ПРОКЛЯТОЕ СЛОВО

ПРОКЛЯТОЕ  СЛОВО.

   Отчертыхавшись после тоскливых взглядов на чердак, Глафира Ивановна задумалась.

   А задумалась потому, что на чердаке лежит мешок семечек для кур, и который невозможно достать, так как на чердак по воздуху не влезешь, а по лестнице можно, но лестницы – то, увы, нет.

    Развалилась неделю назад и в топку пошла, а муж Глафиры Ивановны Иван Кузьмич -  худотелесный  мужчина и если бы не руки, то был бы он похож на обструганную жердь -  на все её просьбы сделать новую, отвечает с приплюстного, как блин,  дивана.

-  Да, что ты, Глафирушка,  - ситуация требует ласкового слова, - беспокоишься, не подохнут куры без семечек, а если начнут дохнуть, ты их под топорик, - от топорика Иван Кузьмич перебрасывается к жене, - смотри, как ты похудела, поправляться нужно куриным борщиком.

   А Глафира Ивановна не то что похудела, мотаясь одна по хозяйству. Выскреблась телом и там, где пышнота была, остались одни прогалины, но Ивану Кузьмичу не до прогалин жены.

   Неделю назад он вышел на пенсию и твёрдо решил: месяц ничего не делать, отлёживаться  на диване, отдохнуть от мазута и пакли на каракубе, вставать только, чтобы сходить на кухню и в деревянную будочку на огороде.

- Да, сделай ради Бога лестницу на  чердак, - просила Глафира Ивановна. – Куры без корму подохнут.

   Иван Кузьмич  мнёт то один бок, то другой и бросает.

- Подохнут. Новых купим, Глафирушка. Понимаешь, - он зевает и посвящает жену в своё решение, - я дал себе слово: месяц отдохнуть,  не могу же я нарушить его. Что же я тогда за человек? Ты же первая скажешь: ходулька, слово не может держать.

   Вот и весь сказ Ивана Кузьмича, после которого он начинает свистеть всеми своими щелями и разминать диван.

   Что делать?

   Проучить. А как?

   Глафира Ивановна идет к соседу, а после соседа к дивану Ивана Кузьмича.

- Иванушка, - начинает она.

- Ась, Глафирушка?

 - Лестницу я сделала, Иванушка. Слазь на чердак и достань семечек. Бутылочку поставлю.

    Иван Кузьмич не против бутылочки.  Разве может бутылочка помешать отдыху?

- А где лежит лестница, Глафирушка? Далеко?

- Да  я её уже притащила к чердаку и поставила.

- А перекладины крепко прибила. Не обломаются?

   Иван Кузьмич спрашивает не только о крепости перекладин, но и как  Глафирушка закрепила нижний конец лестницы: вкопала ли в землю. А как с верхним? А под лестницей земля мягкая или твердая и нет ли там камней, и…

   Проверка  занимает час.  Иван Кузьмич указывает на некоторые недостатки под лестницей: грабли, вилы…

   Порядок.

   Он поднимается на чердак, обвязывает мешок с семечками веревкой и спускает.

   Упыхался он.

- Я, - кричит он, - отдохну тут немножко, Глафирушка, а ты там бутылочку приготовь и борщечка.

- Отдыхай, Иванушка, - отвечает Глафира Ивановна. -  Сколько душе угодно.

   Эх. Иван Кузьмич. Ты что не догадываешься, что благодарные слова Глафирушки не к добру.

   После «сколько душе угодно» Иван Кузьмич  идёт к чердачному проёму.

    А где лестница?

    Иван Кузьмич напрягает глаза. Вместо лестницы пустота и высота. Словом, трехметровая дыра, в которую нырнуть можно. А где вынырнешь?

- Глафирушка, - кричит он.

- Ась. Иванушка.

- Лестница потерялась. Слезть не могу. Ты её Глафирушка поищи.

- Да ты, Иванушка, лучше посмотри. Там она стоит.

   Иван Кузьмич ещё больше напрягает глаза.  Пустота и высота. Точно жена унесла лестницу.

   Иван Кузьмич готов закрутить вместо: Глафирушки -  ты что мать твою… и вспомнить всех её дальних и близких родственников, но нельзя.

   Останется с пустотой и высотой.

- Глафочка, - начинает он.

- Ась, Ванюшка.

- Лестницу – то поставь.

- А зачем, Ванюша?

   Что за слова: зачем? В кухне стол ждёт. А здесь семечками питаться, как курица? Осень наступает, а там и зима… Путаются мысли Ивана Кузьмича. А как не путаться? Загнала на чердак, а снимать не хочет.

   Иван Кузьмич готов сделать очередной прорыв  к Глафочке, её матери, родственникам, но высота разрастается до такой степени, что у него темнеет в глазах и прорваться сквозь неё можно только через лестницу, а лестницей владеет то Глафирушка.

   Он начинает подбирать слова: Глафирушка – было, Глафочка – тоже…, Глафунечка…,  Гланечка…,Гла…, Гла… Весь алфавит проскрёб. Не обширным он оказался.

   Не дается нужное слово.  А без нужного слова с чердака не слезешь.

    А в кухне и бутылочка стоит, и борщ с курицей кипит. Да как же добраться до них?

   Час, два, а слова  нужного никак нет. Начинаются слова на гла…, а заканчиваются небоскрёбными этажами, по которым бродит жена со всей своей роднёй, заходит иногда на чердак и выходит с напутствием Ивана Кузьмича, чтоб ты….

   Иван Кузьмич ищет верёвку, чтобы хоть по ней спуститься. А веревки нет. 

   Что за чердак? Иван Кузьмич находит и для него протёртое слово.

   Потом  опять за гла…, гла… и лестницу. А   вместо гла…, гла… и лестницы: ась, Иванушка.

   Вспотел ась Иванушка. Где же слово, которое поможет ему приземлиться?

   Он уже готов пробить крышу и как-нибудь ползком по ней пробраться к дворовой тверди, когда видит, как на него через чердачный проём «ползут» две толстые жердины, за ними влетает топор, молоток, пила, гвозди…

   А это что за хрень. Зачем она?

   Правильный вопрос и ответ по делу.

   Да вот оно проклятое слово: лестница.

- Глафирушка, - кричит он. – ты это, подкинь мне еще десяточек досточек , я тут посижу, попилю и сделаю лестницу, а хочешь и две, и три…

   Ивана Кузьмича заносит на десяток лестниц. А что поделаешь. И сотня не помешает. Пробивать – то высоту к бутылочке и борщику нужно.

   Под вечер Иван Кузьмич на земле. Его шатает.

- Спасибо, Иванушка, - говорит Глафира Ивановна. -  Какая лестница.

- А куда твоя делась? – угрюмо спрашивает он. -  Та, что ты мастерила?

- Ничё я не мастерила, - отвечает жена. – У соседа напрокат  взяла.