Сказка ( чёрным по белому 8)

Дождь размывал строгие контуры старого города. Растекался лужами и прятал куски пейзажа за белыми пятнами тумана. Я смотрела на мокрую картину в деревянной раме окна, словно на старую фреску, с потерянными фрагментами. Проснулся ветер. Он зевнул, привычно скрутил  водяные струи в длинные розги и стал наотмашь хлестать стены тёмных башен. Осенняя порка началась. 

Я люблю дождь.

На кирпичном выступе, под моим широким, оконным карнизом, сидели  два кота. Они пережидали дождь. Или наблюдали за дождём. Ну, в общем – сидели.

И я не знала об этом.

Белый кот ёжился и переминался с лапы на лапу, словно готовился к прыжку. Чёрный - никуда не спешил и ввинчивался пушистым задом в каменную стену, накрывшись крыльями, словно одеялом, и пытаясь устроиться поуютнее. Не найдя удобной позы, он ближе придвинулся к белому коту и сказал, доверительно:

– Люблю дождь.

Белый кот, скосил глаза в сторону чёрного, и ответил:

– Да я уже догадался, Чернокрылый. Третий час сидим. А я жару люблю – бабочки летают, цветочки цветут. Люди добрее, нам с тобой – веселее.

– Стихи?

– Наблюдения за природой, – откликнулся Белокрылый и, отодвинувшись от собеседника, старательно отряхнулся всем телом. Удивился сам себе и раздражённо сказал, кошачьим фальцетом: - Анекдот что ли какой-нибудь расскажи, Чернокрылый. Или сказку.

Демон тоже удивился странному голосу Верховного. На секунду задумался, и заговорил, растягивая гласные:

 – Ска-а-азку?...ммм...  Ну вот, к примеру: Жизнь имеет смысл.

– Это вопрос или название анекдота? – белый кот откровенно зевал.

– У человеческой жизни есть начало и конец, а люди мечтают о бессмертии…  – промурлыкал Демон, не обращая внимания на настроение Шестикрылого. Он смотрел вверх, на  каменные грибы тёмных башен, проросших меж шкатулками старых домов.

«Надо было Ваську взять, ему бы тут понравилось» – подумал Демон.

 – Кхе-кхе…Что-то ничего сказочного я не услышал, – откашлявшись, ехидно подметил Серафим. –  Всё так и есть. Смысл человеческой жизни в том, что она должна быть конечна. Не хватало ещё Ваську по этой сырости таскать!

– Иначе нельзя? –  не отрывая взгляда от светящихся окон и не обижаясь, что Серафим читает его мысли, печально спросил Чёрный, постукивая хвостом для серьёзности. – Что-то маловато сути… Васька…Ага! Сбил ты меня с мысли. Но, родилась следующая, грустная: значит, мне - не жить…

– Жить тебе не положено и иначе нельзя, – голосом артиста Броневого ответил белый кот.

- Мне нельзя. Я – вечный, как и ты. А зачем вечная жизнь человекам? Вот они мечтают, стараются и обещают. А чем они заполнят свою вечность? Любовью? Нежностью к прохожим?… может, перестанут стрелять, предавать, отнимать и завидовать?

– Перестанут, ага, все подружатся и будут ходить друг к другу в гости… – Белый кот лизнул лапу, потакая временным, кошачьим инстинктам, и продолжил: « И где та планета, что вместит столько праведников, Чернокрылый? Ведь мы-то их не дождёмся!  А у них дети пойдут, как грибы, после твоего любимого дождя… и всех кормить нужно, и что нам делать? Раздуть Землю до размеров Солнца, как воздушный шарик? Так он лопнет!»

– А можно им крылья даровать… Пусть летают!

– Ты прям Циолковский… Тогда ещё и каждому по ракете. Пусть и по Вселенной летают… – лениво парировал Белокрылый, слегка позёвывая. – Вернутся – значит, Вселенная конечна! … Если Аэлита, какая-нибудь, не заманит, на ближайший Марс…

– А есть-пить? Во время бесконечного полёта?

– А зачем? Лишим их зависимости. Будут звёздным светом питаться или своими же мыслями. Господи, прости…. Безотходный процесс! Ты же за свободу ратуешь? Вот и славно. И все наши Заповеди потеряют своё назидательное значение, и  утонут в глубине времён. А времена - перестанут существовать. Может, хватит уже бесцельно мокнуть?

– Как думаешь, Белокрылый, а преступление, как таковое, исчезнет? – Чёрный кот ответил вопросом на вопрос, не реагируя на явные насмешки Серафима в ответах. – Или разрастётся до бесконечности? Моя Бездна… твоё Небо… Что будет мерилом?

Демону очень хотелось развить тему и поспорить, напоследок:

– Или  преступать уже не надо? Ведь можно успеть и добиться всего! Хотя, к чему тогда глагол «успеть»?

Белый кот посмотрел на Чёрного, как воспитатель на трудного подростка и, потянувшись всем телом, захлопал крыльями:

– Ясно одно: твоя Бездна и моё Небо теряют  значение устрашения или награды.

– И люди становятся подобны нам?

– Ну, ты загнул…! «подобны нам»! А нас куда? –Верховный возмущённо встал на все четыре лапы и начал ходить по кромке кирпичного выступа, поддерживая равновесие одним крылом. – Лапы уже затекли, летим домой! Чаю хочу!

«Летим…» –  откликнулся Демон, но не двинулся с места и продолжил бормотать, рассуждая скорее сам с собою:  «Нет возмездия -  нет смысла сдерживаться и бояться».

 – Скорее всего, скорее всего, – повторил сам себя Белокрылый. –  Бояться-то ладно… Но, вот  награды, по заслугам - станут ненужными, старыми пуговицами, потерю которых никто не заметит. – он вздохнул. – И Душа, потеряет свою суть: не о чём болеть, ни к чему предаваться сомнениям…

– Про Душу, это ты верно… А любовь? Захотят ли они, смогут ли любить вечно? – от переполнявших его чувств, чёрный кот встал и выгнул спину, превратившись в горбатый мост над рекой. Рекой вопросов.

– Господи!… – задрав голову к небесам и отстранившись от взъерошенного Демона, с пафосом, воскликнул Серафим, – Как много бессмысленных вопросов!

Ты чего от меня ждёшь, Чернокрылый?! Много бессмысленных ответов?

– Понятие «много» - тоже потеряется, – пробормотал Демон, не вдаваясь в суть, – как и «мало». Ведь бесконечность не знает дробей.

– Что-то наша экскурсия затянулась… Но, я всё-таки отвечу: человеческое бессмертие сотрёт удачи и промахи, предательство и жертвенность! – почти закричал, уставший от диспута, Серафим.

– И жертва потеряет своё значение. – сказал, с уважением к Верховному, чёрный кот, перебирая лапами и готовясь прыгнуть. – Эти человеческие мерки, которые живут с ними от рождения и до отпевания, потеряют смысл…

 … И никто  не будет нас ждать, чтобы вынести свой вердикт, – раздался мой голос из открытого окна, словно я слышала весь разговор, –  А можно сказать и по-другому: нас будут ждать вечно. Так и всё же - жизнь имеет смысл?

Я спросила, вздохнула и начала собирать посуду со стола, стирая напоминание о недавних гостях.

– А будут ли? Ждать?– потянувшись и захлопнув форточку, ты  шелестишь пустой пачкой сигарет, сжимая её в руках и лишая привычных размеров.

Чёрный кот вспорхнул, и, не обращая внимания на дождь, «завис» напротив оконного проёма, вглядываясь в людей, продолживших их, с Серафимом, беседу. Белый присоединился к нему, сделав над собой зонт из крыльев. Вдруг, ветер ударил в створки окна и распахнул его настежь. Два крылатых кота спикировали под карниз.

– Господи! И что ты дёргаешься, Чернокрылый…. Они не могут нас видеть. Перепугал… – Белый кот стал нервно вылизывать бок и стряхивать воду с перьев, пытаясь скрыть растерянность.

– Да сам не знаю, видно кошачья природа руководит! – хохотнул Чёрный и вспорхнул на прежний уровень, пытаясь вникнуть в продолжение разговора двух грустных людей.

Мужчина стоял у раскрытого окна, курил и смотрел прямо в глаза Демону, хотя и не видел его. Я встала за его спиной и, посмотрев на старую башню, окружённую вековыми платанами, спросила:

– Ты замечал, что  листья шелестят уже осенними нотами? Вот чёрт знает, как это объяснить! Только  шелест июньских листьев отличается от сентябрьского шелеста. И это не из-за дождя.

Ты как будто не слышал моего вопроса.

– Если бы нам, живущим теперь и мечтающим о вечной жизни, вдруг подарили её, вечную… Что, каждый из нас, испытал бы?

– Растерянность… – я пожала плечами и вернулась к столу. –  Планы не нужны, слова «успеть» и «воплотить» теряют смысл. – мне хотелось сказать что-то умное, напоследок. Да и просто тебя удержать. Минутой раньше я оторвала пуговицу от твоего плаща и «нашла» её на полу, протянув кусочек чёрного перламутра, на раскрытой ладони: «Подожди, сейчас пришью».

– И лень… – ворчливо продолжил мою мысль белый кот, –  ведь торопиться некуда, и размышлениям о созидательном поступке можно предаваться вечно. 

– И лень…– добавила я, но уточнять не стала.

– А любовь? – поддел ты меня. –  Она останется? Не потеряет своего вкуса? Будет так же желанна, как и в нашей, смертной жизни? Скажи, тебя не охватывает ужас от перспективы «бесконечной» любви?

Я больно укололась иглой, но промолчала, слизывая с пальца, каплю солёной крови. Затянула вокруг пуговицы узел покрепче и протянула тебе плащ. Мне показалось, что где-то захлопали крылья, но птицы не летают во время дождя.

– Жизнь имеет смысл, только… если… она конечна. И любовь. Я в этом уверена.

Ты усмехнулся. А я знала - в душе, согласился.

– Значит, если жизнь конечна, то и любовь – тоже.

Ты швырнул смятую пачку в окно и стал надевать плащ, ставя точку в затянувшемся споре.

– Чего они в игры играют, Чернокрылый? – белый кот давно завис рядом с чёрным и втянулся в странную беседу, отражающую, как в зеркале, его недавний диалог с Демоном. –  Ведь  одно дело рассуждать, а другое – действительно любить! Вечно!  Видишь, их пугает  это слово - «вечно».

Чернокрылый не успел ответить Серафиму, как ты произнёс:

– Ну, предположим… – натянув один рукав плаща, ты пытался жестикулировать, как в смирительной рубашке. – Мы вечно любим кого-то, ещё плюс вечно, ещё… Ты уверена, что хочешь продлить это? Не меняя, не помышляя о новизне?

Разобравшись с рукавами, ты стал застёгивать пуговицы, словно закрываясь, отделяясь от меня.

Я бы ответила. Ох, как бы я ответила тебе и про вечную любовь и про мои желания! Уже не первый год мы бегаем по кругу, не на время, а на выносливость. Просто так, не за призы. И ты, и я – боимся сойти с дистанции и сделать шаг в центр окружности, к правде.

Я бы ответила…

А вслух сказала:

– Я не знаю, что такое вечность. Я только знаю, что хотела бы, чтобы ты просто остался. А сколько продлится это «просто» - я не знаю.

– Вот! Чернокрылый! – Серафим потянул Демона за крыло, пытаясь перетянуть на свою сторону. – Потому люди и не должны жить вечно: должна быть тайна и строгие рамки. Чтобы они спешили, боялись не успеть, задумывали и воплощали!

– Да…– откликнулся Демон, взлетая в чёрное небо, очистившееся от дождя – А мы их будем судить… не смотря на любовь… Я, если честно – устал.

Ты не ответил мне. Застегнул последнюю пуговицу и ушёл. А я сказала то, что боялась сказать тебе вслух: «Жизнь имеет смысл -  только, если… она конечна. А любовь, - она либо есть, либо её нет». И захлопнула дверь.