Февральская революция. 1917. Расправы над полицейскими в Петрограде. К.И. Глобачев. 1922

В свете вчерашних событий.

Не забывайте истоию своей страны. Все может повториться. Помнить надо всем, и народу и власти (в том числе и полицейским...)

Февральская революция. 1917. Расправы над полицейскими в Петрограде. По воспоминаниям генерала К.И. Глобачева. 1922

Между тем восстание все разрасталось; к 5 часам дня [28 февраля – Ю.П.] беспорядки распространились на Петербургскую сторону; начались грабежи магазинов и частных квартир, обезоружение офицеров на улицах, избиения и убийства городовых, аресты и убийства жандармских офицеров и унтер-офицеров. Словом, уже в пять часов дня ясно стало, что власть не существует, а столица находится в распоряжении черни. <…>

Дикая злоба обратилась именно на полицию, тем более что представители полиции оказались действительно достойными и твердыми в своей служебной чести слугами государственности и гибли жертвами расправы, доблестной смертью давая пример, как надо долг свой исполнять не только тогда, когда все благополучно и исправная служба сулит награды и повышения, но и тогда, когда грозная буря сметает всякое сопротивление. И когда соблюдение верности долгу сопряжено с гибелью в мучениях и страданиях. Мятежники «рыскали по всему городу, разыскивая городовых и околоточных, выражали бурный восторг, найдя новую жертву для утоления своей жажды невинной крови, и не было издевательств, глумлений, оскорблений и истязаний, которых не испробовали звери над своими жертвами.

Мальчишки, остервенелые революционные мегеры бежали вприпрыжку вокруг каждой группы убийц и указывали им, где искать полицейских.

Скоро, с Божьей помощью, воссияет над нашей Россией светлая заря возрождения, тогда вспомнят и о тебе, доблестный мученик городовой, и над твоею скромную могилою построят памятник благодарные соотечественники, умеющие ценить истинное величие духа и истинные заслуги перед Родиной.

<…>

Те зверства, которые совершались взбунтовавшейся чернью февральские дни по отношению к чинам полиции, корпуса жандармов и даже строевых офицеров, не поддаются описанию. Они нисколько не уступают тому, что впоследствии проделывали со своими жертвами большевики в своих чрезвычайках. Я говорю только о Петрограде, не упоминая уже о том, что, как всем теперь известно, творилось в Кронштадте. Городовых, прятавшихся по подвалам и чердакам, буквально раздирали на части, некоторых распинали у стен, некоторых разрывали на две части, привязав за ноги к двум автомобилям, некоторых изрубали шишками. Были случаи, что арестованных чинов полициии кто из чинов полиции не успел переодеться в штатское платье и скрыться, так беспощадно убивали. Одного, например, пристава привязали веревками к кушетке и вместе с нею живым сожгли. Пристава Новодеревенского участка, только что перенесшего тяжелую операцию удаления аппендицита, вытащили с постели и выбросили на улицу, где он сейчас же и умер. Толпа, ворвавшаяся в губернское жандармское управление, жестоко избила начальника управления генерал-лейтенанта Волкова, сломала ему ногу, после чего потащила к Керенскому в Государственную думу. Увидав израненного и обезображенного Волкова, Керенский заверил его, что он будет находиться в полной безопасности, но вДуме его не оставил и не отправил в госпиталь, что мог сделать, а приказал отнести его в одно из временных мест заключений, где в ту же ночь пьяный начальник караула его застрелил. Строевых офицеров особенно в старших чинах, арестовывали на улицах и избивали. Я лично видел генерал-адъютанта Баранова, жестоко избитого во время ареста на улице и приведенного в Государственную думу с забинтованной головой.

Таких примеров можно было бы привести сколько угодно. Все это Керенский называл в то время «гневом народным.