- Ladies and gentlemen, наш самолёт совершил посадку в аэропорту Trydevyatoye Tzarstvo. Температура +24, солнечно, как и все 365 дней в году. Наша авиакомпания благодарит вас...
"А у нас серо, скучно и слякотно... Октябрь...", - подумала Алёна.
- Не будем тянуть кота за хвост, прости за каламбур, - засуетился Иван. - Предлагаю сразу к делу, в офис.
На 33-м этаже стеклянно-бетонного небоскрёба вежливый секретарь молча проводил Ивана и Алёну в отдельный кабинет, предложил свежезаваренный чай с травами. Прозрачные стены, мягкие кресла, на полу ковёр, поглощающий все звуки.
"Похоже, здесь не принято задавать вопросы."
- Почитайте пока, пожалуйста.
- Райдер, что ли? - ухмыльнулся Иван. - И что это млекопитающее требует? Десяток свежевыловленных мышей на завтрак и голубоглазую ангорку в качестве эскорта? Ну-ну...
Не дочитав и одной страницы, Иван уже сладко посапывал и причмокивал во сне, как ребёнок.
В комнате стало совсем темно. На небе низко, не на своём месте, висела Вега, звезда поисков счастья, шевеля лучами, как щупальцами. "Другое полушарие", - предположила Алёна. Она подобрала выпавшие из рук Ивана листочки и начала читать. Уже с первых предложений она перестала понимать, что происходит. Листок слегка светился, буквы куда-то исчезли, вокруг разворачивалось захватывающее действие, как во сне, когда попадаешь в крутой полицейский боевик, или в инопланетное будущее, или в средневековье на рыцарский турнир. Разница в том, что это был театр одного актёра. Алёна чувствовала себя каждым из героев, она говорила на их языке, ощущала жизнь их глазами, ладонями, спинами... Они были ей, или она - ими. Среди них не было главных и второстепенных, положительных и отрицательных, их поступки не надо было объяснять или оценивать, осуждать или оправдывать. Алёна никогда не поступила бы по-другому, она откуда-то знала их прошлое и предполагала будущее. Это ощущение было новым для неё.
"Взрыв! Землетрясение! Солнечный удар! Крышу сносит вместе с содержимым, а когда через некоторое время фрагменты, плавно кружась, как в рапидной съемке, занимают места совсем в другом порядке, внутри начинает ворочаться и щекотать Свадхистхана, заставляя глупо улыбаться тому факту, что кто-то отличается от остальных семи миллиардов. Так рождается Муза..."
Жизнь раскололась на до и после. "Господи, как я ненавижу эти штампы! Наверное, тот, кто это сказал первым, был воистину гениален, иначе почему они так и лезут в голову? Жизнь не может расколоться, она скорее похожа на песочные часы, в которых будущее непрерывно, по песчинке, становится прошлым. А мы, застряв в узком перешейке настоящего, с сожалением провожаем глазами упавшую вниз крупинку золота не в силах вернуть её обратно, вместо того, чтобы поднять взгляд навстречу новому! Если посмотреть на прошлое в бинокль..."
Вега, шевельнув щупальцем, высветила бинокль на низком столике у кресла Алёны. Она посмотрела в него на прошлое наоборот, с уменьшением. Там копошились маленькие человечки, жили своими маленькими заботами, решали свои маленькие неразрешимые проблемы... "Неужели и я там, среди них? А здесь что, всё сразу материализуется?"
- Да.
Алёна не ожидала, что в комнате есть ещё кто-то, кроме них с Иваном. На фоне прозрачной стены едва заметно выделялся мужской силуэт.
- Это Вы сочинили? - ничего другого не пришло Алёне в голову.
- Да.
- Так больше никто не может.
- Конечно. Но это неважно.
- А что важно?
- Слышать сердцем.
"Как это?" - хотела спросить Алёна, но силуэт уже исчез. "Показалось", - подумала она со смешанным чувством облегчения и досады.
Силуэт проступил вновь, на этот раз Вега высветила на его руке переливающиеся чешуйки. "Змей-искуситель", - узнала собеседника Алёна. Ей непреодолимо захотелось провести пальцами по замысловатому узору чешуек, ощутить их притягивающую шероховатость.
- Здесь свои правила. Не всё то, что на расстоянии вытянутой руки - близко, а на другом краю Земли - далеко.
"Скользя по тёплой медной чешуе, себя, вчерашнюю, не чувствую своей", - вдруг возникло само собой. Надо же, она думала, что уже никогда не напишет стихов, всё уже было, выдохлась, перегорела... Она боялась сделать что-нибудь не так и разрушить волшебство. "Мы навстречу идём, как по минному полю...", "Я углём на стене нарисую Ваш профиль...", - замелькали разрозненные строчки.
- Я не Змей. Скорее, Змеелов. - Чешуйки исчезли.
- Вы читаете мысли?
- Здесь так принято. А Вы разве нет? Вас бы здесь не было.
- Я научилась читать между строк. Тайны, намёки и скрытые смыслы вдруг проступили сквозь скованность мысли...
- Не торопитесь. Это Вы напишете только через год.
Поведение незнакомца начало возмущать Алёну. Что он себе позволяет? Появляется и исчезает внезапно, вовлекает её в игру по непонятным ей правилам, указывает, торопиться ей или наоборот, явно подсмеивается над ней...
- А я не змея. Скорее, ящерица. Если мне не нравится, я убегаю. Могу оставить хвост на память.
- У меня их целая коллекция. Ваш будет украшением.
Вега спустилась на плечо мужчины и что-то шепнула ему на ухо. Оба растворились в полной темноте. "Вот так он и живёт, хватая с неба звёзды, закутавшись в песок, жонглируя дождём..." Алёна уже привыкла слышать голос своего загадочного визави. Мягкий и одновременно уверенный, иногда резкий и насмешливый, необычный тембр, перепады интонации... Стоп. Голос. Тембр. Это всегда было очень важно для Алёны. До неё только сейчас дошло, что она не слышала его голоса в обычном понимании. Как же тогда... Неужели она слышала сердцем, беззвучно?
- Догадалась, наконец! - Тот же голос, но на этот раз вернувшаяся Вега выхватила лучом кошачье ухо с кисточкой на конце и жёлтый глаз с вертикальным зрачком.
- Так вот ты какой, Кот Баюн! А...
- Змеелов? Это одна из моих ипостасей, воплощений, проявлений, как тебе угодно. Каждый же видит то, что хочет.
- Теперь догадалась! Ты - Муза!
- Можно и так, у меня много имен, как и образов. Это же только у плохих художников Муза - голая девица с бутылкой, а у плохих писателей - фея в хитоне на крылатом пони (тьфу, сам в рифму заговорил). К маленькому Саше Пушкину я впервые пришёл няней, Ариной Родионовной, сказки ему рассказывал. Потом - как лицейские друзья, сколько медовухи было выпито, помнишь - "и я там был, мёд-пиво пил..." Потом уже - Анна Петровна, Наталья Николаевна...Тебя-то няней не проймёшь? - ухмыльнулся Кот. - Угадал со Змееловом? Ты тоже можешь быть для кого-то моей ипостасью. Иногда они меня не слушают, начинают жить своей жизнью, даже ревнуют ко мне, мол, талант - далеко не всё... А если у них совпадают каналы в тонкий мир, они даже видят сны друг друга, тогда это - навсегда.
- А канал в тонкий мир есть у всех? Даже у прожжённых прагматиков?
- Конечно. Сила тяжести же действует на какого-нибудь Мумбу-Юмбу, который никогда не слышал имени Ньютона! Слушай сердцем и не пиши штампов!
- Я вообще не собираюсь ничего писать!
- Как же! "Себя, вчерашнюю, не чувствую своей" - чьи слова? Отсюда просто так не уходят. Хотя сейчас вам пора.
Стало совсем светло, и Кот предстал во всём своём сером великолепии.
- Я тебя узнала! У меня ведь тоже одно время в детстве была нянька, хотя и не Арина Родионовна. Я не хотела спать днём, и она меня пугала: "Спи, а то Бабай придет!" А я думала, что Бабай - это её огромный серый кот, и не боялась, а ждала его.
- Ну да, я уже тогда тебе подмигивал... - Кот начал медленно исчезать.
- Подожди, а Иван?
- Иван скоро проснётся. Все рано или поздно просыпаются. И о задании его не беспокойся, я пошлю парочку своих ипостасей, каждый же видит то, что хочет...
- Ваня! Просыпайся, пора. Иван! Иван Васильевич! Вы записали, что к среде я жду от Вас квартальный отчёт?
Голос шефа вернул Ивана в действительность. Приснится же такое, тем более на совещании. Он несколько раз крепко зажмурился. "Надо заехать к сеструхе, что-то она там читает про сны и звёзды", - подумал Иван, подходя к машине. Из-под неё нехотя вылез огромный серый кот и, серьёзно посмотрев в глаза Ивану, вальяжно отправился по своим делам.
Комментарии