Шаварш Карапетян: Лучше бы я умер у порога Кремля! Мне дали оружие, а я не смог его сохранить...

Знаменитый Шаварш Карапетян, который 37 лет назад спас 20 человек из сорвавшегося в озеро троллейбуса, рассказал, как пережил недоразумение, случившееся во время его этапа эстафеты огня Сочи-2014: потухший у стен Кремля факел, снова зажженный зажигалкой одним из охранников.

Когда я позвонила Шаваршу договориться о встрече, он ответил, что вечером занят: «Вновь бегу с олимпийским огнем». Удивившись, уточняю у организаторов, где и когда можно будет увидеть Карапетяна с факелом, но они напоминают правило: один человек не может дважды быть факелоносцем. Но Карапетян все-таки побежал. И снова с факелом возникла проблема. Тот упорно не хотел загораться, и я своими глазами видела почему: в суматохе праздника помощник факелоносца не успевает до конца открыть клапан подачи газа. Но в остальном вторая попытка прошла гладко, Карапетяна тепло встречали зрители. Для них, кого ни спроси, он по-прежнему герой, а не факелоносец.

«Я, как плохая женщина, сразу согласился»

– Может быть, еще десерт? – Карапетян по-кавказски гостеприимен. После второго забега мы встретились в кафе на окраине Москвы, где он живет и работает сапожником уже много лет.

Я отказываюсь, на что Шаварш говорит:

– Вы напоминаете девочку из армянского анекдота, у которой папа спрашивает, хочет ли она конфетку. «Нет, – отвечает девочка. – Я с утра уже ела борщ».

– Когда вам предложили стать факелоносцем?

– Это было в сентябре, за месяц до начала эстафеты.

– И вы сразу согласились?

– Да, сразу, как плохая женщина.

– Волновались?

– Нисколько, потому что не думал, что попаду в окончательный список. Это предложение должны были еще подтвердить. Мне вообще сначала предлагали бежать в Сибири.

– Почему? У вас там корни?

– Конечно, у нас у всех корни в Сибири. Раньше Северный Ледовитый океан был тут, где мы сидим (смеется). Я сам попросился бежать в Москве, и мне предложили десерт – сказали, что буду бежать в Кремле.

– Глава оргкомитета «Сочи-2014» Дмитрий Чернышенко сказал, что десять первых факелоносцев выбирал и утверждал лично Путин. Вам приятно, что президент вас знает и уважает?

– Я Путина тоже знаю лично.

– Как познакомились?

– Много лет назад был создан Союз армян. Тогда мы познакомились и он сказал: «Барэв-дзэс» (по-армянски «здравствуйте», – авт.). Путин тогда сказал, что Петр Первый в свое время издал указ о том, что армян нужно приютить, согреть, накормить и дать работу. Прошло столько времени, но этот приказ никто не отменял. Классные слова. Хотя близко с Путиным я не общался.

– Перед забегом вы встретились второй раз?

– Почему второй? Я часто бываю на таких форумах, куда и Путин ходит. На этот раз я стоял с командой факелоносцев, а он с волонтерами. С ними он общался не как президент, а будто это его семья. Проходя мимо ребят с флагами, он засмеялся и сказал: «Да что вы как по стойке смирно передо мной стоите?» Не сурово шел, а очень просто, человечно.

«Это моя вина»

– Какой инструктаж с вами провели перед эстафетой?

– Полный. Объясняли, как держать факел, чтобы огонь не перекинулся на тебя, чтобы не было травм. Сказали, что можно нести его и правой, и левой рукой, менять руки, если устанешь, держать повыше, если тяжело. А то, что случилось на моем этапе... (Вздыхает.) Я не так среагировал. Должен был подойти к охраннику и встать – больше никаких движений. Он бы шум поднял и вызвал кого-то на помощь. Но он не мог: Кремль, народа мало, охранник не имеет права со службы уйти.

– Не ваша вина, что так случилось.

– Нет, это моя вина. Когда тебе дают оружие, ты за него отвечаешь и обязан беречь его, использовать так, как приказано. Я не смог сохранить огонь...

– Факелы гаснут часто, тут нет никакой трагедии. Не вините себя. А что было после передачи эстафеты?

– Я вернулся обратно в наш штаб, где все собрались, расцеловались. Но радости было мало. Это, конечно, не самое ужасное, что я пережил, но я очень ответственный человек, и этот отрезок был самый ответственный, потому что Кремль – святыня нашей родины.

– Можно спросить, о чем вы говорили с охранником, который зажег факел зажигалкой?

– Никакого разговора не было.

– У него одна рука была в кармане. Там пистолет?

– Оружия у него при себе не было, но вообще это тайна.

– Потом вы с ним виделись?

– Нет, я его не знал, не знаю и не видел больше никогда.

– В интернете случившееся активно обсуждают, но некоторые пишут, что огонь склонился перед величием ваших подвигов.

– (Грустно.) Про меня много чего пишут... Главное, поверьте, не было никакой зажигалки, о которой все говорят! Не было! Ее не существует!

«Факел подарю бассейну»

– О чем думает факелоносец, когда бежит с олимпийским огнем?

– В Кремле я очень волновался: мне доверили честь и совесть нации. И лучше бы я умер у его порога, чем…

– Перед забегом я вас спросила, кому вы его посвящаете. Вы не успели ответить.

– Ты не имеешь права посвящать забег кому-то, кроме тех ребят, которые выступают на Олимпиаде. И я посвящаю его им.

– Вашей семьи в Кремле не было, они не видели вас с олимпийским огнем. А во второй раз?

– Нет, я не знал, где побегу. Об этом сказали в последний момент. Даже при разминке мы этого не знали.

– Факел вам подарили?

– Их подарили всей первой десятке, и форму тоже. Про второй сказали, что работает формула трех пальцев.

– Что за формула?

– Это значит шиш, нельзя.

– Но каждый факелоносец имеет право купить свой факел за 12.000 рублей. Не хотели приобрести?

– Я человек старой закалки: хотел деньги снять и расплатиться наличными. Нет, отвечают, надо бумажку показывать, что-то оформлять. Дети быстрее рождаются.

– Что сделаете с факелом и формой?

– Подарю его бассейну в Москве, где когда-то тренировался, а форму будет носить мой сын. Он спортсмен, надеюсь, выступит когда-нибудь на Играх.

«Мужчина должен до смерти работать»

– До эстафеты о вас мало вспоминали, почти никто не знал, что вы тихо живете в Москве и работаете в обувной мастерской.

– Это первое мое дело, но сейчас мастерская у меня на последнем месте. Я туда месяцами не захожу.

– Чем занимаетесь?

– Часто приглашают на открытие церквей, участвую во всех армянских форумах. Подружился со многими бизнесменами, артистами, министрами. Видел первых леди всех стран. Самой красивой считаю жену Алиева.

– За подвиги вам положено какое-то пособие?

– Мужчина должен до смерти работать и зарабатывать деньги для семьи, а не жить на пособия! У меня трое детей, две дочки и сын. Старшей – Лусинэ – 30 лет, она начальник отдела в Центральном банке. Средней – Заруи – 29, работает корреспондентом. Сынок Тигран, ему 16, заканчивает школу и будет поступать в институт, профессионально занимается плаванием. Жена – домохозяйка, но когда надо, работает со мной.

– Шаварш, известно про три ваших подвига. Может быть, есть еще, о которых немногие знают?

– Миллион, все и не упомнить. Ну хорошо, про самолет рассказать или про ребенка?

– Про ребенка.

– Соседский ребенок, у которого эпилепсия, глотает язык, отец сразу падает в обморок, мать стучится в соседнюю дверь, а мы там празднуем день рождения брата. Она только говорит: «Ребенок!» – и падает. Мы заходим и видим, что ребенок на полу чернеет. Пытаюсь открыть ему рот – он не открывается. Понимаю, что это эпилепсия.

Придавил ложкой, рот открыл, язык вытащил. Мать шлепнул – она пришла в себя и ведро воды вылила на отца. Я не назову это героизмом, просто реакция на ситуацию. Отец не имеет права падать в таких случаях в обморок. Потом я узнал, что один ребенок у них уже погиб от эпилепсии. Всегда нужно думать, как выйти из любой ситуации. Нам иногда не хватает смелости это делать.