Почему люди не вышли на защиту политзаключенных?

Не знаю, что лучше – такой марш или никакого. Не пришли люди на него. Почему?

Я дальше очень неполиткорректные вещи писать буду. Так что вы уж извините меня заранее. Хотя вы не извините, я знаю...

Не пришли же люди потому, что те, кто занимаются у нас защитой прав человека, задурили им голову окончательно – кто такие эти политзаключенные и с чем это вообще едят.

Вот кричит человек «Бей жидов – спасай Россию!» (ну или что-то еще в этом духе). Его за это в каталажку. Это политзаключенный? Он пострадал за политику. Отстаивал совершенно определенную политическую линию.

По нашим временам интеллигентным сообществом он считается полизаключенным. Попробуй кому-нибудь, пусть и очень приличному человеку, сказать, что это не так, что не политзаключенный данный тип, а просто погромщик. Тут же тебе немедленно: «Я ненавижу ваше мнение, но жизнь отдам за ваше право его высказывать».

Дурак разбивает себе лоб, когда молится любому богу, в том числе и богу свободы слова. У очень, и даже у очень-очень приличных людей разбитые лбы не редкость. Уж простите за резкость. Впрочем, вы не простите, я знаю...

Другой пример – люди пришли на митинг и попали в свалку. В свалке стали бить полицию (или не стали бить – это не так уж важно). Обычные люди, политикой особенно не занимались. Да – и «не особенно» не занимались. Но попали под каток репрессивной системы. Стали жертвой неправосудного приговора. Они – политзаключенные? Но чем они отличаются от тысяч других жертв неправосудного правосудия?

Скажем – того же Ильи Фарбера. Ну, да – наверное, хороший человек. Да – угодил в жернова. Да, наверное, без всяких оснований. Да, приговор неадекватен, даже если бы какие-то основания и были. Да, нужно защищать. Но почему «политзаключенный»? Конечно: два юриста – три мнения. Мне немедленно объяснят, почему всех их нужно считать политзаключенными. И я за наличием других дел даже поленюсь с ними спорить, тем паче, что переубедить фанатика нельзя. Спорить поленюсь, но не убежусь. И даже не убедюсь.

Между Ходорковским и Путиным что-то произошло. Мы не знаем – ЧТО, хотя и можем догадываться: очевидно, Ходорковский замахнулся на что-то, что Путин считал сугубо своим. Путин Ходорковского посадил. И непонятно, собирается ли выпускать. Посадить у нас можно любого бизнесмена. Строго по закону. Хотя сажают далеко не всех. Очевидно, что здесь случай избирательного правосудия. Я сам, правда, так не считаю, но не буду спорить – пусть даже случай вообще неправосудного приговора. Это, в конце концов, вопрос юридический, тот самый где три мнения у двух юристов.

Но, помилуйте – а политзаключенный-то здесь при чем? Конечно, мне и здесь станут доказывать, что я не прав. Например, что Ходорковский – жертва политической системы и потому политзаключенный. Или – что уже в тюрьме Ходорковский стал политическим деятелем. Или – более фантастический вариант – про страхи Путина, что вышедший из тюрьмы Ходорковский станет российским Манделой. И я опять поленюсь спорить...

Но все эти доводы не поменяют того смысла, который я вкладываю в слово «политзаключенный» – политик, брошенный в тюрьму за свою политическую деятельность. И даже не совсем так: для меня «политзаключенный» – это не просто политик, посаженный за «политику», а политик, посаженный за хорошую «политику», за политику, приносящую обществу пользу.

Такое значение у меня лично сформировалось с советских времен: не повернулся бы у меня язык назвать политзаключенным посаженного за политику фашиста. С точки зрения формальной логики это, возможно, и не безупречно, но уж таким оно у меня лично сформировалось – смысловое наполнение понятия «политзаключенный».

А если политик помимо политической деятельности занимается и какой-то другой, неполитической: убивает или пытается убивать политических оппонентов, или занимается сомнительным бизнесом, или... ладно, я не буду продолжать... Так вот – что, если сажают его за эти параллельные «шалости»? Сажают избирательно – других «шалунов» за такое не сажают. Это как – политзаключенный или нет? А это как посмотреть...

А теперь взглянем на проблему с другой стороны. Есть в России три человека, про которых мне очевидно – это политзаключенные. Мария Алехина, Надежда Толоконникова, Борис Стомахин. Тут все просто. Чистая политика без примеси какой бы то ни было уголовщины. Даже 282-й статьи здесь нет и близко.

Но как к этим троим относятся правозащитники? Настоящие – те, кто протестуют против политических репрессий.

Ну, с девочками в последнее время еще стало чуть лучше. Но ведь и с ними больше года любой разговор начинался с того, что преступление было, только административное, с того, что «я лично акцию не одобряю», ну, и все такое прочее. Страшно было их защищать – идти «против народа». Не хотели этого политики. Осторожничали.

А со Стомахиным и сегодня то же самое. Поди позащищай! Мигом на тебя навешают всех собак. Гнев-то Стомахина как раз и направлен «против народа». А народ у нас этого очень не любит. И вот идет занудный зудеж про возбуждение ненависти. И невозможно объяснить даже вполне вменяемым людям, что ненависть эта – ненависть не к другому, а к себе. И что называется возбуждение такой ненависти к себе «апелляция к совести».

В общем, отнюдь не спешат правозащитники объяснить народу, что вот они-то, эти трое и есть политзаключенные. «Брэнд» занят. И занят совсем другими людьми...

Кто кроме этих троих у нас политзаключенный? Ну, возможно, кто-то из нацболов... Ну, пускай Удальцов с товарищами –  негоже за пьяную болтовню кидать в кутузку политических оппонентов. Но это ведь, похоже, и всё...   

Были ли портреты этих реальных политзаключенных на шествии? Были. Даже портрет Стомахина я видел. Но в общей массе это была капля в море...

С законом подлецов все было просто. Было понятно, кто здесь палач, а кто безвинные жертвы. С защитой же политзаключенных все оказалось не так. В это дело замешали столько самой разной политической (и неполитической тоже) конъюнктуры, что само понятие «политзаключенный» не просто утратило первоначальный смысл – «жертва в борьбе за правое дело», но и вообще стало настолько семантически аморфным, что почти полностью бессмысленным. По сути, сегодня «политзаключенный» – это заключенный, который нравится лидерам протеста. И всё.

Что же удивляться, что многие предпочли остаться дома, а не идти защищать неизвестно кого?..