Командарм Белов

История произошедшая с командармом 1-го ранга,Иваном Панфиловичем Беловым занимает особое место в истории чистки РККА

Белов занимал пост командующего войсками Московского военного округа и в весной 1937 года,был направлен Сталиным командовать БВО,на замену И.Уборевичу

Этот пост он занимал на день своего ареста (7 января 1938 года) должность командующего войсками Белорусского военного округа.

К этому времени на него уже имелись показания, как на участника антисоветского военного заговора, со стороны военнослужащих и работников НКВД, ранее арестованных в различных регионах СССР.

Что же касается тактики следствия, то оно решило в данном случае применить метод ошеломления. С этой целью Белову в день ареста устроили допрос не на Лубянке, а в здании ЦК ВКП(б).

ОЧНАЯ СТАВКА

Сталин лично принял участие в этом.Однако Белов тогда не признал ни в чем себя виновным.

Ежов, чтобы реабилитировать себя и свое ведомство, предложил устроить Белову очную ставку в присутствии членов Политбюро с людьми, хорошо его знавшими

И которые уже были подготовлены своими следователями к такой обвинительной акции – заместителем начальника Политуправления РККА армейским комиссаром 2-го ранга А.С. Булиным и начальником Разведуправления Красной Армии комкором С.П. Урицким.

На очной ставке, помимо Сталина и Ежова, присутствовали члены Политбюро ЦК ВКП(б) Молотов и Ворошилов.

Булин и Урицкий старательно изобличали Белова в антисоветской деятельности, вредительстве, подтверждали его участие в военном заговоре.

Но и на сей раз Белов отверг все обвинения

ПЕРЕМЕНА МНЕНИЯ

Однако совсем скоро Белов начал признаватся…

С Беловым «хорошо поработали» и на следующий день Ежов смог рапортовать об очередной победе – арестованный командарм стал давать показания.

«Я вчера во время очной ставки совершил новое тяжелое преступление, обманув руководителей Советского правительства.

Мне особо тяжело писать об этом после того, как я имел полную возможность в присутствии Сталина, Молотова, Ворошилова и Ежова честно раскаяться и рассказать всю правду, как бы тяжела она ни была, о моей преступной деятельности против Родины и советского народа…»

Основными доказательствами стали—признание и свидетельства Урицкого и Булина

Впоследствии Булин отказался от этого и заявил на допросе 24 июня 1938 года:

«Мои показания от 3 января 1938 года вымышленные….я оклеветал себя и честных, преданных партии людей»

С интервалом в полгода была произведена вторая очная ставка между Беловым и Булиным.

Теперь их роли поменялись

Булин заявил, что он оклеветал себя и Белова, а тот, доведенный истязаниями до отчаяния, признавал себя и Булина преступниками. Антон Булин, отвергая все обвинения, заявлял:

«…Никогда никаких антисоветских разговоров с Беловым не было… Он говорит неправду, так же, как я сам себя оговорил и других, о чем я уже сделал заявление правительству».

ЧУВСТВОВАЛ ОПАСНОСТЬ

А.Г. Гордон на допросе показал, что за два дня до ареста Белова он был у того в гостях:

«Тут во время обеда он сказал, что, видимо, приближается время решения вопроса и о нем, что аресты и снятие военных работников идет по определенному плану. Он это чувствует из встреч и отношений, которые к нему проявляются в наркомате за последние дни.

Люди, которые раньше относились с подчеркнутой почтительностью, в эти дни либо избегают, либо пробегам.

При этом он стал утверждать, что, видимо, оговорен кем-то, в частности, Урицким, но что он за собой ничего не чувствует и это все должно выясниться на очной ставке в Политбюро, которое, видимо, состоится 7–8 января и тогда либо работа и жизнь пойдет на крепкой основе, либо все провалится…»

Значит, о том, что ему предстоит очная ставка в Политбюро ЦК ВКП(б), Белов знал и, что естественно, готовился к ней, продумывая аргументы и факты в свою пользу.

Как видно, знал он и о том, о кем предстоит ему встреча: ведь не зря же в разговоре с Гордоном Белов упомянул комкора С.П. Урицкого, который якобы его оговорил.

Белова подвергли аресту после отказа подтвердить на очной ставке показания Булина и Урицкого о его антисоветской деятельности. А что было бы с Беловым, признай он тогда все, что утверждали последние?

ОБВИНЕНИЯ

В приговоре Военной коллегии от 29 июля 1938 года говорится, что Белов, будучи членом ЦК партии левых эсеров Туркестана, в 1917–1918 годах готовил антисоветское восстание.

Однако, ввиду изменившейся обстановки и в целях маскировки своей антисоветской работы он по решению партии левых эсеров вступил в партию большевиков.

В 1927 году Белов совместно с другими видными деятелями своей запрещенной партии, находившимися на ответственных командных постах в РККА – Я.М. Фишманом, М.Д. Великановым, И.К. Грязновым, Н.А. Ефимовым – создал руководящий центр военно-эсеровской организации.

При участии Белова, в целях конспирации в 1930 году эсеровской организацией в РККА был создан параллельный центр, который проводил вербовочную работу под флагом правых.

Еще там записано, что в 1931 году Белов лично установил связь с одним из руководителей организации правых в ВКП(б) – Н.И. Бухариным, от которого получил указания об усилении антисоветской деятельности.

Через членов партии левых эсеров В.Н. Черневского (начальника отдела в Строительно-квартирном управлении РККА), Н.А. Паскуцкого (заместителя наркома земледелия СССР) он имел непрерывную связь с ЦК Трудовой Крестьянской партии в Праге,

Получая от ее лидера Маслова соответствующие указания и информируя его о деятельности эсеровского подполья в СССР, а также передавая ему шпионские материалы об РККА.

В 1930 году Белов, будучи в командировке в Германии, лично установил связь с агентом английской разведки Бейли, до 1937 года снабжая эту разведку шпионскими сведениями.

Отмечалось, что в своей антисоветской деятельности Белов, как один из организаторов военно-эсеровской организации, был связан с руководителем военно-фашистского заговора Тухачевским

И с группой правых в Красной Армии в лице А.С. Булина, заместителя начальника Политуправления РККА, а также с другими антисоветскими организациями.

Обвинения странные—Белов был врагом Тухачевского и верным соратником Ворошилова,надёжно охраняя покой столичного региона

ШИРОКИЙ СПЕКТР

Пожалуй, ни у кого из советских военных деятелей, подвергшихся репрессиям в 1937–1938 годах, нет такого широкого диапазона антисоветской деятельности, как у Белова.

Если не считать М.Н. Тухачевского и его подельников.

Кроме признания им своей вины, обвинительный приговор в отношении Белова был основан также на показаниях арестованных по своим делам А.Г. Гордона, А.А. Рейценштейна, И.В. Запорожца, Б.Н. Иванова, И.Д. Капуловского и других.

Какова истинная цена подобных свидетельств, показали в ходе дополнительной проверки военные прокуроры в 1955 году.

Например, Белову вменялось в вину принадлежность к партии левых эсеров Туркестана. Однако документы свидетельствуют, что он этого факте своей биографии никогда не скрывал, отражая его в соответствующих графах служебных анкет.

Как и то обстоятельство, что начиная с марта 1917 года активно боролся за установление Советской власти в Туркестане.

Обвинение же в формировании совместно с другими военачальниками РККА военного и параллельного центров эсеровской организации объективно ничем не было подтверждено.

Упомянутым в приговоре функционерам партии левых эсеров – Я.М. Фишману (коринженер), М.Д. Великанову, И.К. Грязнову, Н.А. Ефимову (все трое перед арестом имели воинское звание «комкор») на следствии по их дедам подобное обвинение вообще не предъявлялось.

С принадлежностью И.П. Белова к организации так называемых правых и его контактах с ее лидером Н.И. Бухариным, от которого он якобы получал директивы об усилении антисоветской работы, тоже произошла серьезная неувязка.

БУХАРИН НЕ ПОТВЕРЖДАЛ

Бухарин потверждая участие в заговоре Тухачевского и его окружения—тем не менее всячески отрицал факт участия в нём командармов Белова и Федько

Об участии Ивана Панфиловича в правой оппозиции показаний не давал, как и прочие подследственные, проходившие по этому процессу – М.С. Чудов, А.Ф. Кадацкий и другие.

Относительно же связи Белова с руководителем заграничной Трудовой Крестьянской партии, то она также не подтвердилась материалами проверки.

О грубейших нарушениях требований УПК РСФСР при расследовании обстоятельств дела Белова говорит тот факт, что обвинение ему было предъявлено официально только 27 июля 1938 года, то есть через шесть с половиной месяцев после его ареста и за два дня до суда.

К тому же по окончании следствия он не был ознакомлен с материалами дела, чего требовала статья 206 УПК.

ПЕРЕХВАЧЕННОЕ ОБРАЩЕНИЕ БЕЛОВА К СТАЛИНУ

Последняя загадка—записка Белова Сталину..

Конкретного ее содержания никто не знает и, по всей видимости, никогда не узнают, но известно другое: до Сталина она не дошла, осев в бумагах Ежова.

Подчеркну что НКВД всегда скрывало от Сталина письма арестованных с заявлениями невиновности……

И все-таки предположим, что когда-нибудь и этот документ увидит свет и мы узнаем, о чем просил вождя народов накануне своего смертного часа командарм 1-го ранга Белов. Обстоятельства же передачи записки осветил бывший начальник 1-го спецотдела НКВД СССР И.И. Шапиро, о котором выше упоминает Федоров.

Лаврентия Берию,позже очень интересовала история с запиской…

Будучи арестован, Шапиро в собственноручных показаниях от 29 декабря 1938 года свидетельствует:

«Всякий материал, который каким-то образом мог бы показать отрицательные стороны руководства НКВД, тщательно скрывался…

После заседания Военной коллегии Белов (бывший командующий Белорусским военным округом) подал через председателя суда Ульриха заявление на имя тов. Сталина, в котором он просил уделить ему несколько минут для передачи чрезвычайно важного сообщения государственного значения.

Докладывая Ежову о том, как прошло заседание Военной коллегии я, между прочим, доложил ему и о заявлении Белова. Ежов страшно разволновался:

«Зачем приняли от него заявление, поезжайте сейчас в Лефортово, возьмите у Ульриха и привезите мне это заявление».

Я выполнил поручение Ежова, получил у Ульриха заявление Белова и привез его Ежову, полагая, что Ежов его направит срочно в ЦК.

Заявление это тов. Сталину не было передано (я это заявление через довольно долгий промежуток времени видел среди бумаг Ежова).

Сам Ежов даже не вызывал и не опросил Белова по поводу его заявления и Белов в тот же вечер был расстрелян»

Хотя по другой версии Сталин всё-таки получил послание…

ПОЧЕМУ ТАК ВОЛНОВАЛСЯ ЕЖОВ

Здесь все предельно ясно, кроме одного – почему это так сильно разволновался Ежов?

Какие такие сведения, порочащие честь мундира НКВД и лично наркома Ежова, мог сообщить арестант Белов Сталину?

Белов, как и командарм Федько, хотел сообщить Сталину о том, что в органах НКВД сидят истинные враги народа, планомерно уничтожающие его лучших представителей, в чем он мог убедиться, анализируя события целого года

Ибо только этим можно объяснить волнение Ежова и решимость Белова сообщить Сталину сведения государственного значения.

Причем не письменно, а в устной форме при личной встрече.

В судебном заседании, которое заняло всего 20 минут.

Бедов признал себя виновным и показания, данные им на предварительном следствии, подтвердил.

В протоколе заседания указано, что когда подсудимому предоставили последнее слово, то он сказал, что у него есть дополнительные показания, которые он хотел бы дать в присутствии вождя народов Сталина.

Но чекисты, присутствовавшие на суде прервали Белова и потребовал немедленного вынесения приговора

Суд ему отказал в таком праве…получив «вышку» от Ульриха, с которым он год тому назад судил Тухачевского со товарищиБелов на подобный вопрос к себе ответил:

«Нет, теперь уже здесь нечего»

Человека,который мог бы его спасти здесь не было….

Вместо Сталина на месте казни присутствовал лично Ежов…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Ежов очень сильно боялся….перехватил послание Белова к Сталину,отказал в личной встрече и в тот же вечер приказал его расстрелять

Ежов боялся не безосновательно…именно дело командарма Белова стало началом его конца

Именно после этого и началась подготовка к переводу Л.Берии в НКВД.Судя по всему Сталин решил уточнить—чем занято НКВД

Борьбой с врагами или уничтожением честных граждан?