Где встречаются национализм и либерализм

Либералы и националисты – вода и пламень.

Я говорю не о людях 19-го века, танцующих на одних балах и пьющих чай в одних гостиных. И не о сегодняшних политиках, собирающих политический капитал где придется: сильны либеральные настроения в обществе – он либерал, конъюнктура поменялась – националист или еще кто-то.

Нет, я говорю о средних современных носителях националистических и либеральных даже не взглядов, а мирочувствований. Националисты злые, либералы добрые. Националисты обижены на судьбу; либералы скорее ей благодарны. Националисты легковерны; либералы гораздо критичней. Ну, и так далее...

И поэтому представить себе движение, в котором националисты и либералы идут плечом к плечу, невозможно. Уж очень разные это люди: по культуре, воспитанию, образованию, да и по всему остальному...

Этот факт нужно признать и запомнить, чтобы можно было перейти к моей главной теме: насколько несовместимы не конкретные, сегодняшние носители двух мировоззрений, а сами мировоззрения, сами идеологии?

Ответ на этот теоретический вопрос оказывается неожиданным – идеологии совместимы. Не полностью, конечно. Но самое важное в либерализме не противоречит самому важному в национализме. Просто националисты щупают хобот слона, а либералы – ногу.

Что это за «самые главные»? В либерализме (хотя точнее было бы использовать слово «гуманизм») самое главное – ценность человеческой личности, ее «права» и свободы. Человек, его индивдуальность – мера всех вещей. Хорошо то, что хорошо человеку. Это центральное место. И в этом своем центральном постулате либерализм прав.

Ошибки начинаются потом, и связаны они с недифференцированным видением человека и недопониманием существа жизни – развития человека. Либерализм не видит, что не всё в человеке ценно одинаково, что ПОЧТИ всё обречено на отмирание и поэтому что далеко не всем, что составляет человеческую индивидуальность, нужно дорожить. И либерализм не замечает социальной природы человека и социального прогресса как спутника и как условия развития отдельного человека. Но такая ограниченность ничуть не умаляет главного достоинства либерализма – декларации ценности человека.

Националистический же взгляд на мир – это взгляд вообще совсем с другой стороны, или, точнее, взгляд через совсем другой оптический прибор. Националисты не видят человека вовсе, но зато видят большие группы людей – народы, или нации. И видят (конечно, очень расплывчато – больше чувствуют, чем видят, но чувствуют отчетливо) непохожесть своей большой группы, своего народа на другие большие группы. А что еще важнее – чувствуют судьбу своего народа и слитность своей личной судьбы с судьбой своего народа: «я...

с моим народом».

Очень слабо развитый интеллект не позволяет националистам осмыслить, правильно понять свое чувство. И  результате примитивные националистические теории (а другие слаборазвитый интеллект создать не способен) оказываются далекими от реальности, а практические выводы – просто дорогой в пропасть. «Мы самые хорошие, и поэтому мы должны презирать остальных, или командовать остальными, или выгнать остальных, или убить остальных» – ничего более умного ум ребенка придумать и не в состоянии. Все это выглядит забавным, как любой детский лепет, когда смотришь издалека, и страшным, когда разделяющей наблюдателя и объект его наблюдения стеклянной стены нет.

Но, как и в случае с либерализмом, все эти нелепые заключения не отрицают ценности того главного, из чего растет идеология национализма. Да, в самом деле, народы реальны, судьбы народов реальны и отличаются друг от друга, и, осмысляя свое прошлое и настоящее, а особенно проектируя свое будущее, мы просто обязаны понять судьбу своего народа. Чего нельзя сделать, не поняв судеб других народов.

Соединение двух взглядов на мир в одной идеологии вполне возможно. Достаточно зажечь свет в слоновнике. И тогда мы увидим развивающегося, постоянно меняющегося, совершенствующегося человека как главное дело, которым занята история. И увидим те инструменты, которыми история делает свою работу. Эти инструменты – новые и новые культуры, создаваемые новыми и новыми творцами культур – народами. И тогда мы поймем, какая главная задача стоит и перед нашим народом – задача нового культурного строительства, строительства новой культуры, которую кроме нас никто создать не может, как никто не мог написать «Войну и мир» вместо Толстого, а «Онегина» - вместо Пушкина.

Это и станет новой идеологией, в которой соединятся здоровые основы либерализма и национализма. Но носителями такой идеологии смогут стать только люди, которые видят больше среднего современного «либерала» и несравнимо больше среднего националиста.

Что же касается механического, «эклектического» соединения реальных либеральных и реальных националистических теорий со всеми их ошибками, со всеми фантастическими построениями и со всеми их губительными практическими выводами, то, конечно, такое соединение невозможно. Вода и пламень. Еще менее возможно политическое объединение либералов и националистов – интеллигент не бывает погромщиком. Но оно не только невозможно, но и бессмысленно. Если в «чистом» либерализме мы можем утонуть, а в «чистом» национализме сгореть, то либерал-национализм грозил бы нам смертью в раскаленной лаве.