Похвальба Чорта (памфлет в нескольких частях) часть I.

Автор Револьт Пименов

Честно говоря, я не знаю стоит ли давать на обозрение широкой публики или даже двум-трем своим знакомым записи этих определенно чертовских речей, которые оказались у меня волею случая. Обоснованно говорят, что христианам не следует обсуждать речения нечистой силы. Да и меня могут упрекнуть, что лучше было бы записывать речи ангелов.

Предупреждая эти упреки, скажу, что мне, как и многим до меня, начиная по-крайней мере с Цицерона, затем Эразму Роттердамскому, написавшему даже "Похвалу глупости" и многим другим в новое время, легче обличать заблуждения, чем выявлять истину. А между бесами и глупостью или злобой расстояние не велико, часто оно лишь в названии и привычке.

Так уж мы устроены, что легче слышим голоса соблазнов, чем учения истины. Речи ангелов не навязчивы, их не услышишь без труда, а нечистая совесть подталкивает их скорее объявить праздными химерами. Научения же врагов наших рядятся в соображения практической пользы, прагматизма и имеют множество резонов.

С Божией помощью мы можем даже из слов бесов извлекать пользу: узнавать как уловляются наши души, видеть обман в их щедрых обещаниях и, главное, никогда не подражать им ни действием, ни в ходе мыслей. Следует помнить лишь о том, что бесы часто врут сами себе и не относиться к их словам с доверием, ибо они стремятся приписать себе силу, которой не обладают, и выдают за знание то, что таковым не является. Впрочем, это вы сами услышите в их рассуждениях.

Кому-то покажется обидным, что важнейшие события истории человеческой оказываются результатом какой-то мелкой бесовской интрижки. Я сам не знаю, как относится к этим утверждениям: врут ли здесь члены адского воинства, стремясь увеличить свою роль и вырасти в собственных глазах, или действительность и вправду обстоит столь печальным образом. Решайте Вы, любезный мой читатель.

С этими оговорками и предостережениями я предоставляю Вашему вниманию записи под заголовком��

Похвальба чорта

Господа бесы! Тише, тише, заклинаю вас. Мы собрались сюда не для того, чтобы бессмысленно визжать, кривляться и ловить друг друга и соседа за хвост, тем более не для того, чтобы лягаться данными от Вельзевула копытами. Остроту зубов нужно проверять на людях, а не на друг друге. Тише, а не то я отдам вас Церберу или съем сам.

Итак, мы собрались здесь, в этом пустынном и жарком месте, в милой нашему сердцу пещере. Место это отмечено тем, что неподалеку наш доблестный предводитель пару тысяч лет тому назад имел беседу с дерзким человеком, родившимся в Вифлееме. Вы знаете, о ком я говорю. Вы знаете также, что наш предводитель всесторонне и с наилучшей, достойной его честностью предложил свое искреннее сотрудничество. О, если бы тогда было достигнуто согласие! Какое бы благоденствие, можно сказать сплошной и кромешный ад царил бы на земле! Но дерзкий смельчак отказался. Это принесло неисчислимые бедствия для его сородичей, а он сам - бесславно погиб от своих же соплеменников. Порой мне даже становится его жаль, и я пытаюсь понять, чего же ему не хватало в тех ослепительно конкретных и деловых предложениях, что сделал ему наш предводитель: накормить всех хлебами, овладеть всеми царствами земными и летать по воздуху. За этим стояло экономическое благоденствие людей, - а ведь о людях-то дерзкий еврей и говорил все время. Но, если бы он, как говорил, не был удовлетворен сытой жизнью, то став повелителем всей земли, он смог бы насадить любое учение в сердцах своих подданных. И это он отверг, сказав, что не хочет мне служить. Сам же он говорил потом - или это ему приписывают? - что пришел всем послужить. Наконец, мы предложили ему самые подлинные чародейства - и что же: ссылаясь, как обычно, на строки древней книги своих сородичей (на ее основании-то его и казнили), он отказался и здесь.

Итак мы собрались здесь, в этом печально памятном для нас месте. О, если бы тогда было достигнуто согласие! Но его нет, и беспорядки ползут по земле вплоть до сего дня, чрезвычайно затрудняя нашу планомерную и рассчитанную на века работу. Я бы даже сказал, рассчитанную на вечность работу. Но пусть эти трудности подвигнут нас не на малодушие, а на еще большую энергичность, ловкость и неумолимость в работе и пусть непреклонная ненависть укажет нам путь!

Рассаживайтесь же наконец. Теперь прошу зарегистрироваться. Не вздумайте только приходить сюда без своих личных регистрационных знаков, как это случается там, у людей. Сея у них беспорядок, мы отнюдь не должны учиться ему сами. Помните: беспорядок на землю, а аду - дисциплина и методичность. Помните, что нарушающих наш порядок ждет Цербер.

Итак, присутствует 205000 бесов. Кворум имеется. Все вы знаете, что предводитель велел нам собраться, чтобы мы так сказать, подвели итоги двухтысячелетнего периода, истекшего с того памятного разговора в близлежащей пустыне, о котором я уже напоминал вам. Но это большая тема, а чтобы принимать решения и правильно вести собрание, нужно установить порядок обсуждения, выработать регламентные нормы, избрать президиум. Хорошо иметь непреклонную ненависть, но этого мало, нужно иметь гордый самовлюбленный разум и дисциплину, отливающую эту ненависть в подлинно адские формы.

Итак, прежде всего регламентные нормы. Чтобы совместить принцип демократизма с необходимостью монолитной сплоченности в наших адских рядах, предлагаю после широкой и всесторонней дискуссии на любую тему проводить голосование. Тех, кто проголосует против большинства, предлагаю отдавать Церберу, пусть он решает, что делать с теми, кто нарушает нашу монолитность, с теми, кто настолько туп, что даже после обсуждения не понял, как надо голосовать, с теми, кто не понял, чего же ждет от нас предводитель. Для чего же мы собираемся, как не для того, чтобы лучше следовать воле предводителя?! Кто за?

Единогласно. Очень хорошо. Переходим к выборам президиума. Кроме меня предлагаю избрать в президиум Люцифера и Асмодея, как ответственных за изучение искусств и наук. Как будем голосовать: списком или по кандидатурам. Списком? Громче, пожалуйста. Хорошо. Я ставлю на голосование списком три кандидатуры. Что, вы спрашиваете, как меня зовут и кто я такой? И вы еще называетесь чертом! Может быть, ты с помощью таких вопросов думаешь выбраться отсюда куда-нибудь в чистилище? Не выйдет! Отсюда нет выхода кроме как на землю за новыми душами. Так, ты все еще спрашиваешь? Уже нет, уже догадался? Ну я тебя помучаю сам, после собрания, а пока сиди здесь и наводи порядок, если будешь хорошо это делать, то, так и быть, тобой займется Цербер, а не я. Ну, кажется разобрались В аду как в аду, а вы что думали? Итак, ставлю на голосование список членов президиума. Хорошо. Единогласно. Теперь обсуждается повестка дня. Я предлагаю включить в нее следующие пункты:

1. Исторический доклад.

2. Науки и искусства как средство привлечения к аду.

3. Двадцатый век. Новые трудности и новые надежды.

4. Необходимые оргмеры.

5. Наказания провинившихся.

Ставлю на голосование. Хорошо, я слышу ваши предложения. Не шумите, идет голосование. Единогласно. Очень приятно. Благодарю вас. Теперь я приступаю к своему основному выступлению, в котором коснусь всех перечисленных в повестке дня пунктов. Главная цель моего выступления - подбить кое-какие итоги, так сказать перечислить наши внушительные победы за истекшие две тысячи лет. Для удобства слушателей, а за нами напряженно следит весь ад, я разобью свое выступление на разделы��

Борьба бесов в истории

Все вы понимаете, что наша благородная борьба с Богом за равенство с ним и свободу от него последние тысячелетия ведется преимущественно на планете Земля за души двуногих млекопитающих, называемых людьми.

Это, по собственному признанию нашего противника, его любимые создания и потому, убеждая их добровольно отказаться от собственного создателя, мы испытываем чувство глубокого удовлетворения. Мы как бы ведем диспут с противником и каждый, принявший наши доводы человек - аргумент против Бога. Нашу победу затрудняет, но и делает ее более приятной тот факт, что люди созданные Богом, естественно, сами по себе, чувствуют любовь к своему создателю, подобно тому, как дети любят родителей. Поэтому нам мало предложить человеку убедительную картину мира, объясняющую ему выгоды сотрудничества с нами, мало привести доводы рассудка против тех учений, которые привлекают к Богу, но надо еще изменить его волю, в которой по рождению коренится любовь и благодарность к Богу. Нам мало его убедить, нам надо его обаять, найти и предложить человеку то, что он может найти только у нас.

Нас ни в коем случае не должно обескураживать то в самом деле грустное явление, что пока ни одна душа, захваченная нами, не оказалась стоящей, нужной нам и на что-нибудь годной. Многие даже считают, что Бог специально подсовывает нам такие души - вроде бы что-то есть, а приглядишься: пустота и никакой пользы. Во-первых, эти души отняты у Бога и это - достижение, во-вторых, может быть, мы еще научимся на что-то эти души использовать. В третьих, мы не теряем надежды, в этой надежде и заключен сокровенный смысл нашей охоты на души, что когда-нибудь мы поймаем нечто ценное, а не слабое подобие той абсолютной темноты, что представляет самую суть нашего предводителя. Мы не теряем надежды привнести в ад хоть немного смысла - именно в этом сверхзадача нашей охоты. Если же нам не удастся это, и мы установим, что смысла нет нигде - тогда это будет нашей окончательной победой над Богом.

Сколько раз я отчаивался! Бывает, привлечешь к себе талантливого юношу, красивого, умного, доброго и что же: подпишет он с тобой сделку, ты ее выполняешь добросовестно, а он как-то хиреет, вянет и злится почему-то на меня. Когда умирает, вглядываюсь я в его душу - мутное серое пятно, кричащее что-то отчаянное и злобное на меня. А я-то ради него старался! Я-то его голубил. Я его научил обманывать, красть, убивать, хулить Бога - столько всего необходимого в жизни, и где же благодарность! Тогда я хватаю добычу и волоку в ад, где мщу за эту неблагодарность. Но после я выхожу на новую охоту без уныния, а с самой неумолимой ненавистью. Эти чувства знакомы каждому из нас, так что я не буду развивать тему.

Тема моего доклада - последние две тысячи лет нашего дела. Да, мы признаем, что жизнь того дерзкого еврея, о котором уже был разговор, внесла кардинальные изменения в нашу охоту. Даже не столько жизнь, сколько распущенные его последователями слухи, что он де не умер, а воскрес и его живого видели после погребения. Мне стыдно напоминать об этом вздоре, я краснею за Бога, пошедшего на такую нелепую ложь. Конечно, этот еврей умер, ничего не достигнув. Он, как я уже говорил, отверг союз с нашим предводителем, затем взбудоражил Иерусалим и был казнен. Горько плакала его мать, тряслись от страха и разочарования его ученики, а нам было раздолье. И что он дал, чему научил? Как он сам говорил, он дал то, чего глаз не видел и ухо не слышало, а это могло быть только нечто совершенно бесполезное или просто ничто. А прими он союз с нами! Какой бы стройный и благовоспитанный ад стоял бы сейчас на земле, вместо постоянной неустроенности, царящей на ней.

Но, так или иначе, слухи о его воскресении сделали свое дело. Его смерть - она была самым убедительным свидетельством бессмысленности всякой любви к ближнему, всякой правды, всякого милосердия и справедливости, всякого богопочитания на земле. Он умер, стал прахом, как самый последний разбойник или прокаженный, или тиран, или сводник! Воистину, если бы мы могли найти его труп, то сожгли бы его, а пепел показывали людям - смотрите и поймите, что один конец доброму и злому на земле. Но его мерзкие ученики, вечно пьяные и трусливые, украли его тело, и мы оказались лишенными такого свидетельства для людей.

С тех пор наша деятельность на земле стала протекать в иных условиях. Несусветные слухи о воскресении разнеслись во все концы земли молниеносно. Благодаря им разрозненные ранее наши противники получили одно имя "христиане" и объединились. Увы, как больно было это наблюдать, больно об этом и говорить. Но мы не теряли присутствие духа, и нашли и в этом объединении наших врагов нечто, что можно использовать в интересах ада. В самом деле, их объединение, названное церковью, дало нам, так сказать, наилучший объект для атаки. Достаточно было соблазнить какого-нибудь священнослужителя - и смущалась вся паства. Мы ставили своих людей: гордецов, развратников, интриганов, новых Неронов и Калигул в руководство церковью. Этому дерзкому еврею досадно было бы знать, кто клялся его именем, кто, как он выражался "пасет его стадо". Так мы поражали врага в самый его центр, чего не могли сделать раньше. Правда, нам пока не удалось добиться того, чтобы церковь сама отказалась от чего-нибудь из вздорных речений этого еврея, даже поразительно с каким упорством все эти интриганы, развратники, Нероны и Калигулы, словом вполне наши, адские люди, теряют всякую рассудительность, когда речь заходит о том, что они называют догматами веры. Столь здравомысленные, когда нужно что-нибудь украсть, отравить кого-нибудь, устроить интрижку за выгодное место или звонкий титул, они теряют всякое спокойствие и рассудительность и из-за пары фраз готовы отказаться от столь милых их и нашему сердцу занятий.

Используя выгоды их объединения, мы не забывали, что само существование этого единства мешает нашим планам. Здесь нам удалось добиться внушительных успехов. Сперва мы внушили непреодолимую ненависть друг к другу всем группировкам, понимающим учения этого еврея хоть немного по-разному. По-моему, сплетение речей, мешанина, которой две тысячи лет тому назад учили у Генисаретского озера - вообще не может быть понята. По крайней мере никто у нас ничего в ней не понимает. Но эти люди считают, что им все ясно (эту мысль мы внушили им сами), и другие - заблуждаются или лгут. Нетерпимость! О это сладкое слово! Его почти также приятно произносить как "ненависть". Они прямо купались в ней. Потом эти милые нашим ушам и глазам распри немного поутихли, они выработали несколько строчек текста, писанного по-гречески и по-латыни, умещающиеся все на одном свитке, на одном пергаменте. Я уже говорил об этой вещи, они называют ее "Символ веры". Этот самый символ веры доставляет и, боюсь, еще доставит на множество хлопот.

Но, когда почти прекратились распри бесчисленных мелких группировок, мы добились великой победы. Все подземелье ада, его верхние и нижние этажи (я позволяю себе использовать это человечье понятие, хотя, какие у нас этажи!) радостно хохотали и улюлюкали. Я говорю о расколе их церкви на западную и восточную. Я готов рассказывать о нем и о проистекающих из него выгодах ада целую вечность, но ограниченность времени нашего собрания понуждает меня перейти к следующей теме.��