Никаких испанцев.

(Окороков А. В. Русские добровольцы. — М: Яуза, Эксмо, 2007

Глава 8. Испания. По разные стороны баррикад.)

Керсновский А. Никаких испанцев// Царский Вестник. 1936. № 521.

«Но его для сраму я

Маврою одену,

Загоню на самую

На Сьерра Морену».

(Козьма Прутков)

Когда наконец мы поумнеем и перестанем распинаться за чужих? С какой стати и почему проливаем потоки слез и чернил во имя какой-то совершенно ненужной, чуждой и безразличной нам Испании? И если бы только слезы и чернила! Нашлись русские люди, русские офицеры, пошедшие проливать свою кровь на поля Ламанчи, выручая потомков Дон Кихота — ту русскую кровь, проливать которую за чужие интересы они не имеют права, ибо скоро она может понадобиться Матери-России.

Без негодования нельзя прочесть ребяческое письмо русского белого офицера, напечатанное в «Часовом» и, увы, перепечатанное очень многими эмигрантскими газетами, в том числе и «Царским Вестником».

Он, видите ли, «счастлив, что исполняет свой долг», как будто борьба за испанское благополучие составляет долг русского офицера! Нам важно истребить русских большевиков, а на испанских нам должно в высшей степени наплевать. Пусть нам не морочат голову надоевшей пошлятиной, что борьба с «мировым злом» — наше «общее дело». Почему это вдруг сделалось «общим делом» сейчас, в 1936 году, а не было им в 1917, 1918, 1919, 1920, 1921-м? Что делали тогда эти посылающие нам сейчас свой привет г.г. испанские офицеры? Где они были тогда? — Под Тихорецкой? Армавиром? Царицыном? Харьковом? Или, быть может, под Киевом и Орлом? Во всяком случае, опоздав к Московскому походу, они успели, конечно, прибыть к перекопским боям? Под Каховку? Где они были тогда? Много ли их стояло в строю наших офицерских рот? Изнасилованные испанские женщины, расстрелянные испанские священники... Подумаешь, нашли, чем разжалобить! А наших русских женщин кто-нибудь жалел? А тысячи замученных русских священнослужителей нашли разве отклик в чьих-либо сердцах — французских, немецких, испанских? Это небось не было тогда «общим делом».

Что за негодование: разрушен Альказар! А когда Иверскую сносили, кто из них возмущался? А когда разрушали старейший наш храм — Десятинную церковь, воздвигнутую еще Владимиром Красным Солнышком — кто из г.г. испанцев тогда возвысил свой негодующий голос? Укажите мне испанца, который протестовал бы против уничтожения храма Христа Спасителя! — Не знаете: Вот и отлично. А я зато укажу вам русского

142

офицера, туберкулезного, без права на труд, с отобранным паспортом, которым не так давно — всего несколько месяцев тому назад — г.г. правые испанцы и г.г. правые французы перебрасывались, словно мячиком, через Пиренеи! Вот этот наш искалеченный и гонимый русский штабс-капитан заслуживает в тысячу раз более нашего внимания и сострадания, чем все испанские патеры, взятые вместе.

Испанский «капитан X» шлет привет русскому офицерству. Запоздало это ненужное приветствие на целых 17 лет. Отчего они не посылали нам, русским, свой привет в 1919 году? Или это тогда не было «Общим делом»?

Победят белые испанцы — полпредство по-прежнему останется в Мадриде (либо удалится оттуда на самое непродолжительное время). А русских офицеров, имевших наивность (и более чем наивность) сражаться в их рядах «за общее дело», немедленно же выставят вон из Испании как «нежелательных иностранцев». Да еще, чего доброго, предъявят им обвинение в советской пропаганде — как то всегда было в обычае у испанцев в отношении белых русских эмигрантов.

Когда наконец мы поймем, что иностранные националисты — будь то испанские белогвардейцы, французские «огненные кресты», немецкие наци и итальянские фашисты — такие же враги для нас, русских эмигрантов и нашей Родины, как и преследуемые ими коммунисты? Не спасать их надо, а повторить мудрые слова Тараса Бульбы: «Чтоб они подохли все, собаки!».

Не могу сказать, что мне близка аргументация Антона Антоновича, но его практические выводы необычайно симпатичны. Грех русскому офицеру воевать за такую гниль.

Сам Керсновский позднее воевал с немцами в рядах французской армии, получил немецкую пулю в грудь и был демобилизован по ранению.

Тех, кто Керсновского «не послушался»  и поехал в Испанию сражаться на стороне мятежников, было, вероятно, немного.

В книге Окорокова, из которой я позаимствовал письмо Керсновского, указано, что установлены имена 72 добровольцев.

Книга, кстати, странная. Написана она с позиций шарообразной толерантности. По схеме автора наши хлопцы, сбивавшие немецких и итальянских лётчиков над Мадридом и русские эмигранты, добросовестно служившие японцам в Маньчжурии – примерно одно и то же – добровольцы.

Окороков пишет о серьёзных усилиях, которые предпринимали эмигрантские организации для пополнения армии Франко русским пушечным мясом. Да вот, как-то не сложилось. Вероятно, Керсновский выразил не только своё мнение…

 А вот и довольно забавный пассаж (Окороков не чувствует комизма, а может быть, он не так прост):

«Русская эмиграция не осталась равнодушной к судьбам своих соотечественников. Чтобы как-то помочь сражающимся в армии Франко, в середине 1938 г. в Брюсселе был образован Комитет помощи русским воинам. Было выпущено воззвание, где, в частности, говорилось: «Комитет задался целью поддержать наших воинов морально, дать им почувствовать, что Рус — [123] ская эмиграция не забыла их, сочувствует им и ценит их подвиги, а также обеспечит им в пределах наших сил и возможностей и некоторую материальную помощь». Председателем комитета была избрана баронесса О.М. Врангель. В комитет также вошли жены председателей или представителей национальных организаций: гр. Е.В. Апраксина, С.А. Архангельская, Г.И. Беккер, Е.С. Гартман, М.М. Иванова, М.В. Орехова, В.А. Пурпишь, Л.А. Резвая, А.Р. Варнек и Ш.Г. Фричеро.»

На семерых добровольцев – по одной комитетчице. О том, была ли послана добровольцам хоть пара портянок, не сообщается.

Из семидесяти двух русских франкистов в ходе войны погибло 34. Особенно не повезло А. Куценко, попавшему в плен под Теруэлем. Вот что пишет Окороков: «Согласно сведениям газеты «Наш Путь», А. Куценко с группой фалангистов был пленен при проведении разведки. Во время пыток ему был отрезан половой орган и разбита о камень голова».

Ещё девять человек было серьёзно ранено. Трое из них  (хотя В.А. Двойченко,  В.Я. Кривошея, А.А. Трингам) воевали потом в «Голубой дивизии»), а остальные, вероятно, утратили боеспособность навсегда.

По меньшей мере два добровольца умерли до 1941 года «своей смертью».

А из оставшихся тридцати очень многие переступили последнюю черту.

По данным Окорокова воевали в СССР в составе итальянской армии П. В. Белин, Н.И. Селиванов, Н.К. Сладков, А.П. Яремчук-2-й.

Вносили посильный вклад в блокаду Ленинграда в составе «Голубой дивизии» Н.С. Артюхов, К.А. Гончаренко (убит в 1942 году), С.К. Гурский, В.А. Клименко (ему ампутировали обмороженные ноги) , В.Е. Кривошея, Л. Г. Тоцкий, А.А. Трингам.

В РОА воевали граф Г.П. Ламсдорф, И.К. Сахаров и другие.

А вот биографические справки на власовцев:

«Граф Ламсдорф Григорий Павлович — родился в 1910 г. в Санкт-Петербурге. После революции был вывезен семьей в Кисловодск, а оттуда в эмиграцию. Проживал в Турции, Югославии и Франции. Получил техническое образование. Занимался литературной деятельностью. Во время гражданской войны в Испании вступил в армию генерала Франко. За участие в боевых действиях был произведен в капралы, сержанты, а после окончания курсов — в младшие лейтенанты. Был награжден тремя испанскими орденами. После окончания войны вернулся в Париж, где принимал участие во Французском сопротивлении против оккупационных войск Германии как государства, заключившего договор о содружестве с СССР. Был награжден Французским крестом. После нападения Германии на Советский Союз поступил на службу в качестве переводчика в штаб командующего войсками охраны тыла группы армий «Центр» генерала Шенкендорфа.

В 1942 г. был откомандирован в Осинторф и принял участие в формировании Русской Национальной народной армии (РННА) из числа советских военнопленных. В 1943 г. вошел в состав организационного ядра по формированию Гвардейской ударной бригады РОА. С начала марта [123] 1945 г. — начальник штаба 714-го полка 599-й пехотной бригады в Дании. Майор РОА. Был неоднократно награжден. После войны вернулся в Испанию».

«Сахаров Игорь Константинович— родился в 1912 г. в Саратове в семье будущего колчаковского генерал-лейтенанта К.В. Сахарова. В эмиграции служил в китайской, аргентинской и уругвайской армиях. Начальник Испанского отдела Русской фашистской партии. Участник гражданской войны в Испании на стороне Франко. Член Фаланги. Был награжден испанскими орденами и произведен в офицеры. В годы Второй мировой войны воевал в составе германских частей СД и вермахта. С середины 1942 г. — командир полка Русской Народной национальной армии (РННА), а с мая 1943 г. — заместитель командира Гвардейского батальона РОА. С начала марта 1945 г. — командир 714-го полка 599-й пехотной бригады в Дании. Полковник РОА. Был награжден рядом медалей и орденов, в том числе Железным крестом 1-й степени. После войны некоторое время проживал в Германии, а затем выехал в Австралию, где и погиб в автомобильной катастрофе в 1977 г.».

Были в эмигранской среде и люди, которые «не послушались» Керсновского более радикально – пошли воевать за Испанскую республику. Вот что пишет о них Окороков:

Значительное количество русских эмигрантов сражалось и на стороне республиканцев — по эмигрантским источникам, около 40 офицеров; по советским — от нескольких сот до тысячи человек. Они воевали в канадском батальоне имени Маккензи-Палино, балканском батальоне имени Димитрова, батальоне имени Домбровского, франко-бельгийской бригаде (позже 14-я Интербригада) и др²⁷. Шесть украинцев сражались в батальоне «Чапаев-батальон двадцати одной национальности»²⁸. В конце декабря 1936 г. в операции за Теруэльский выступ пехотная часть 13-й Интербригады понесла огромные потери. В ее составе сражалась рота бывших белогвардейцев, которая была почти полностью уничтожена²⁹.

Во многих республиканских частях русские эмигранты занимали командные должности. Так, командиром роты в батальоне имени Домбровского³⁰ был бывший поручик И.И. Остапченко³², командующим артиллерией Арагонского фронта являлся бывший полковник Белой армии В.К. Глиноецкий³³ (полковник Хименс), комендантом штаба 14-й Интербригады — бывший петлюровский офицер капитан Кореневский³⁴, бывшие чины РОВС — Генерального штаба полковник Дорман³⁵, поставлявший «красным» испанцам предметы снабжения, генерал-майор Есимонтовский³⁶, служивший в Барселоне³⁷, и др. Капитаном республиканской армии был и сын Б.В. Савинкова — Лев Савинков. Интересно, что в его судьбе и продвижении [123] по службе принимал активное участие советский военный разведчик майор ГБ Г.С. Сыроежкин, бывший в Испании старшим советником XIV партизанского корпуса. В 1920-е годы он был одной из центральных фигур в операции «Синдикат-2», нацеленной на уничтожение подпольной белоэмигрантской организации «Союз защиты Родины и свободы» и арест ее лидера Б. В. Савинкова³⁸.

Участник событий А.И. Родимцев в своих воспоминаниях об Испании отмечает, что в учебном центре по формированию интернациональных бригад проходили обучение военному делу большое количество эмигрантов: русских, украинцев и белорусов. Особенно много, по словам Родимцева, являвшегося в центре инструктором пулеметного дела, было выходцев из западноукраинских земель. Их численность достигала около тысячи человек. Многие из них владели испанским языком и работали переводчиками. Из украинцев-добровольцев была сформирована даже отдельная рота имени Тараса Шевченко³⁹. В числе курсантов учебного центра советский инструктор упоминает русского эмигранта — добровольца Берсентьева, воевавшего в Гражданскую войну в России фельдфебелем под Каховкой и на Крымском полуострове. Оттуда он с частями генерала Врангеля попал за границу, жил в Париже, откуда и прибыл в Испанию⁴⁰. Рассказывает Родимцев и еще об одной встрече с белоэмигрантом — капитаном Андреем Савченко, служившим советником командира кавалерийского эскадрона в 1-й бригаде Листера. Позже выяснилось, что он прибыл в Испанию из Франции и проводил в частях республиканцев антикоммунистическую работу по нейтрализации испанских командиров и советских военных советников. После разоблачения на допросах он признался, что происходил из уральских казаков и что его подлинная фамилия барон Скрыпник. После короткого следствия он был расстрелян⁴¹. Следует сказать, что переброску в Испанию нескольких сотен русских добровольцев-интернационалистов из Франции, Чехословакии, Болгарии и Югославии совместно с испанцами организовывали советские разведорганы в соответствии с личной санкцией И.В. Сталина от 19 января 1937 г.⁴² Первичным же отбором кандидатов, их проверкой, обучением и инструктажем занимались «Союзы за возвращение на родину», являвшиеся в упомянутых выше странах официально зарегистрирован—

154

ными общественными организациями. Активной участницей движения за возвращение на родину была В.А. Гучкова-Трэйл⁴³ — дочь А.И. Гучкова — бывшего военного и морского министра (в первом составе Временного правительства) и русского добровольца в Трансваале. В 1932 г. она стала сотрудничать с И НО ОГПУ и в 1936 г. входила в спецорганизацию по вербовке добровольцев в Испании⁴⁶.

Об одной из встреч с белоэмигрантами в республиканской армии сообщает в своих воспоминаниях заместитель командира Интернационального танкового полка «Валентин Рубио» (А.А. Ветров, впоследствии генерал-лейтенант). Он пишет: «Ночь на 1 февраля (1938 г. — А.О.) выдалась холодной. После кромешного ада недавних боев на нашем, мулетонском участке фронта установилась такая тишина, что ушам было больно. Вдруг послышалось далекое пение. Слаженная группа голосов выводила мелодию русской песни: «Во кузнице молодые кузнецы!» Услышать пение на передовой, где только что кипел кровопролитный бой, — не совсем обычное явление. Но еще более удивительно было то, что пели в горах Испании старинную русскую песню. Я пошел на голоса. В убежище около жестяной печурки сидели пожилые усатые воины. «Салуд, камарадас!» — поздоровался я. «Салют, салют!» — ответил кто-то. «Хорошо поете», — сказал я, присаживаясь на снарядный ящик. Усачи переглянулись и с интересом посмотрели на меня. «Кем будете? Что делаете здесь?» — спросил меня сидевший рядом боец во французской каске. По известным соображениям я не мог рассказать об участии в войне советских добровольцев и потому придумал историю о «мексиканском» гражданстве. «Мексиканские танкисты на советских танках?» — удивился солдат, но от дальнейших вопросов воздержался. Во время завязавшейся беседы я узнал, что нахожусь в стрелковом подразделении Интербригады, составленном из русских эмигрантов во Франции, большинство которых в свое время служили рядовыми либо младшими офицерами старой русской армии. На вопрос, что заставило их, далеко не молодых и многое испытавших людей, взяться за оружие, я услышал: «Прекраснее нашей матушки России нет страны! Мы, члены парижского «Союза возвращения на родину», присоединились к антифашистской борьбе, потому что ненавидим фашизм, а также потому, что желаем в борьбе с общим врагом заслужить право называться советскими гражданами и [123] возвратиться на землю наших предков»... Позднее мне стало известно, что в республиканской армии сражались сотни русских эмигрантов. Они несли боевую службу в интернациональных бригадах, в республиканской артиллерии, авиации, инженерных частях, воевали в партизанских отрядах и работали в военной промышленности. Многие из них сложили свои головы на испанской земле...»⁴⁷

Слова А.А. Ветрова о причинах вступления русских эмигрантов в ряды республиканской армии подтверждают строки письма Константина Алексеевича Юрасовского — представителя известного дворянского рода Орловской губернии⁴⁸. В письме к брату Святославу⁴⁹ от 12 февраля 1937 г. он пишет: «Я очень доволен своим решением порвать раз навсегда с тем режимом, в котором мне пришлось выбиваться, чтобы не сдохнуть с голода и помочь уничтожению этой сволочи». В заключение письма он замечает: «Когда все это окончится, то буду хлопотать о разрешении на въезд в СССР»⁵⁰. Его желанию не суждено было сбыться. Константин Юрасовский был убит в одном из боев весной 1937 года.

Пишет Окороков и о советских добровольцах в Испании. Но о замечательных «камарада совьетико» как-нибудь в другой раз, да и по другим источникам.