Донское казачество и набеги татар на Московское государство в 16-17 веках.

Донское казачество и набеги татар на Московское государство в 16-17 веках.

09.10.10

Распадение Золотой Орды на отделение ханства еще не означало окончания борьбы Московского государства с татарами. Покорение Казани и Астрахани были большими успехами в этом отношении, но все же - не были ее концом. Татарские нападения на Московскую Русь и на Украину продолжались весь 16-ый и большую часть 17-го веков.

Наиболее, сильным и почти неуязвимым противником Москвы и Польши было Крымское ханство, выставлявшее от 60 до 100 тысяч конников, исключительных по своей подвижности. Формирование самостоятельного татарского государственного образования в Крыму намечается уже в 13-ом веке. Около 1239 года татары заняли степную часть Крыма, подчинив остатки живших там половцев. В 14-ом столетии Крым еще управляется наместниками Золотой Орды, но постепенно приобретает все больше и больше независимости. В 15-ом веке хан Гирей, разбив войско генуэзских колоний Крыма, объединяет весь полуостров под своей властью. К концу 17-го века Крым попадает в вассальную зависимость от Турции, занявшей для избежания его политической самостоятельности, а также возможно, для своего дальнейшего продвижения на север, ряд опорных пунктов, как в самом Крыму (Кафа), так и на северном побережье Черного моря (Азов на Дону, Очаков на Днепре, Аккерман на Днестре и т. д.).

Несмотря на свою номинальную зависимость от Турции и наличие турецких гарнизонов в главных городах - крепостях, Крым пользовался большой независимостью. Крымцы не раз предпринимали самостоятельные походы и даже часто восставали против султана. Мир соседних стран с Турцией, даже союз с ней не обеспечивали от татарских набегов.

Вторым по величине татарским государственным образованием была Орда Большого Ногая, образовавшаяся в результате покорения Астрахани и распадения Ногайской Орды, кочевавшей в низовьях Волги. В 1557 году она «шертовала» (присягнула) Москве и ногайские отряды участвовали в армии Грозного в Ливонской войне. Но с 1570 года, возможно в результате похода турок к Астрахани в 1569 году, Большой Ногай начинает совершать набеги на Русь, сначала в союзе с крымцами, а потом и самостоятельно. В дальнейшем Орда Большого Ногая то принимает московское подданство, то переходит на сторону Крыма и Турции. В начале 17-го века в ее набегах участвует от 25 до 100 тысяч татар.

Под натиском появившихся из Азии калмыков, ногайцы временами переходят на правую сторону Волги и приближаются к Дону и Крыму, тогда интенсивность их набегов увеличивается. Они даже переходят на правую сторону Дона, но после ожесточенной борьбы с донскими казаками и взятия ими Азова (в 1637 году), были снова отогнаны за Волгу Во второй половине 17-го столетия опасность со стороны Большого Ногая, если не совсем исчезла, то сильно уменьшилась, и Орда, как целое, перестала существовать, распавшись на отдельные улусы.

Третьим противником была Орда Малых Ногаев или Казыев Улус, кочевавший к востоку от Крыма и в Прикубанье. Хотя она и номинально приняла турецкое подданство, но больше зависела от Крыма. Фактически же Казыев Улус мало считался как с Турцией, так и с Крымом. Он был больше связан с Азовом, значение которого чрезвычайно усилил. Хотя Азов и был занят сильным турецким гарнизоном, но и он пользовался большой самостоятельностью и из него часто исходила инициатива татарских на­бегов на Русь и Украину и он же бывал сборным пунктом для этих походов. Но этим его значение не исчерпывалось. Он сделался одним из крупных центров торговли рабами. Татары в результате своих набегов пригоняли сюда русских людей целыми семьями, даже селениями и здесь продавали их купцам различных национальностей. По оценке московских дипломатов, Азов «из знатного торгового города» превратился в «прямое похитительное место, и пещеру разбойников». Донские казаки отлично понимали значение Азова, как исходной базы татарских набегов, и не раз настойчиво указы­вали Москве о необходимости его захвата: «И за море, отцов, братьев и сестер наших продавали на каторги, и корабли их там, русским полоном в турецкую землю грузили» писали они в Москву.

Для казаков борьба с Азовом, имевшим громадное значение как для турок, так и для Донского Войска, и с татарами были неотделимы, что не всегда понимали или не хотели понимать московские власти.

Для Турции это был опорный пункт на северном побережье Черного и Азовского морей, игравший большую политическую и стратегическую роль, обеспечивающий турецкое влияние на татар и горцев северного Кавказа, облегчающий связь Крыма с Кавказом и позволявший свободную переброску войск туда и обратно, что было особенно важно при непрестанных войнах Турции с Персией и их борьбы в Закавказье.

Азов закрывал выход в Азовское и Черное моря и, превращая их во внутренние турецкие водные пространства, препятствовал распространению русского влияния в южном направлении. Он мог стать базой для наступления на Московское государство. Он был чрезвычайно удобным пунктом для военной, политической и религиозной связи магометан Казани и Астрахани с султаном-калифом. Через него турки поддерживали сношения не только с мусульманским населением Казанского и Астраханского районов, даже после того как они вошли в состав Московского царства, но и с ханами Казахстана, Хивы, Бухары, с черкесскими князьями, с Дагестаном.

Помимо политического и военного значения Азов имел для Турции и некоторых европейских государств, заинтересованных в торговле с восточными странами и экономический интерес. Через него шла торговля с Москвой и востоком. Его название упоминается не только в переписке Турции с Москвой, но и в документах западно-европейских стран. Англия, Голландия, Франция в 17-ом столетии стремятся проникнуть в Черное море для того, чтобы занять там место Венеции и Генуи, пользовавшихся в 14-ом и 15-ом веках особыми привилегиями в торговле и имевших многочисленные колонии по Черноморскому побережью.

Значение Азова для Донского Войска не исчерпывалаось тем, что он был крупнейшим центром торговли полоном, что из него исходила инициатива набегов на Русь и нападений на казачьи городки, в которых его гарнизон и жители принимали самое деятельное участие. Он был преградой для осуществления жизненно необходимых морских походов, «охоты за зипунами», бывших одним из главных источников существования Донского Войска. Владение Азовом ставило бы казаков в меньшую экономическую зависимость от Московского государства, ибо казаки всегда нуждались в хлебе и боевых припасах. Кроме практического значения, настойчивое желание овладеть Азовом исходило и из идеологических соображений — в памяти населения Дона сохранилось предание, что Азов был когда то городом донских казаков, что в нем находился православный храм Святого Иоанна Крестителя, считавшегося одним из покровителей Войска.

Естественно, что с самого начала появления донского казачества, в южно-русских степях, с момента образования Донского Войска начинается борьба его за Азов и за свободный выход в море.

Размер и интенсивность татарских нападений не всегда одинаковы — иногда это нападения небольших групп, в несколько десятков человек, как бы частного характера, а иногда — настоящие вторжения, имеющие характер настоящей войны, совершаемые целыми армиями численностью до 100 и более тысяч всадников. Также не одинакова и глубина проникновения татарских загонов. Мелкие нападения не выходили из масштабов обычной пограничной борьбы, но во время больших походов татары часто проникали в самые центральные области государства.

Часто при больших вторжениях сначала производились разведывательные рейды небольшими отрядами, потом проходил некоторый промежуток времени, а затем совершенно неожиданно, появлялись главные силы татар, быстро проникали вглубь страны, разграбляли ее и также быстро исчезали.

Характер нападений зависел от многих причин: от общего политического положения, от обстановки внутри татарских государств, от их отношений в данный момент между собой, с Турцией и с соседними странами, от отношения Турции с соседями. Несмотря на то, что отдельные ханства часто враждовали между собой и на внутренние междуусобицы, татары всех улусов часто объединялись для совместных походов. В периоды внутренних неурядиц, интенсивность нападений уменьшалась, но это не мешало продолжению небольших набегов по частной инициативе.

Каков бы ни был масштаб похода (небольшое нападение или глубокий рейд крупными силами вглубь страны) татары никогда не имели целью захват территорий. Они редко захватывают города, избегают столкновений с вооруженной силой и всячески стараются использовать элементы неожиданности, внезапности и быстроты действий. Набеги их всегда кратковременны, отряды их отличаются большой подвижностью. Тактика их действий заключалась в том, что они быстро проходили между укрепленны­ми городами, дабы не сталкиваться с их гарнизоном и не задерживаться, и, расположившись ненадолго в каком-нибудь пункте, рассыпали во все стороны более мелкие отряды, нападавшие на небольшие селения и даже на отдельных людей. Они не пренебрегали захватом движимого имущества (скот, лошади), но главной целью было приобретение людского полона. А его количество бывало подчас очень велико. Новосельский («Борьба Московского Государства с татарами в 17-ом веке». Издание Академии Наук. СССР. Москва, 1948 год) считает, что лишь в первой половине 17-го столетия татары захватили в полон в Московском царстве 150-200 тысяч, что в те времена являлось очень крупным количеством. Автор считает эту цифру минимальной, ибо точный подсчет, конечно, был невозможен. Сюда не входил учет пленных, отбитых казаками при возвращении татар с набегов и во время казачьих походов, но известно, что казаки отбивали не мало народу.

Еще больше теряла Украина. Польский посланик Маяковский, находившийся в 1641 году в Турции, доносил своему королю Владиславу 4-ому, что, по словам греков, количество одних польских подданых, находящихся в плену, простиралось до 150 тысяч.

Профессор славянист В.И. Ламанский («О славянах в Малой Азии») утверждает, что за четыре с половиной столетия до покорения Крыма (1783 год) Русь и Польша лишились не менее 5 миллионов жителей, уведенных в татарскую и турецкую неволю и проданных в рабство.

Торговля полоном была главным источником существования татар, особенно Крыма, который в то время, несмотря на благоприятные климатические условия, был беден. Поэтому татары редко убивали людей, которые могли бы быть ими проданы.

Одной из главных причин татарских набегов было то, что татарские государственные образования не были способны к мирному сожительству с соседними странами и но поддавались дипломатическому воздействию. Объяснение этих фактов находится в экономическом и социальном строении Крыма и других татарских Орд, а также в исторических традициях их внешней политики.

Из-за слабого развития земледелия, торговли (кроме торговли полоном), ремесел и других производственных сил Крым был беден и не мог прокормить всего населения. Выход из этого положения татары искали в использовании сторонних источников дохода, иначе говоря в эксплуатации соседних стран путем получения с них дани или совершением набегов. Полон был всегда самым верным и ходким товаром. Фактически большинство доходов шло немногочисленной знати. Рядовой татарин, по своей бедности, для того, чтобы иметь все нужное для похода, должен был обращаться к более богатому. Но после похода, отдав долги, он снова оставался бедняком. А выход из такого положения он видел в совершении многочисленных и удачных походов.

Политической подкладкой было то, что и Крым и ногайцы считали себя наследниками Золотой Орды и, следовательно, соседи, государства или должны были платить дань, или могли беспрепятственно подвергаться нападениям. Ни мирные договоры, ни заключения союзов, ни денежные подарки, не дипломатические заверения в дружбе не могли обеспечить соседние страны от татарских нападений. За первую половину 17-го столетия московские власти истратили на подарки крымцам около 400 тысяч рублей, общий же расход государственных средств на сношения с Крымом за этот же период, включая содержание московских послов в Крыму и татарских в Москве, превышает колоссальные суммы для того времени в 1 миллион рублей. Средний годовой расход составляет более 26 тысяч рублей. Для сравнения укажем, что в 1640 году для постройки двух городов, Вольного и Хотмыщска, от казны было отпущено 13 532 рубей, т. е. на крымские расходы можно было сооружать ежегодно по четыре таких города. Но эти огромные траты не мешали продолжению татарских набегов.

Москва и Польша придерживались различных систем защиты от татарских рейдов. Отношение Их к ущербу, наносимому татарскими нападениями, сильно различалось. Нападения татар не угрожали политическим центрам Польши и почти не затрагивали коренных польских земель. Страдала главным образом Украина. На Руси же, подвергалось набегам непосредственно само русское население, и татары, проникая в центральные области страны, не раз переходили за Оку и доходили до самой Москвы. Поэтому приемы борьбы Московской Руси существенно отличались от методов Польши на Украине. Поляки иногда сосредотачивали значительные силы для нападения на татарские загоны, совершавшие набег. Но, не смотря на крупные победы, подчас ими одерживаемые, они не мешали татарам снова и снова производить свои нападения.

Но и московская система обороны — создание заградительных укрепленных линий городов-крепостей («засечных черт»), сначала внутри страны, а потом постепенное выдвижение их дальше на юг, также не могла, особенно в начале, прекратить татарские набеги. Укрепленных городов было мало, находились они друг от друга на значительных расстояниях, гарнизоны их были малочисленны, и татары свободно проходили между ними. В пограничных же районах и за «засечной чертой», на «украинах» шли непрекращающаяся борьба. Кроме того в противоположность татарам, русские вооруженные силы не отличались большой подвижностью: их сосредотачивание в нужном месте происходило медленно и чаще всего татары поспевали уйти.

Таким образом, защита от татарских набегов, как в Польше, так и в Московском царстве имела оборонительный, то есть пассивный характер и, возможно, поэтому давала мало результатов. Но в те тоды, когда русские переходили к активным действиям, выражавшихся в нападениях на татарские кочевья, когда к ним переходила инициатива - набегов не бывало. Так было во время походов Адашева и Вишневицкого (1559 год), в период владения донскими казаками Азовом (1637-1642 года) и когда московские власти посылали на Дон для поддержки донского казачества свои войска (князь Пожарский в 1664 году, майор Лазарев в 1648 году, воевода Хитрово в 1660 году). Единственным верным способом прекращения татарских набегов было применение активных мер защиты, то есть перенесение борьбы на территорию противника или нападение на татарские улусы, на места их кочевок. Но дальность расстояния и опасения вступить в открытый конфликт с Турцией ограничивали активные меры московского правительства. Активную борьбу Москвы и Польши с Крымом затрудняло и то, что между ними находились громадные степные пространства, никем не заселенные, за исклю­чением местностей, занятых донским и приднепровским казачеством. Дальность расстояний затрудняло борьбу с татарами, но облегчало их набеги. Московские войска были весьма мало подвижны, передвигались очень медленно, а татарские загоны «о двух-конь» проходили в кратчайший срок громадные пространства. Кроме того татары могли легко, в любом месте, в любое время и очень быстро сосредоточить большое количество сил.

Непрестанную активную борьбу вели все время только казаки Дона и Приднепровья. Эта борьба выражалась не только в непосредственных нападениях на татарские кочевья, на Крым, на Азов, на татарские отряды, шедшие в набег или возвращающиеся из него, но и в морских походах за Черное море, в нападениях не только на прибрежные турецкие города и селения, но даже и на столицу могущественной тогда Оттоманской империи. Иначе говоря, казаки частично переносят борьбу не только на татарскую территорию, но и в стоявшую за спиной татар и поддерживающую их Турцию. Они сообщали московским пограничным властям о всем том, что узнавали что происходит у татар, в Азове, Турции и этим давали им возможность подготовиться к отражению татарских нападений. При возвращении татарских загонов с набега, а также во время своих походов они отбивали значительное количество русских полонняников, а затем на счет Войска отправляли их на место их жительства. Часто случалось, что нападения казаков на кочевья ушедших на Русь татар, срывалось все их предприятие. Совершенно же противодействовать татарским нападениям Донское Войско не могло из за своей малочисленности, но, тем не менее татарские отряды проходили на московскую «украйну» вне казачьих земель.

Таким образом боевую деятельность донских казаков против Крыма, Азова, Казыева улуса и Орды Большого Ногая и их «охоту за зипунами» нужно рассматривать не только как пограничные столкновения или изыскание средств к существованию, но как борьбу против остатков ТАТАРСКОГО ИГА и как подготовку к выходу Российского государства на южные моря. В данном случае казачество выполняло русскую национальную задачу, которую Московское Государство по разным причинам выполнить не могло.

Профессор Н.А. Смирнов («Россия и Турция в 16-17 вв.») пишет:

«... донские казаки должны рассматриваться как сила, способная препятствовать попыткам крымского хана, а затем и турецкого султана нападать на русские окраины. Можно смело говорить о том, что уже в 16-м веке донское казачество представляло серьезный барьер, своеобразный заслон против продвижения хана и султана...».

«Донские казаки сыграли определенную историческую и очень заметную роль в организации отпора турецкой экспансии 16-17 веках. Вот почему султанское правительство неоднократно и настойчиво, в течение ста с лишком лет требовало удаление казаков с Дона, выдвигая его в качестве важнейшего условия для поддержания добрососедских отношений…».

«Донские казаки не только честно и бескорыстно в течений двух веков выполняли роль охранителей русских рубежей, но своими активными военными действиями до известной степени парализовали значение Азова, этого передового форпоста турецкой агрессии. Крымский хан, которому султан поручил укреплять и поддерживать его власть на Северном Кавказе, был бы более активным, если бы на Дону не существовало донское казачество, мешавшее его связям с кавказскими народностями, с ногайцами, с Астраханью…».

От г-на Байкалова, обвиняющего огульно казачество в грабежах в любой момент его существования, очевидно ускользнуло это государственное значение боевой деятельности донских казаков на юге в ту эпоху. Руководствуясь личной неприязнью, или по каким то другим соображениям или задании, он, по-видимому, не счел нужным беспристрастно познакомиться с историей Дона и предпочел умолчать об этой оценке «грабительских» походов донского казачества, данной учеными историками мирового авторитета.

(Париж) Б. Богаевский

(Орган общеказачьей мысли журнал «Родимый край» № 22. Май-Июнь 1959 года. Издатель: Донское Войсковое Объединение. 230, Av. de la Division-Leclerc, 95-Montmorency, France. Страницы 11-15).

Разделы / Из казачьего зарубежья.