Пытался ли товарищ Сталин оттянуть начало войны с Германией?

23 августа 1939 г. в Москве Председателем Совета Народных Комиссаров СССР, наркомом по иностранным делам В.М.Молотовым и министром иностранных дел Германии И.фон Риббентропом был подписан Договор о ненападении между Советским Союзом и Германией, более известный, как пакт Молотова – Риббентропа.  Стороны соглашения обязывались воздерживаться от нападения друг на друга и соблюдать нейтралитет в случае, если одна из них становилась объектом военных действий третьей стороны. Участники соглашения также отказывались от участия в группировке держав, «прямо или косвенно направленной против другой стороны». Предусматривался взаимный обмен информацией о вопросах, затрагивающих интересы сторон. К договору прилагался секретный дополнительный протокол о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе на случай «территориально-политического переустройства». В советской, а позднее и в российской историографии принято считать, что заключением данного пакта Сталин пытался оттянуть начало войны с Германией, которое он считал неизбежным, для более основательной подготовки страны к предстоящему столкновению. Так ли это? (FP)

     Допустим, что Гитлер 22 июня не напал. И вообще решил пока не нападать. Сколько ещё времени требовалось Сталину на оттягивание? И что из этого оттягивания могло выйти?

Вариантов возможного развития событий неисчислимое множество. Три из них мне представляются стержневыми.

Вариант первый. Сталин всё так и оттягивает войну, Америка занята своими делами, между Великобританией и Германией продолжается вялотекущая перебранка. На Западном фронте без перемен. А в это время…

Весной 1941 года реактивный Me-163 совершил планирующий полёт, не включая двигателя. Осенью 1941 года он начал полёты с включённым двигателем.

18 апреля 1941 года флюг-капитан Фриц Вендель поднял в небо Ме-262. Правда, самолёт был с поршневым двигателем, так как изготовление турбореактивных двигателей задерживалось. 13 марта 1942 года Ме-262 совершил первый полёт с турбореактивными двигателями. Двигатель удовлетворял предъявленным требованиям. Однако появилась возможность установить более мощные двигатели (Jumo-004). Благо было из чего выбирать. 18 июля 1942 года состоялся первый полёт Ме-262 с этими двигателями. С ними Ме-262 и пошёл в серию.

Весной 1941 года в Германии начались работы по созданию тяжёлого танка.

Германия значительно опережала Советский Союз в ряде военно-технических областей. Например, в области поршневых авиационных двигателей, не говоря о реактивных. И в области торпедного вооружения. Германия была мировым лидером в ядерных исследованиях. И в ракетной технике. Ко второй половине войны Германия первой в мире создала сначала крылатые, затем и баллистические ракеты. Германия первой в мире создала зенитные ракеты. Оставалось только пустить их в серию. В Германии разрабатывались приборы ночного видения для танков. Ряд германских военно-технических разработок вообще не укладывается в наши представления об оружии XX века. Просто германские инженеры не успели воплотить их в жизнь. Слишком мало времени им отпустила история.

Если бы товарищ Сталин и дальше выжидал и оттягивал, то уже в следующем, 1942 году, а тем более в 1943-м он бы встретил совсем другую германскую армию.

Список германских новшеств бесконечен. И в области радаров. И в области средств связи. И в области шифровальной техники, оптики, лёгкого противотанкового оружия, артиллерийских орудий с коническими стволами, приборов управления огнём, вычислительной техники и пр. Сколько раз я слышал горькие вздохи: ах, если бы Сталин выиграл время да перевооружил бы свою армию…

Перевооружить армию невозможно. Процесс перевооружения постоянный и бесконечный. Пока вы замените 10 000 Т-26 на Т-50, будет создан новый танк и перевооружение продолжится. Пока вы будете сажать все свои штурмовые полки на Ил-2, будет создан Ил-10. Пока перевооружаете на Ил-10, появятся более совершенные самолёты…

А всхлипы не стихают: ах, если бы удалось выиграть ещё годик! А лучше – два! Или три.

Тот, кто такое говорит, ясно видит перед собой сладостную картину: Советский Союз насыщает свою армию новым оружием, а Германия села на пенёчек и терпеливо ждёт, когда Красная Армия вырвется далеко вперёд.

На чём основаны такие иллюзии?

Версальский договор задержал экономическое и военное развитие Германии. Гитлер вырвал Германию из цепей Версаля, после этого страна стремительно навёрстывала упущенное. Технический прогресс в Германии шёл в гораздо более высоком темпе, чем в Советском Союзе. Если бы Сталин и дальше оттягивал войну, то этим мог завести свою армию в трясину. Через год, два или три армии Советского Союза и Германии могли оказаться на разных уровнях технологического прогресса.

Пример: в 1945 году основные участники войны – Германия, Великобритания, США и Япония – имели собственные реактивные самолёты и двигатели. Сразу оговорюсь: различной степени готовности и надёжности. Но все эти страны стояли на правильном пути развития. В ходе войны в Германии серийно выпускались три типа реактивных истребителей и реактивный бомбардировщик Ар-234. Количество экспериментальных реактивных самолётов велико, а проектов – неисчислимо (Ju-287 в пяти вариантах, Ме-264 – в двух, Е-470, Е-555 – в одиннадцати, Е-560 – в десяти, Ho-VIII – в двух, Ho-XVIII – в трёх, Та-400, Не-343 – в семи, Me Р-1108 – в пяти вариантах, а ещё EF-116, EF-130, EF-132Hnp.).

Единственным исключением среди главных участников войны оказался Советский Союз, который в конце войны не имел ни реактивных самолётов, ни двигателей, ни заделов на будущее. Мертворождённый Би-1 оказался тупиковой ветвью. Ничего иного в перспективе не просматривалось. Столь плачевное состояние сложилось не само собой. Тут не обошлось без личного вклада в развитие авиации «крысиного короля» – референта Сталина по вопросам авиации Яковлева Александра Сергеевича, генерал-полковника, дважды Героя Соцтруда, кавалера восьми орденов Ленина действительного члена АН СССР, лауреата Ленинской, Государственной и шести Сталинских премий и пр. и пр. и пр.

Второй вариант развития ситуации мог оказаться ещё более печальным.

У Рузвельта давно чесались руки придушить Германию. За Рузвельтом стояли интересы американских банкиров и промышленников. Германию надо было душить как опасного конкурента. Только предлог найти. Уж предлог бы в Вашингтоне нашли.

Видя, что Британия выдыхается и теряет интерес к войне, а Советский Союз уж слишком долго выжидает и оттягивает, Соединённые Штаты могли пойти на решительный шаг – выступить на стороне Британии. Это могло резко изменить ситуацию, благоприятную для освободительного похода Красной Армии на Берлин и Париж.

При таком раскладе Вторая мировая война вообще теряла всякий смысл для Сталина. Ради чего было её развязывать, если всю Европу всё равно не удастся включить в нерушимый союз республик?

Но Америка могла в начале 1940-х годов в европейскую войну не вступать, а обратить свой взор на Тихий океан. И тогда возникал третий, самый вероятный и весьма неприятный для товарища Сталина, вариант развития событий.

Правительство Великобритании явно видело стратегический тупик в войне с Германией. Пат. У Великобритании нет такой армии, чтобы высадиться на континенте и разгромить Германию. У Германии нет такой авиации и такого флота, чтобы высадиться на Британских островах и разгромить Британию. Продолжение войны бесполезно и бессмысленно для обеих сторон. Война разоряла и ослабляла как Британию, так и Германию. Британия всеми силами пыталась заманить Советский Союз в войну против Германии. Но товарищ Сталин оттягивал, уверяя весь мир в своём миролюбии. Некоторые этому верили…

В этой ситуации в руководстве Великобритании зрело понимание того, что с войной пора кончать. Британия первой объявила Германии войну, она могла протянуть и пальмовую ветвь. А Гитлер и без этого как после разгрома Польши, так и после разгрома Франции предлагал Великобритании мир. Неоднократно. И странный полёт Гесса на истребителе в логово британского льва явно наводил товарища Сталина на весьма неприятные размышления.

Если бы Британия, оценив разрушительные следствия затяжного военного кризиса и всю бесперспективность сложившейся ситуации, вдруг вышла бы из войны, тогда Сталин внезапно оказался бы в очень незавидном положении. Один. Без союзников. Имея под пятой миллионы озлобленных людей и на недавно освобождённых землях, и в родных советских лагерях и десятки миллионов в советских колхозах. Эти миллионы в определённых обстоятельствах могли припомнить родной власти её некоторые не до конца продуманные действия.

Выход Британии из войны грозил Сталину и чисто военными неприятностями.

На протяжении всей войны германский флот против Советского Союза по большому счёту не воевал. Он воевал против Британии, потом ещё и против флота США. В случае выхода Британии из войны вся мощь германского флота развернулась бы против Советского Союза. Гитлер резко сократил бы производство подводных лодок (самое большое в мире), за счёт этого резко увеличил бы производство танков, артиллерии, боеприпасов.

На протяжении всей войны большая часть германской авиации воевала в Западной Европе, отбивая воздушные налёты британской, а затем и американской авиации. В случае выхода Британии из войны (а США ещё и не вступали) вся мощь германской авиации обернулась бы против Советского Союза.

В ходе войны авиация западных союзников превратила германскую промышленность в груды искорёженного металла, а германские города – в океаны щебня. Говорят, что выбомбить Германию из войны не удалось. Правильно. Но представим, что эти бомбардировки прекратились в 1941 году, не набрав размаха, и германская промышленность работает без помех, и вся её продукция – против Советского Союза. Каково бы тогда пришлось товарищу Сталину?

Пока Вторая мировая война шла на континенте, интерес Сталина заключался в том, чтобы выжидать истощения европейских государств в войне. Сталин хотел, чтобы все участники войны «получше разодрались». Именно этими словами он выразил свой замысел в кругу ближайших соратников.

Однако летом 1940 года Гитлер внезапно сокрушил Францию и вышвырнул британские войска из Западной Европы. Такого оглушительного успеха не предвидел никто. Даже и сам Гитлер.

Но именно в этот момент возникла патовая ситуация в войне между Британией и Германией. Это понимали и в Берлине, и в Лондоне. В Москве это тоже понимали. Именно с этого момента появилась вероятность заключения мира между Германией и Британией. Победа не светила ни одной, ни другой стороне. Поэтому в любой момент стороны могли согласиться на ничью. Этого Сталин остерегался больше всего.

Оптимальный вариант для Сталина – нанести удар по Германии в июне 1940 года в момент разгрома Франции Германией. Вся германская авиация – во Франции. Все танки там. Вся тяжёлая артиллерия. Самые талантливые генералы. Все отборные войска. К концу операции германские тылы растянуты, техника требует ремонта, запасы ГСМ и боеприпасов почти полностью исчерпаны… А на советской границе только десять германских пехотных дивизий. Без единого танка. И румынскую нефть никто не защищает.

Однако и Сталин не предполагал столь быстрого падения Франции. Момент нападения на Германию был великолепным. Но надо тайно отмобилизовать и выдвинуть к границе дивизии, корпуса и армии Первого стратегического эшелона, развернуть в районе границ 250 новых аэродромов, командные пункты, узлы связи, госпитальную базу, подвести и выложить на грунт сотни тысяч тонн боеприпасов, запасных частей, инженерного имущества, вынести к границам базы ГСМ, перебазировать авиацию, обеспечить войска топографическими картами, планами первых операций, перевести промышленность и железные дороги на режим военного времени, отмобилизовать и выдвинуть из глубины страны Второй стратегический эшелон, решить ещё массу всевозможных проблем. Это как запуск ракеты на Марс. Не учтёшь самую дурацкую мелочь – может грохнуть на старте.

Одним днём в столь грандиозном предприятии не обойдёшься. И двумя месяцами тоже. А дальше – осень и зима. С раскисшими аэродромами, дождями, туманами, нелётной погодой. И Сталин решил: не сейчас, а в первый подходящий момент.

Но первый подходящий – не раньше мая 1941 года.

В 1938 году лидеры Великобритании, Франции, Италии и Германии встретились в Мюнхене и быстро решили возникшие проблемы.

В 1940 году круг игроков сократился до минимума, а продолжение игры не сулило ничего хорошего обоим игрокам. Кто мог гарантировать, что в новой обстановке лидеры Германии и Британии не встретятся снова и не решат возникших проблем? Какой Молотов, Берия, Деканозов, Фитин, Проскуров или Голиков мог поручиться перед товарищем Сталиным за то, что вот прямо сейчас, в июле 1940 года, в каком-нибудь нейтральном Мадриде не расселись вокруг стола переодетые в штатское британские и германские генералы и не чертят карту раздела интересов двух стран? Кто мог ручаться за то, что в каком-нибудь уютном загородном поместье, в какой-нибудь нейтральной Женеве не встретились два господина приятной наружности и не обговаривают условия перемирия? Кто мог ручаться, что Черчилль не ведёт тайных переговоров с Гитлером?

Если в августе 1939 года вожди Советского Союза и Германии могли сговориться за несколько часов с перерывом на посещение первого акта «Лебединого озера» в Большом театре, то почему в июле 1940 года вожди Великобритании и Германии не могли сговориться с такой же быстротой? Вот что не давало покоя Сталину.

В любой момент как гром среди ясного неба могла прогреметь страшная весть: война между Великобританией и Германией завершилась почётным миром! В свете такой перспективы оттягивание войны было для Сталина смертельно опасным. После разгрома Франции оттягивание войны могло для Советского Союза обернуться катастрофой и гибелью.

Сталин это понимал лучше всех.

Из книги В.Суворова «Разгром».