этому событию причастен, — Зимин рассматривает поклонный крест. — Иногда встречаюсь с сыном Гучкова, Андреем Александровичем. Он живет в Париже». 

Мы ходим по святым местам, слушаем церковные песнопения, рассматриваем фотографии царской семьи, говорим о храмах, государственности, роли тех или иных событий в российской истории и о благотворительности. 

— Дмитрий Борисович, в дореволюционной России люди охотнее жертвовали деньги. Что изменилось? Культура? Пока мы сюда ехали, вы рассказывали, что в Америке нормально, когда ты отправляешь 100 — 200 долларов в месяц в разные благотворительные фонды.

— В Штатах это действительно нормально. У нас утрачены традиции. Но я не могу говорить за всех, остановлюсь на одном тренде частной благотворительности — рано или поздно все крупные бизнесмены становятся меценатами. Они заработали денег значительно больше, чем им необходимо для удовлетворения потребностей, и отходят от активной деятельности. По сути это единственный для них выход. Неправда, что они кроме бизнеса ничем другим заниматься не могут. Возьмите Билла Гейтса, который отдал чуть ли не 90% своего состояния. Меня можете взять: я создал фонд «Династия», куда с согласия семьи отдал почти все. Мне говорили: «Вы же с такими миллионами что угодно могли сделать». Что? Продолжать заниматься бизнесом? Во-первых, ты уже не хочешь, во-вторых, есть некое давление общественности: мол, он сделал «Вымпелком», сейчас чем бы он ни занимался, сделает второй «Вымпелком». К дьяволу! Клянусь: больше ничего делать не буду, все, устал. Отдать накопленное наследникам — их погубить: большие незаработанные деньги могут снести крышу. Так что уход из бизнеса в благотворительность — стандартный путь, обычное человеческое поведение. Можете предложить другие варианты? Нет!

Это не замаливание грехов

— В России можно по пальцам перечесть бизнесменов, которые отошли от дел и занимаются благотворительностью.

— Слушайте, ребята, я не виноват в том, что среди многих наших бизнесменов оказался самым старым. Ну, извините, так получилось. Когда они подойдут к этому возрасту, будет то же, я почти уверен. Опять-таки многие из известных предпринимателей начали заниматься благотворительностью еще в разгар бизнес-деятельности. Если помните, один из крупнейших благотворительных фондов создал в свое время Михаил Ходорковский. Владимир Потанин, Михаил Фридман — крупные благотворители.  

— В обществе долгое время бытовало мнение, что богатые люди занимаются благотворительностью не по собственной инициативе. 

— А зачем тогда?

— Чтобы не провоцировать негативное отношение к себе, своему положению, состоянию. 

— Мне кажется это удивительной гнусностью. Чушь собачья! Разве так нужно оценивать естественные человеческие стремления, альтруизм. Так можно все извратить. Ты делаешь добро, не потому что так положено или от тебя этого ждут, а потому что это приносит тебе внутреннее удовлетворение. Надо воспитывать в обществе уважение к богатству, собственности, понимание, что, когда человек на что-либо жертвует, он не замаливает грехи. 

— Пожалуй, чересчур идеально получается. 

— Вовсе нет. Кроме высоких гражданских мотивов, есть и эгоистические посылы. Например, если говорить о «Династии», то я повлиял на направление деятельности фонда. Мы не помогаем больным и сиротам. Это тоже важно, но наш выбор пал на поддержку талантливых ученых, подающих надежды, популяризацию науки. Почему? Отчасти это личная блажь, если хотите. Может быть, такой выбор связан с тем, что мое поколение воспитывалось на научно-популярной литературе. И потом мне нравится общаться с умными людьми. У моего друга американского бизнесмена Оги Фабела есть небольшой частный фонд, работает уже лет 15. Когда Фабел видит, что ребята, которым он помогал, выбились в люди, он счастлив. Дай бог, чтобы как можно больше бизнесменов испытали это чувство, что они помогли состояться другим людям.

Среда для мозгов

— «Династия» помогает только российским ученым?

— Первое время мы давали гранты только тем, кто работает в нашей стране. Но было несколько случаев, когда мы не прекращали помогать и тем, кто уезжал за рубеж. Например, есть замечательный ученый-биолог Женя Нудлер. Сейчас он профессор Нью-Йоркского университета, публикуется в самых престижных журналах. Поговаривают, что может стать кандидатом на Нобелевскую премию. В том числе с помощью денег нашего фонда он создал филиал своей лаборатории в Москве. Бывает здесь время от времени. Толковый парень. Если ему, чтобы состояться как ученому, пришлось уехать, ну что же, значит, так надо было. 

— То есть в России не сформирована среда, которая способна удержать талантливых людей?

— Такие условия у нас не созданы. Мы проигрываем конкуренцию за человеческие таланты. А без них не видать нам экономики знаний. Нам нужна такая среда, где будут как минимум терпимо относиться к тем, кто мыслит иначе, чем остальные. Ведь именно такие люди способны придумать что-то новое, решить проблемы, стоящие перед обществом. Разве появилась бы в США Силиконовая долина, если бы там были гонения на инакомыслящих? В 2008 году я в составе российской делегации посетил Сан-Франциско. Там существует целый район для людей нетрадиционной сексуальной ориентации, никто их не разгоняет и не унижает. Вместе с нами был известный ведущий Михаил Таратута, он много лет провел в Америке и много любопытного показал. С его подачи мы с женой посетили необычную церковь как раз в упомянутом квартале. Весьма любопытное зрелище. Представьте себе, на сцену выходят прихожане в майках и джинсах и начинается богослужение-концерт. Потом все они начинают обниматься, желают добра и мира всем присутствующим. Действо шло часа полтора. Такого праздника добра я еще нигде не видел. 

— Я тоже был в составе этой делегации. Помните, мы тогда посетили несколько стартапов. И везде говорили, что самое важное — даже не инвестиции, а мозги, идеи. Для этого серьезно необходимо вкладываться в образование. В частности в крупнейших вузах создавать эндаумент-фонды. 

— Думаю, что для крупных образовательных учреждений создавать собственные эндаументы и становиться независимыми — единственный способ стать вузами мирового уровня. Есть люди, готовые вложить деньги в эндаументы, и это очень правильное решение. Получится это в России? Не знаю. Россия — своеобразное государство, которое иногда демонстрирует редкий в мировой истории пример регресса в развитии. Больно об этом говорить, но это, скорее всего, так.

О телевизоре и подонках

— Фонд уделяет серьезное внимание и издательской деятельности, ориентируясь на читателей любого возраста, от дошкольников до дипломированных специалистов. 

— Стремимся совместить серьезную научную литературу с научно-популярной. Главная задача — привлечь интерес к знаниям, науке. Ведь это очень важно — выработать у человека на всю жизнь постоянный голод на знания, новую информацию. Когда человек без книги не может поесть или, уж простите, пойти в туалет. Эту идею нужно нести в массы. Проводником в том числе является и научно-популярная литература. В советские годы все мальчишки повально увлекались фотографией. Напечатать фотографии, пленку проявить под покрывалом — это же целая история. А сейчас никто даже не представляет, как работает фотоаппарат — нажал кнопку и порядок.

Радиоприемник, да что там — телевизор можно было собрать самостоятельно. 

Я первое изображение в телевизоре увидел в 1951 году, это был фильм «Мичурин». Тогда казалось, что это верх человеческого прогресса. Единственный телецентр был в Москве, на Шаболовке. Я не говорю, что сейчас этим же нужно заниматься, есть другие сферы индивидуального технического творчества, связанные с программированием, например. Но надо формировать 
интерес к этому у нынешних детей, развивать в них тягу ко всему новому. 

Образование поможет нам преодолеть агрессию — основу всех войн. Есть замечательная книга «Непослушное дитя биосферы» Виктора Дольника. Там интересные вещи написаны: во всех стадных сообществах, будь то собаки или еще кто-нибудь, где есть альфа-самец, около него со временем обязательно организуется слой подонков. Среди людей тоже имеются такие, которые агрессию никак больше проявить не могут, только при близости к власти. Это есть и в подростковых группировках, и среди тех, кто старше. 

— Намекаете на политическое устройство некоторых стран? Как вы относитесь к оппозиции? 

— С пониманием и симпатией, ходил на большинство акций на Болотной и Манежной. Не в центре событий, конечно, был, в сторонке стоял. Много знакомых видел, Бориса Немцова, например. Не один раз уже говорил, что я патриот, но ни за одну страну мне не бывает так стыдно временами, как за свою собственную. Мне хорошо храбриться, я все-таки свободный человек. 
К действующим крупным бизнесменам претензий нет, они не могут позволить себе заниматься активной политической деятельностью. Если бы у меня был другой статус, и я бы помалкивал. 

— Вы одним из первых выступили против ареста Ходорковского. И сейчас ему симпатизируете?

— Да. Я вообще с большим уважением отношусь к тем, кто создал и развивает бизнес в России. Как правило, это очень умные и образованные люди, но по ряду причин непубличные. Есть место, где они могут поговорить без свидетелей. Дважды в год в Нью-Йорке и Москве встречаются лидеры российского и американского бизнеса. Уже 15 лет я на эти встречи езжу. Состав участников изменился. В первом был, например, Владимир Гусинский. Со многими, кто и сейчас является лидерами, я познакомился именно там. Знакомство привело к тому, что РСПП был создан в новом составе. Приезжают большей частью российские бизнесмены, без корреспондентов, без посторонних, там наша публика чувствует себя комфортно, ведет откровенный разговор. Иногда создается впечатление, что наши друг с другом общаются, а не с американцами. На одной из таких встреч и прозвучало известие, что арестован Ходорковский. Это был взрыв, стали всех обзванивать, пришел Чубайс, было опубликовано заявление. Но накала хватило лишь на несколько суток. Уже много лет прошло, могу рассказать. Володя Потанин говорит: «Может, мы зря тут психуем, вечером его уже выпустят или завтра». Я спрашиваю: «А если нет?». Тут раздаются возгласы: «Тогда мы им устроим». Помните знаменитое путинское — «прекратите истерику»? Спустя какое-то время звоню тем, кто собирался «что-то устроить» и говорю: меня не забудьте. А мне бурчание в трубку. Но повторюсь, это не их характеризует, а обстановку у нас в России.

Почти сакральное

— Как вам в таких условиях удалось бизнес с нуля создать? Известно, что до Вымпелкома, в начале 90-х вы вместе с группой инженеров Радиотехнического института запустили малое предприятие «КБ Импульс», которое проектировало и выпускало радиоаппаратуру гражданского назначения. Но выстрелил именно «Вымпелком» (ТМ «Билайн»). В 1996 году он стал первой компанией в истории новой России, которая разместила свои акции на Нью-Йоркской фондовой бирже.

— Это был уникальный проект по запуску сотовой связи в России, потому что не опирался на финансовую поддержку государства. Наши партнеры предоставили нам беззалоговую кредитную линию. Первым поставщиком оборудования, на котором мы создали первую сотовую сеть, стала компания Оги Фабела. Нам удалось сформировать предприятие западного формата, ничего похожего в нашей стране тогда не было. Это был настоящий драйв — делать компанию такого уровня. Я, советский инженер, много лет проработавший в ВПК, массу нового тогда узнал, например, что долгосрочное финансирование базируется на пенсионных фондах. Я с удовольствием вспоминаю это время. 

— Вас устраивают нынешнее положение «Билайна», его стратегия? 

— Докладываю: взял себе за правило, за некое внутреннее ограничение ничего не говорить о нынешней политике «Билайна». 
Я уже не «Билайн», я на него не молюсь как на икону. Так сказал поэт о России, но я могу тоже сказать и о «Вымпелкоме»: «Тебе, моя Русь, не Богу, не зверю, молиться молюсь, а верить — не верю». Поэтому ничего говорить не буду, для меня это почти сакральное.

— Каким вы видите телеком через 5 — 10 лет? 

— Я начинал заниматься телекоммуникационным бизнесом, когда возможность иметь телефон в кармане рассматривалась как чудо. Со временем это стало такой же обыденностью, как водопровод или канализация. Вы много думаете об операторах, которые обеспечивают вас водопроводом или канализацией? Точно такой же банальной услугой будут и телекоммуникации. Это здорово! В то же время это не очень мне нравится, я люблю тот романтический период, когда сотовый телефон был чем-то необычным. И поэтому благодарю всевышнего, что вовремя успел этим делом позаниматься. Но это было очень давно, тогда в России не было столько хороших ресторанов, как сейчас, а Тверская не была так похожа на Манхэттен рекламными вывесками. Помню, во время штурма Белого дома у меня попросили две трубки для переговоров, но не могу вспомнить, кто их взял. Кстати, так и не вернули. Те еще были времена. Недавно, кстати, Ельцина вспоминал, некоторые его поступки понять не могу, но он хорош уже тем, что привел Гайдара в экономику и защищал его.  

— Фонд много времени отнимает? Свободное время остается? 

— Я вольная птица. Часто бываю в Европе. Ездил в Куршавель, на лыжах катался. Была хорошая компания: правнуку 8 лет, мне почти 80. Если меня поставить вертикально и помочь застегнуть крепления, я еще многое могу. 

Дополнительная информация

Зимин Дмитрий Борисович родился 28 апреля 1933 года в Москве. Отец, преподаватель Московского механико-машиностроительного института им. Баумана, в 1935 году был арестован и погиб в лагере. Мать работала машинисткой. Предки Дмитрия Зимина знамениты тем, что проектировали и строили столичный водопровод, основали шелкоткаческое производство в подмосковных Дрезне и Орехово-Зуеве, в начале XX века один из них (Сергей Зимин) создал частный оперный театр.

Учился в Московском авиационном институте. Больше 35 лет проработал в радиотехническом институте: был начальником лаборатории, начальником отдела, заместителем главного конструктора. Занимался радиолокационными станциями системы противоракетной обороны. Доктор технических наук. Является автором более ста научных трудов и изобретений, лауреатом премии имени А.С. Попова Академии наук СССР (1965) и Государственной премии РФ (1993).

В 1992-м основал компанию сотовой связи «Вымпелком». Была запущена в действие и заработала пилотная станция мобильной связи стандарта AMPS, покрывавшая Садовое кольцо и имевшая начальную емкость около 200 абонентов. В 2001 году, когда абонентская база «Вымпелкома» превысила миллион абонентов, компания вышла на прибыльность, а в состав акционеров вошла группа «Альфа», Зимин добровольно оставил пост генерального директора и стал почетным президентом. Тогда же основал фонд некоммерческих программ «Династия». С 2007 года ежегодно на благотворительные программы «Династия» тратит около 10 млн долларов.

В 2000 — 2003 годах — член Совета по предпринимательству при правительстве РФ. Почетный член бюро правления РСПП. Член-корреспондент Российской академии инженерных наук, профессор Высшей школы экономики, член Президиума Российской академии бизнеса и предпринимательства

Артем  Коваленко 
Эксперт-Урал №4 (541) 28 января 2013