СТРАНИЦЫ ПРОШЛОГО

Несколько лет назад мне в голову пришла странная мысль. Те, кому сейчас 25-30 лет, уже не помнят СССР. Мимо них пронеслась череда невероятных событий: закат великой державы, нищие и смутные 90-е годы, трудное, далеко еще не закончившееся возрождение России.

Эти годы прошли у меня в нефтяной Чечне, на сибирском севере и закончились на благодатной Кубани. Мои друзья перенесли бомбежки Грозного, скитания по стране и эмиграцию. Некоторых с нами уже нет. Но все вместе – это большой пласт человеческих жизней, о котором лет через 20, быть может, никто и не вспомнит.

Мне захотелось об этом написать. Начать с 1982 года и закончить в наши дни. Это хроника. Почти все ее герои имеют реальных прототипов, но я, избегая документальности, перемешал и додумал их судьбы, чтобы все подчинялось главной мысли. И, если я когда-нибудь эту работу закончу, то она выйдет под названием «УНЯТЬ ЖЕЛТОГО ДЬЯВОЛА». Итак:

Александр Петросов, 11 ноября 1982 г.

Николай Зурабович плавно скользнул в кабинет, мягкой походкой проследовал за свой стол и, загадочно улыбаясь, обвел нас глазами.

- Сейчас будет официальное сообщение. – сказал он. – Умер Брежнев.

Мы с братом переглянулись. В это невозможно было поверить. За 17 лет все настолько привыкли лицезреть на экранах нашего вождя, что он стал практически бессмертным. Тем более, что все газеты и комментаторы наперебой убеждали нас в его непоколебимом здоровье. Однако Николаю Зурабовичу Отаришвили верить было можно и нужно.

В свои 70 лет он был необычайно интересным человеком. Бывший генеральный директор объединения «Грознефть», по должности член обкома партии, кавалер многих орденов и медалей, он несколько лет с блеском возглавлял наш институт. За глаза его звали НЗ, что означало не только инициалы, но и «неприкосновенный запас». Невысокий, чуть полноватый директор успевал за полчаса пробежать по лабораториям, перекинуться парой слов со старыми знакомыми, обсудить результаты сложных экспериментов и порадовать комплиментами наших многочисленных дам.

В последние годы НЗ пришлось уступить свое место более молодому и искушенному в интригах сопернику, однако оптимизма у него не убавилось. Он занял скромное место старшего научного сотрудника в лаборатории брата, увлеченно мотался по буровым, руководил сложными операциями по ликвидации аварий. Разумеется, старые связи в обкоме у него сохранились, и ошеломляющая новость пришла явно оттуда.

-   Сейчас очень важно, кто станет председателем похоронной комиссии. – продолжал НЗ. – Включайте радио. – И в ответ на наш немой вопрос добавил: - Ленина хоронил Сталин. Сталина хоронил Хрущев. Хрущева в отставку провожал Брежнев. Делайте выводы. Реально есть три кандидата: Андропов, Гришин и Романов.

Через час радио скорбным голосом объявило, что председателем похоронной комиссии назначен бывший руководитель КГБ, а ныне секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов. НЗ широко улыбнулся. В комнате повеяло запахом перемен, о которых еще вчера не стоило и мечтать. Пора было поделиться новостью с друзьями.

 

- * -

 

Четыре года назад я неожиданно для самого себя получил должность заведующего лабораторией коррозии и с тех пор сосредоточился на исследованиях проржавевших нефтепроводов, которые имели обыкновение лопаться и взрываться в самый неподходящий момент, по выходным и праздникам.

Новая должность оказалась слегка непривычной. В свои 30 лет я вдруг оказался в коллективе самым старшим, молодняк на меня посматривал уважительно и нужно было как-то этому соответствовать. Пришлось форсировать защиту диссертации, и ученая степень в комплексе с природным нахальством, точнее, настырностью, помогла мне быстро освоиться.

Конечно, мне здорово помог мой старший брат Вадим. Мы с ним двоюродные братья, но фамилия у нас одна, а на Кавказе фамилия – знамя семьи. Но дело не только в степени родства. В смутную пору моей щенячьей молодости именно Вадим предложил мне круто сменить профессию и стать нефтяником. В Северо-Кавказском институте нефтяной промышленности он тогда уже был старожилом и заведовал лабораторией, которая занималась, в числе прочего, глушением открытых фонтанов. Наши комнаты размещались напротив, поэтому в ходе совместных перекуров я частенько получал от Вадима ушат холодной воды на свои горячие устремления с очевидной пользой для служебной и научной карьеры.

Но сейчас ноги сами несли меня в лабораторию добычи нефти, в которой я провел пять интересных лет, освоил нефтяные премудрости и приобрел хороших друзей.

Справа у окна разместился Султан Хаджиев, потомок славного чеченского рода. Предки его веками обживали скалистые горы в селении Шарой, куда не добирались торговые шарабаны и русские пушки. Видно кому-то из его прадедов удалось совершить хадж, паломничество в Мекку, отчего потомки и унаследовали свою весьма уважаемую фамилию.

Шаройские чеченцы долго и отважно сражались за свои горы, но против лома, как известно, не попрёшь, а самым крупным ломом располагал великий Иосиф Виссарионович, одним махом переселивший их в казахские степи. После возвращения семья Султана поселилась в большом селе неподалеку от Грозного. Но высокий авторитет рода, в котором были и священнослужители, и военные, и офицеры КГБ, от миграций не пострадал. Так что чеченские матроны, как прежде, говаривали, что за любого из Хаджиевых готовы отдать свою лучшую дочь. Видимо, конкуренция невест была столь высокой, что Султан, преодолев 30-летний рубеж, был еще не женат.

А желающих заарканить такого коня было предостаточно. Было в нем какое-то подкупающее спокойствие, непоколебимая уверенность сильного молодого мужчины. Коренастый, чуть выше среднего роста смуглый брюнет с жесткой шевелюрой и добрыми слегка улыбающимися глазами. Символ заветной каменной стены, за которой будет счастлива любая женщина. Да к тому же умён, образован, без пяти минут кандидат наук. Весь аул будет завидовать!

Слева у входной двери склонился над бумагами Серега Макаров. Предки его, ставропольские казаки, когда-то молодецки рубились с чеченцами, но все это осталось в далеком прошлом. Наша интернациональная троица появилась в институте почти одновременно, но сдружилась благодаря абсолютной непохожести друг на друга. Султан – чеченец, геолог, холостяк со стажем. Сергей – русский, нефтяник, разведен. Я – по отцу армянин, металлург, женат. Стихи и проза, лед и пламень, как сказал поэт.

Сергей повыше меня ростом, худощав, как и положено мужчине, сорвавшемуся с крепкого дамского поводка. Светло-карие глаза смотрят на мир задиристо и с неподдельным интересом. Двигается порывисто, говорит быстро, увлекая собеседника свежей идеей, а при ее отсутствии - своим искренним энтузиазмом. Иногда он любит слегка покрасоваться перед публикой, сверкнуть своей эрудицией, но это не более, чем озорство, и Серега быстро заканчивает свой маленький спектакль, пряча усмешку в роскошные усы.

Так уж повелось, что по служебной лестнице мы двигались единым фронтом. Как только один из нас получал более высокую должность, остальным приходилось крепче давить на газ, чтобы не отстать от временного лидера. Сейчас Султан пропадал на работе до полуночи, дописывая свою диссертацию, Сергею эта радость грозила примерно через год, а пока он заканчивал последние эксперименты.

Семь лет назад Султан предложил нам сходить в поход по Кавказу, и с тех пор общая любовь к походной жизни связала нас еще крепче. Хотя в том первом походе всем пришлось несладко.

Два дня мы плутали в тумане на перевале Джинджари, ночевали в скалах, а воду топили из снега. Стоял май, облака вокруг нас меланхолично истекали то дождем, то снежными хлопьями. Одежда промокла насквозь, и вокруг на альпийских лугах не было ни одной палки, чтобы разжечь костер. С непривычки почти все набили себе мозоли, а у меня к тому же оторвалась подошва видавшего виды ботинка. Пришлось привязать подошву веревкой, и при каждом неудачном шаге она звучно квакала, издеваясь над начинающим туристом.

Наконец по звукам бараньего блеяния мы вышли на пастушью кошару, в которой управлялась со стадом шустрая чеченская бабуля. Она быстро объяснила нам, что до речки рукой подать, десять минут ходу, и показала тропу. Мы спускались час. Сил не осталось, чтобы искать хорошее место для ночлега, и мы поставили палатку прямо на кабаньей тропе, между солидными кучами свиного навоза.

Но уже через час, когда боль в мышцах слегка утихла, мне удалось выудить из реки десяток форелей. Свежая уха и глоток коньяка быстро привели всех в благодушное настроение, а наутро горы показали нам себя во всей красе: массивные снежные вершины, нежно-зеленые альпийские луга и березовые леса надолго запали в душу и вряд ли когда-нибудь из нее выйдут.

Новость по традиции обсуждалась в курилке.

- Интересно, почему Андропов? – начал Султан. – Люди про него ничего не знают.

- Зато он много знает про всех …- заметил я. – Информация КГБ стала причиной недавних изменений в ЦК. Самих членов Политбюро винить было не в чем, но зато их детки жили за казенный счет на широкую ногу…

- Да, насколько я могу судить, Андропов – человек скромный и строгий. – усмехнулся Сергей. – он приходится мне очень дальним родственником.

Мы с Султаном синхронно вытаращили глаза.

- Жена моего дяди, что живет в Моздоке, приходится ему двоюродной племянницей. – пояснил Сергей. Мы слегка расслабились. – Правда, они практически не общались, и лишь один раз рискнули обратиться к нему за помощью, попросили устроить сына в юридический институт.

-   И он помог?

- Да. Но парня через год отчислили за неуспеваемость и пропуски занятий. Андропов узнал об этом и передал через родных, чтобы больше к нему никогда не обращались.

- Печально. – улыбнулся Султан. – Не видать тебе, Серега, блестящей протекции. Но не горюй, сам прорвёшься. В крайнем случае, мы поможем. Это будет покруче любого блата.

На том и порешили. Блат и протекция действительно считались в институте дурным тоном. И мы с легким сердцем отправились по рабочим местам, сознавая, что даже крупные политические события не отменяют мелких ежедневных надобностей.

 

- « -

  

Дома меня ждал небольшой скандал. Женщины – милые создания, но их разносторонние убеждения имеют свойство регулярно противоречить друг другу.

В нашей семье женский пол всегда преобладал количественно и качественно. Когда у нас с Ларисой родилась первая дочь Милка, это было воспринято, как должное. Через десять лет, окрепнув материально, мы решили повторить этот эксперимент, в результате чего получили черноглазую Машу. В промежутке между этими событиями в доме появлялись ежи, черепаха, морская свинка, и все, как на подбор, женского пола. Как-то раз я привез из ногайских степей живого тушканчика; вот он-то, наверное, был самец, но убедиться в этом я не успел. В первую же ночь тушканчик невероятными прыжками выломал прут из клетки и сиганул со второго этажа, держа курс на свои родные степи. В конце концов, я смирился с должностью «командира бабьего гарнизона» и, как мог, старался поддерживать порядок в своей части.

В данном случае, Милка успела в первый день занятий схватить двойку, поскольку забыла дома альбом для рисования. Училась она хорошо, но тут резонно рассудила, что родители оценке не обрадуются, и попыталась стереть двойку резинкой, а когда это не удалось – выдрала лист из дневника. Однако мама, придя с работы в плохом настроении, отсутствие страницы немедленно обнаружила. После допроса с пристрастием и полного раскаяния, Лариса сделала неочевидный вывод, что дочь встала на скользкий путь лжи и порока, который ведет прямиком к падению.

К моему приходу они вразнобой всхлипывали, а двухлетняя Маша вытирала маме слезы своими колготками.

Увы. Все мои попытки убедить жену в несущественности произошедшего результата не дали. Более того, меня зачислили в покровители двоечников, после чего Лариса демонстративно отказалась от ужина и вместе с Машей отправилась спать. А мы с Милкой зажарили великолепную яичницу с колбасой, что позволило ей, подкрепившись, взяться за уроки, а мне – заняться своей давней и любимой задачкой по молекулярной физике.

 

Сергей Макаров, 1 января 1983 г.

 

Никогда не думал, что смогу проспать 12 часов подряд. Лег в шесть утра, а проснулся в шесть вечера. Зато голова свежая. Сухое вино хорошо тем, что от него не бывает похмелья. Вот только жрать зверски хочется, а в холодильнике, кажется, мышь с голодухи удавилась….

Обычно Новый год наша туристская компания встречала врозь: кто с семьей, кто с родителями, кто в своей компании. А тут Сашка Петросов предложил собраться у него на квартире. Он у нас был самый обеспеченный жильем, по сравнению с моей комнатушкой в коммуналке его 28 квадратных метров кажутся слегка недоразвитым раем в эпоху развитого социализма…

Разносолов решили не готовить. Девчата обеспечили закуску, мужчины – спиртное. В институте отличившимся работникам давали талоны на шампанское; из этого родника перепало мне и Султану, но, естественно (!) другие ребята тоже сумели правдами и неправдами раздобыть ритуальную шипучку. А поскольку одно шампанское пить невозможно (живот пучит), пришлось по ходу слать гонцов за менее дефицитным сухим и полусухим грозненского розлива.

Туристы – народ не особо стеснительный, но особо прожорливый, поэтому еда со стола исчезала быстро. Тут хозяйка, проявив похвальную заботу о народе, выставила на стол все резервы, а, кроме того, в холодильнике обнаружился большой запас кабачков. За полчаса их на двух сковородках нажарили, и солидная гора румяного овоща на большом блюде вселила всем уверенность: жратвы хватит.

Твердо обещали прийти 7-8 человек, но, когда я для интереса пересчитал присутствующих, их оказалось 17. Пришли Семикозовы, опытные туристы, Женька периодически подменял Петросова на гитаре, а Катя прекрасно ему подпевала. Позже подошли Степанов с Бубликовым из учебного нефтяного института, а прямо к бою курантов прибежал, запыхавшись, их приятель, который выследил друзей по телефону и решил от них не отрываться. Я его видел в первый и, наверное, последний раз в жизни, потому что имени так и не запомнил.

Конечно, было много тостов за дружбу, за горы и за будущие походы. Султан принес свою коллекцию горных слайдов, Сашка к каждому пейзажу на ходу подбирал куплет подходящей песни, а мы все подхватывали вполголоса, потому что в соседней комнате мирно спали две Сашкины дочки.

Чуток поболтали о политике. Перед Новым годом кое-кто из института организовал себе командировку в Москву для пополнения запасов харчей и выпивки. Вернулись, что называется, поджав хвост, и с минимальным набором подарков. Оказалось, к таким же командировочным снабженцам в магазинах подходили скромные молодые люди, предъявляли удостоверение КГБ и вежливо интересовались, почему приезжие в рабочее время не занимаются трудовой деятельностью, а стоят в очереди за дефицитной твердокопченой колбасой. Пойманный с поличным сконфуженно извинялся, чекисты записывали его данные и, пожурив, отпускали. Все бы ничего, но, вернувшись на свое предприятие, путешественник получал на руки приказ об увольнении «за грубое нарушение трудовой дисциплины»…

Ходили также слухи об арестах взяточников в Москве и Узбекистане. Директор крупнейшего Елисеевского гастронома, поставлявший деликатесы всей партийной верхушке, якобы успел при этом сколотить многомиллионное состояние и сидел в тюрьме по расстрельной статье. Внешне страна жила обычной спокойной жизнью, однако под гладкой поверхностью воды чувствовались водовороты, будто в глубине упорные сомы охотились на толстых сазанов, а за их движением наблюдал охотник с подводным ружьем…

Все сошлись на том, что порядок наводить надо, потому что жуликов и бездельников развелось немеряно, и в результате страна уже успела привыкнуть к талонам на мясо, по килограмму в месяц. А поскольку за нашим столом тунеядцы начисто отсутствовали, то и бояться грядущих перемен было некому.

Девчонки были в ошеломляющих нарядах, их, естественно, было меньше, чем ребят, и почти все они были незамужние. Муж и туризм – понятия практически несовместимые; какой же муж отпустит свою жену на неделю в горы, чтобы она там спала в тесной палатке неизвестно с кем… или, наоборот, известно с кем...

К слову, особых амуров в нашей туристской компании не наблюдалось, никто не стремился уединяться «тэт на тэт», а если и были у кого симпатии, то их придерживали до возвращения в город. Был в этом определенный резон: не дай Бог, пойдет с нами в поход влюбленная пара, будет смотреть друг на друга ошалевшими глазами и звучно целоваться при малейшей возможности, так ведь другим будет завидно.

Вон, Султану, похоже, нравится Людочка Петрова, хрупкое такое белокурое создание, у костра они сидят всегда рядом, и Султан регулярно заботится, чтобы рюкзак у нее был полегче. Все это видят, но никаких глубоких выводов не делают. Да и разве позволит родня Султану жениться по своему выбору? Там уже десяток лучших чеченских невест в состоянии полной боевой готовности ждут, а Султан все медлит, по горам шляется…

Обычное дело: пьяных за столом не было, но все были, что называется, навеселе. После часа ночи тихо включили музыку (дети не проснулись), пошли танцы, потом игра в сплетню. Это когда все вместе пишут маленький рассказ, каждый по одному слову или фразе, причем никто не знает, что пишут другие. К тому же в качестве героев рассказа фигурируют только те, кто сидят за столом (об отсутствующих сплетничать неприлично). Наибольший энтузиазм вызвал рассказ с таким началом: «Валя…и Саша…на берегу красивого озера (тут фигуранты гордо посмотрели на остальных)…мучились расстройством желудка…». Сашка потом признался, что последнюю фразу он написал сам, по закону бутерброда ему она и досталась.

Расходились с первыми трамваями. Быстро распределили, кто провожает девчат, меня эта миссия миновала, да я и не расстроился, пришел домой и завалился спать.

Черт, время уже семь часов! А в этот момент я обещал своей милой быть у нее с новогодними поздравлениями. Вчера-то она с родителями и сыном Новый год встречала, мне, как молодому и бесперспективному туда ходу нет, а сегодня сын отдан на попечение бабушки, а зазноба ждет меня с цветами и прочими атрибутами сердечной склонности. Цветов купить уже не успею, а коньяк для такого случая загодя приберег. Ну, Серега, ноги в руки – и ходу!

 

Султан Хаджиев, 20 мая 1983 г.

 

Человек планирует, а судьба решает. В феврале сдал я в ученый совет Нефтяного института свою диссертацию, там мне сказали, что моя очередь подойдет только осенью. Правда, на кафедре геологии работу рассмотрели быстро. Профессора помнят меня еще студентом, с аспирантами в горы вместе ходим. И настроился я на 6-7 месяцев спокойного ожидания. Не беда, не на свадьбу опаздываю.

Однако 1 апреля позвонил мне ученый секретарь совета Медведев. Сказал, что есть возможность выйти на защиту 11 мая. Кто-то из аспирантов оказался не готов, и нужно его заменить, приезжай, детали при встрече.

Пока ехал я в Нефтяной институт, вспомнил, что сегодня день розыгрышей. Подготовить защиту за 40 дней практически невозможно. Нужно издать автореферат, разослать, кому положено, найти оппонентов, собрать отзывы. Представил, как будут хихикать молоденькие ассистентки, когда взмыленный Хаджиев явится к шефу. Но не возвращаться же обратно.

Оказалось – не розыгрыш. Я было заикнулся, что не успею, но секретарь рыкнул на меня настоящим медведем и сказал, что за этот срок можно китайский язык выучить. Видно, ему приходилось.

Предстоящие хлопоты грозили сорвать мои ближайшие планы. В конце апреля собирались мы в традиционный майский поход, разведать подходы к ледниковому массиву Доносмта. Конечно, на ледники и перевалы в это время не сунешься, снегу по горло. Однако, наметить маршрут и стоянки на подступах к леднику можно. А выше пойдем уже в августе, с веревками, кошками и прочим альпинистским снаряжением.

Как я успел подготовить защиту – до сих пор не пойму. Видно и впрямь все решают быстрота и натиск. Труднее всего было для издания реферата получить разрешение цензуры, но тут Серегина подруга помогла, она корректор в издательстве. За три недели успел я разослать реферат, уговорить оппонентов, слетать в Москву за отзывами, и в намеченные сроки ушел в горы.

Бригада у нас собралась большая, 14 человек. Обычно мы не берем много новичков, в горах всякое может случиться. А тут их оказалось пятеро, причем один парень и не турист был, а заядлый рыбак. В горы его заманили рассказы о ручьевой форели. Перед походом он умудрился простыть, вышел с температурой и богатырским чихом.

Как водится, природа устроила новичкам испытание на прочность. На второй день наш перевал закрыло облаками. Влезли мы туда и убедились, что облака состоят из дождя и мокрого снега. Температура – ноль градусов, все течет, под ногами хлюпает.

Вдобавок шайтан нас дернул с перевала спускаться по руслу еле заметного ручья, а он разбухал прямо на глазах. Сначала через него перепрыгивали, потом переходили по камням. Потом подкатали штаны и пошли прямо по ледяной воде. Шел я в хвосте, присматривал за отстающими, наш рыбак все спрашивал: мы всю неделю будем так идти? Где же рыба? За разговором не сразу услышал я впереди какой-то гул. Оказалось – ручей бодро вбегает в отвесный каньон шириной 2 м, а глубиной…Сашка сгоряча сунулся в него, ушел в воду по пояс и, как ошпаренный, вылетел обратно. Вздохнули мы и полезли вверх, в обход каньона на карачках по крутому глинистому склону…

Однако на этом испытания и закончились. В устье ручья нашлась красивая зеленая поляна. Сашка добежал до нее первым, благо ноги длинные, каждому выдавал из фляги глоток коньяка и наряд на общественные работы. Ребятам - дрова, костер, палатки, девчатам – ужин. И только потом все переоделись в сухое и расслабились.

Все же ходьба и работа греют не хуже бурки. Поэтому никто из группы не заболел, простуженный рыболов даже вылечился. На следующий день он отвел душу на голодной форели и потом обеспечивал всю команду свежей рыбой.

Базовый лагерь разбили мы в долине реки Хуландой и уже оттуда налегке ходили в разведку. Сложный массив, даже летом перевал Донос пройти будет нелегко. Но попробуем.

Вернулся я с гор за пять дней до защиты диссертации, которая прошла без приключений. На мой взгляд, интересней был последующий за ней скромный дружеский банкет. Наши маститые нефтяники вспомнили молодость, расчувствовались, и с удовольствием читали стихи Омара Хайама. Мне больше всех понравилось это:

 

Тот, кто следует разуму – доит быка.

Умный будет в убытке наверняка.

В наше время доходней валять дурака,

Ибо разум сегодня – в цене чеснока!

 

Весьма современно звучит, хотя и 900 лет назад написано.

 

Продолжение - следует?