О разврате и духовных скрепах

Начну, как это водится сейчас, с нетрадиционного секса. В чем на самом деле смысл всей этой борьбы с гомосексуализмом и его пропагандой? Как ни парадоксально это прозвучит, но я убежден, что дело тут именно в укреплении духовных скреп. Вопрос только в том, что это за скрепы? Или, точнее, скрепа.

За всей этой историей с борьбой за спасение наших моральных ценностей от разлагающего влияния Запада скрыт один не слишком очевидный, но крайне важный аспект. Москва, где сохраняются те самые ценности и основы, где даже в помине нет никаких однополых браков и гей-парадов, является одним из главных мировых центров гей-разврата. Не Лондон или Париж, не Амстердам даже или Берлин. А именно Москва.

В Европе, где гей-браки, гей-парады, где на улицах ходят за ручку однополые пары и даже целуются в парках и автобусах, где разрешена пропаганда гомосексуализма среди несовершеннолетних, с развратом дела обстоят очень не просто. А уж что касается секса с несовершеннолетними – вообще ужасно. Зато в Москве – в Москве все можно. Огромный рынок, и почти никаких ограничений, в том числе и по возрасту. Шестнадцать, семнадцать… да даже и пятнадцать, четырнадцать. Просто чуть дороже. Вместо скучной гей-жизни европейских столиц, которая вся на виду и скована социальными условностями (любовь, отношения, равноправие) – карнавал сексуальных возможностей на любой вкус.

И тут действительно нет никакого парадокса. Половые отношения – всегда комбинация сексуальной и социальной реализации. Причем поскольку люди живут и реализуются в обществе, то социальный аспект половых отношений становится крайне значимым. И естественно, если возможность социальной реализации совсем убрать из половых отношений, то резко возрастает значение непосредственного удовлетворения сексуальных желаний. Уже не ограниченных никакими социальными механизмами. Половая жизнь, выведенная за рамки социума, обречена либо на глубокую фрустрацию, либо на столь же глубокий разврат.

То есть все эти гей-браки, гей-парады и прочая пропаганда гомосексуализма – это как раз механизмы преодоления гей-разврата. И они реально работают. И, наоборот, запреты и вытеснение нетрадиционных сексуальных отношений за рамки социума – утверждение разврата. Системы отношений, где уже нет партнеров, а есть объекты, где координаты «хорошо – плохо» в значении «добро – зло» стираются. Нет никакого нравственного выбора. Нет добра и зла, нет никаких установлений.

Есть только удовольствие и возможности его реализовать.

А теперь о главном. Разврат – это и есть та самая духовная скрепа.

Дело, разумеется, вовсе не в геях. По количеству обычных самых что ни на есть гетеросексуальных борделей на душу населения Москва уступает разве что Бангкоку. О чудесной стране, где налоги 13% и дают девочки и мальчики, по всему офисному миру давно слагают легенды. Впрочем, сексуальный разврат – едва ли не самый невинный вид разврата.

Что позволяет людям повсеместно садиться пьяными за руль или просто ездить по городу со скоростью 120–150 км в час? Что позволяет принимать воровство как норму поведения любого экономического субъекта, от руководителей крупнейших предприятий до девочки-администратора из косметического салона? Что позволяет судьям пачками выносить очевидно неправосудные приговоры, ломающие жизни конкретных людей? Что позволяет тратить неисчислимые миллиарды на зимнюю Олимпиаду в субтропиках?

Система координат «хорошо – плохо» в значении «добро – зло» во всех сферах общественной и экономической жизни стерта до неразличения, до отсутствия самого вопроса. Разврат вытесняет все связанное с нравственным выбором, а всех людей вокруг превращает в объекты. По сути дела, разврат – технология расчеловечивания, только основанная не на страхе, а на удовольствии.

И именно эта технология, в сущности, единственное, что связывает власть и людей в России. Это действительно настоящая духовная скрепа, на которой все держится. Если вдруг судьи начнут различать добро и зло, принимая личную ответственность за свои решения, то развалится не только «болотное дело», но вообще вся система судопроизводства и арбитража. Если воровство перестанет быть нормой экономического поведения, то разрушатся все экономические связи.

А потому едва ли не главная задача власти – всячески укреплять и поддерживать разврат как технологию расчеловечивания. И она с этой задачей блистательно справляется.

Впрочем, при всей привлекательности разврата категорический императив все-таки совсем отменить сложно. Но кое-как обмануть можно. Нравственность – это болеть за сборную России по спорту, называть себя православным, возмущаться гей-парадами и ни при каких условиях не танцевать в церкви. Ну а что до бессмертия души – есть, в конце концов, «Битва экстрасенсов».

Андрей Горомов