Владимир Меньшов: «Настоящий гражданин не имеет права наблюдать из-за забора, как дичает страна»..

 - Владимир Валентинович, оценивая молодых режиссеров и деятелей искусства вообще, вы как-то сказали, что они не ставят перед собой задачу переустройства мира. То есть ту задачу, которые и вы конкретно, и ваше поколение видели перед собой в молодые годы. На фестивале документального кино «Россия», жюри которого в этом году работает под вашим председательством, вы заметили хоя бы какие-то ростки того, что режиссеры готовы менять мир к лучшему?

 - Отдельные ростки, конечно, есть, но сказать, что это становится определяющим направлением, я не могу. В основном люди выходят на констатацию факта. Вы меня застали в момент, когда я смотрел картину «Неркаги» о ненецкой писательнице Анне Неркаги. Так вот она, человек старшего поколения, жестко настроена на то, чтобы менять мир. Чтобы он был таким, каким она хочет его видеть. Конечно, соседство с таким человек далеко не всем может показаться симпатичным и приятным, но, с другой стороны, мир без таких людей тоже не стоит. Без людей, которые активно в него вмешиваются и переделывают. Как не стоит село без праведника, так и мир без таких людей не выстоит.

 - Из ваших слов следует, что динамка неравнодушия от старшего поколения к младшему замедляется. Наше общество утрачивает таких людей?

- Ну, совсем, конечно, они не утрачены. Но как некое определяющее направление, которое, скажем прямо, в советское время было задано особенно сильно, поскольку в большевистской идеологии это было программным: переделывать мир, делать его лучше, менять человечество к лучшему, не ждать милости от природы и так далее – так вот, сегодня от этого волевого посыла, этой идеологии произошел явный откат.

 - В своих интервью вы говорили о том, что большая разница этого времени от советского в отсутствии ощущении чувства локтя. Что на смену коллективизму пришел махровый индивидуализм. И отсюда оскорбительная, неестественная, как вы ее определяете, нищета и угнетающая социальная несправедливость, которые разрушают наше общество. Как вы думаете, есть какая-то идея, программа, задача, способная вернуть единство нации?

 - В политической жизни сегодня все устроено так, чтобы это, наоборот, не вернулось. Все это ведь было осмеяно. Нам старались доказать, что все это хуже, чем нынешняя жизнь. Мы, конечно, получили возможность выезжать за границу, смотреть мир, видеть, как живут люди в других странах. И это безусловный плюс. Получили возможность покупать заграничные товары и так далее. То есть быть свободными, если вам это позволяет материальное положение. Но элита не пытается хотя бы вникнуть в жизненные проблемы подавляющего большинства страны. И, думаю, понимание этой истины, что без чувства локтя мы просто не выживем, проявляется только в тяжелые моменты жизни общества. Особенно, конечно, этой проявлялось во время войны. То есть всегда, когда трудно, возникают коллективистские отношения. Мы не оказались готовы к пониманию жизни в достатке, в богатстве. Поэтому, очевидно, с обществом и случилось то, что случилось. И боюсь, что только какие-то внешние тяжелые обстоятельства заставят нас вернуться к простым, как хлеб, понятиям, которые существовали в нашем обществе.

 - Неужели только большой катаклизм или война способны заставить нас снова сплотиться?

 - Да. Другого ответа у меня на это вопрос нет.

 - Но посмотрите - самый свежий пример, когда на днях вся страна на Первом канале собирала средства для пострадавших от наводнения на Дальнем Востоке. Разве он не говорит, что не совсем еще у нас утрачены эти понятия? Может, малыми бедами обойдемся?

 - Хотелось бы в это верить. Но, к сожалению, мы можем дожить до таких времен, когда подобные бедствия могут стать обыденным делом, ежедневными новостями. И они могут быть не стихийными, природными, а вполне себе рукотворными. Слишком многое у нас за последние 20 лет упущено в технологическом плане. Грубо говоря, в городах теплоцентральные и канализационные трубы просто сгнили. Это одна из дичайших проблем, которая стоит перед страной, и которую власти почему-то отодвигают от себя, пытаясь переложить на население. Туда ведь нужно вкладывать сумасшедшие деньги, которых у народа просто нет.

 Меньшов пробивался в кино трудно. И даже после триумфа «Москвы…» его продолжали хаять и запрещать

 - В одном интервью вы очень точно поставили диагноз обществу: у нас в стране живут два народа или даже две расы, которые никогда между собой не договорятся. Значит ли это что мы обречены на вечный раскол?

 - Поживем - увидим. Что касается мох наблюдений, то необходимо учитывать уже и мои возрастные изменения (улыбается). Всю жизнь я был оптимистом, но с годами оптимизма во мне сильно поубавилось. Сегодня мне все труднее найти логические доводы для оптимистического взгляда в будущее. Я с большим опасением смотрю в будущее своих детей, внуков, которые, как мне кажется, переживут крайне серьезные потрясения.

 - Наше-то поколение еще проскочит, сказали вы как-то, а вот что будет с другими?

- Ну, тут я могу только за себя говорить. Лично я-то проскочил. А вот на очень многих людей из моего поколения выпали такие жуткие испытания в 1990-е, что никому не позавидуешь. Люди нищенствовали, оказались выброшены на помойку в прямом смысле этого слова. Главный удар перестроечных реформ в значительной степени пришелся именно на людей моего поколения и на детей.

 - Люди старшего поколения часто говорят: «Главное, чтобы у молодых все получилось. Они – наша надежда и смысл». Вы педагог, не так давно выпустили вместе с супругой Верой Валентиновной Алентовой курс во ВГИКе, однако, оказывается, далеко не все из них могут не то что реализоваться, а элементарно найти хоть какую-то работу. А вы в этих молодых людях увидели что-то такое, чтобы со спокойной душой передать им эстафетную палочку? У нас такие люди есть?

- Есть, конечно. Я уж не в такие глубины пессимизма и депрессии опустился, чтобы ни в какого не верить. Все-таки в моем характере отыскивать в людях лучшее, а не худшее. Да и в ситуациях тоже. Вы вот заговорили о сборе средств для пострадавших от наводнения на Амуре, так и я ведь тоже сразу приободрился от увиденного: значит, не все так плохо, еще поборемся… Хотя я все же человек системно мыслящий, а системное мышление не позволяет мне увидеть просвета. Но что касается отдельных личностей или событий, то тут я всегда найду что-нибудь светлое. В том числе и среди своих студентов. Они молодые, с юмором, они излучают энергию, легко управляются со всей этой современной техникой - планшетами, компьютерами, - которой я никогда уже не овладею. Но с другой стороны… Года три назад я участвовал в замечательной телепрограмме канала «ТВ-Центр» «Сто вопросов взрослому», в которой школьники спрашивают у гостей о самых разных вещах. А в конце гость может сам задать вопрос аудитории. И я спросил: «Кто из вас связывает свое будущей с нашей страной?» И к моему потрясению руки подняли только четверть из всех присутствующих. А все остальные мечтают уехать из России. Конечно, пока это в основном родительская позиция, а не их личная. Но все равно это означает, что в обществе царят, так сказать, чемоданные настроения.

 - А если судить по откликам читателей на наши материалы, общество просто беременно ожиданием того, что власть все-таки явит примеры социальной справедливости.

- Так зачем тогда чемоданы собирать? Значит, все-таки ничего такого они не ожидают. И я, честно говоря, тоже от этой власти ничего справедливого не жду. Власть, конечно, меняется, поскольку мониторит общественные настроения. Но все эти изменения больше на словах происходят.

Владимир Меньшов известен откровенностью и крутым нравом. Фильму «Сволочи» он прилюдно и категорически отказался вручать премию МTV

 - Перед интервью мы попросили наших читателей задавать вам вопросы. Степан Игнатьев: очень хотелось бы, чтобы вы сняли честный, тяжелый, настоящий фильм. Вы, действительно, не раз говорили, что хотите снять эпическую картину, «Войну и мир» на современном материале, где аргументированно покажете, что Россия стоит того, чтобы здесь жить. Хоть один аргумент вы сейчас готовы привести?

- Это больше экзистенциальный вопрос, который выходит за рамки логического мышления. Но один из главных аргументов - что настоящий гражданин просто не имеет права наблюдать из-за забора, как твоя страна дичает, превращается в пустое непаханое поле. Ведь, в конце концов, сюда придут более успешные люди, а мы сами будем рассеяны по миру. А нас в перспективе может ожидать такая судьба, если мы продолжим двигаться по той экспоненте, которую сами себе сейчас выбрали.

 Понимаю, что мне могут возразить: «А почему мы должны жить там, где нам плохо? Вот, например, в Австралии тепло и работа есть, так почему я должен жить в Сибири или на Ямале, в холодном климате?» Человек говорит, что он никому ничем не обязан, и на это сложно возразить. Если так считает, то он – перекати-поле. Ну, давай тогда, катись туда, где тебе лучше. К сожалению, именно такая философия сегодня доминирует, особенно у молодых. Так их воспитали. Конечно, и Родина им мало что дала.

Вот и они ей ничем не обязаны. Видимо, пока их так называемый, единый мир мордой об стол не повозит, они не начнут понимать простую истину: где родился – там и пригодился, и что все эти поговорки – не простые прибаутки, а выражение мудрости народной.

 - Читатель Алексей спрашивает: не хотите ли снять продолжение «Москвы…» в реалиях сегодняшнего времени, для сегодняшней молодежи? Несколько лет назад судьба свела вас с нашим земляком Игорем Мишиным, который создал первое успешное коммерческое телевидение в Екатеринбурге, а затем решил круто изменить судьбу и стал кинопродюсером. Он убедил вас заняться продолжением вашей самой знаменитой картины «Москва слезам не верит». Пролейте, пожалуйста, свет: насколько была реальной вся эта история?

 - Ко мне не раз подходили с подобными предложениями, но я всегда отказывался, потому что уверен: история, рассказанная в этой картине, закончена. Там точка поставлена, и добавить ничего уже нельзя. Это как финал в сказке: они поженились, жили долго и счастливо и умерли в один день. Когда вся будущая жизнь умещается в одном предложении. Однако Игорь оказался очень симпатичным человеком, приятным в общении. К тому же проявил просто-таки невероятную настойчивость, приобрел у нас со сценаристом Валентином Черных права на продолжение. Но затем увлекся фильмом «Овсянки» и пока им занимался, права на продолжение истекли. Правда, сейчас появились другие люди, готовые их купить. Только они предлагают снять уже не сиквел, а полноценный ремейк, где действие перенесено в наши дни. В начале 1990-х в Москву приезжают три подруги, и мы следим за их судьбами на протяжении 20 лет. Может, из этого что-то и получится. Во всяком случае, у подобного варианта больше шансов, чем у чистого продолжения.

 - Читатель Михаил Коробов спрашивает: когда и где ориентировочно состоится премьера фильма «Белый ягель»? Это фильм по произведению как раз той самой ненецкой писательницы Анны Неркаги, и вы являетесь его продюсером. Будет ли русскоязычная, а не только ненецкая, копия фильма?

 - У этого фильма не совсем просто складывается судьба, и в лучшем случае премьера состоится в конце следующего года. Фильм будет на русском языке, а не ненецком.

 - Владимир Валентинович, вы являетесь председателем отечественного «оскаровского» комитета. В прокат выходит фильм Федора Бондарчука «Сталинград», который недавно выдвинули от России на «Оскар». Почему доверие оказано именно этой картине? Ведь предлагались и другие не менее достойные ленты. Например, «Искупление» Александра Прошкина, «Рассказы» Михаила Сегала и та же «Легенда №17» Николая Лебедева, где вы сыграли яркую роль партийного функционера…

 - Сам фильм я комментировать не стану. А историю его выдвижения расскажу. Безусловно, он неожиданно выскочил из-за угла. Список претендентов был уже сформирован. Но создатели «Сталинграда» вышли на нас с предложением рассмотреть и их фильм в этом качестве. Для этого им пришлось сдвинуть премьеру на более ранний срок, потому что по установленным правилам на «Оскар» в этом году могут претендовать фильмы, премьера которых состоялась до 1 октября. А почему на нем остановила свой выбор «оскаровская» комиссия? Создатели соблазнили членов комитета тем, что «Сталинград» будет прокатывать американская студия. И она же с сознанием дела будет продвигать его среди членов американской киноакадемии, что, конечно, повышает его шансы в борьбе не только за «Оскар», но и за «Золотой глобус». То есть они располагают теми возможностями, которых у нас нет по определению. Меня соблазнять бесполезно, это все давно знают, но подавляющим большинством голосов был избран «Сталинград». А там будем наблюдать, в какой степени эти американские обещания воплотятся в жизнь. Потому что у нас были уже примеры, когда нашим фильмам обещали оказать поддержку в Америке, но все так и оставалось на уровне обещаний. Хотя в Китае «Сталинград» выходит в беспрецедентном количестве копий: его одновременно будут показывать четыре тысячи кинотеатров. Это неслыханно.

 - Вы относитесь к Великой Отечественной войне как к святыне нашего народа. Считаете, что жертвы были оправданны, потому что фашисты шли не пленять нас, а уничтожать. Хорошо известна ваша позиция по поводу фильмов «Сволочи» и «Утомленные солнцем-2». Первый вы назвали «подлым, позорящим мою страну», по поводу выдвижения второго на «Оскар» от России сказали, что выбор объяснялся административным ресурсом. А какие современные картины о Великой Отечественной, на ваш взгляд, могут, если не встать в один ряд, то хотя бы приблизиться к советским шедеврам?

 - Мне понравилась лента Коли Лебедева «Звезда», снятая в начале 2000-х. Это была очень достойная картина, которую продюсировал Карен Шахназаров. Да и сам Шахназаров в прошлом году снял очень хороший фильм «Белый тигр». Это очень глубокая, умная, серьезная работа. Вот, пожалуй, и все. Остальное относится больше к развлекательному жанру. Хотя я и сам снимался в таких проектах. Например, сериал «Диверсант».

 Меньшов и Михалков – однокурсники, но это не мешает Владимиру Валентиновичу говорить то, что он считает нужным

 - В этом году в списке отечественных претендентов на «Оскар» была ведь и военная драма Сергея Лозницы «В тумане», поставленная по одноименной повести Василя Быкова. Как вам эта работа?

 - Я не понимаю, почему многие так превозносят этот фильм. Видимо, просто этот режиссер попал в какую-то модную волну, которая его поднимает. По тому же Василю Быкову были прекрасные советские картины. Чего стоит только «Восхождение» Ларисы Шепитько по повести «Сотников».

 - Мы разговариваем в дни 20-летия трагических событий, когда в октябре 1993-го на улицах Москвы лилась кровь и страна оказалась на пороге гражданской войны. И именно в тот период вы предприняли свою единственную попытку пойти в политику, баллотировались в Государственную Думу, но затем, словно обжегшись, эту тему обходили стороной. А ведь среди ваших коллег есть и обратные примеры. Станислав Говорухин, который на политическом поприще проявляет недюжинную активность и при этом успевает чуть не каждый год по фильму выпускать. Почему вы для себя навсегда закрыли эту дверь?

 - Я пошел в политику больше из любопытства. Вообще, многие поступки в моей жизни диктуются этим простым чувством. Вот и тут захотелось узнать что-то новое. Однако знакомство с нашими политическими деятелями меня настолько разочаровало, что продолжать дальше отбило всякое желание. Дело в том, что у меня о политике были какие-то наивные представления, а примером настоящего политика являлся Ленин, который, если с кем-то расходился в политических взглядах, то разрывал и личные отношения. И мне казалось, что это единственная модель поведения в политической жизни. А когда я увидел, как люди, которые только что поливали друг друга с трибуны последними словами, потом вместе сидят в буфете, выпивают и похлопывают друг друга по плечу, понял, что так не смогу. Или взять такую фигуру, как Жириновский. Это же общее наше несчастье, что такой человек 20 лет подряд набирает на выборах какие-то голоса и что у него есть постоянная трибуна. Этот кошмар уже 20 лет в нашей жизни существует. А многие с ним в той же Думе приятельствуют и находят его поведение нормальным. Именно из-за подобных вещей интерес к политике у меня утрачен полностью.

 - То есть если бы вам, как Говорухину, предложили возглавить предвыборный штаб, вы бы категорически отказались?

 - Просто я понял главное, что политика – дело совершенно не мое, поэтому даже если бы я согласился, у меня бы ничего не получилось. Это другая профессия. И учиться ей мне уже поздно, да и абсолютно не хочется.

 ​

 6 октября семья Меньшовых предстанет перед екатеринбуржцами во всех своих режиссерских и актерских талантах

 - 6 октября вы предстанете перед екатеринбуржцами в качестве актера в спектакле Театра имени Пушкина «Любовь. Письма», где играете вместе с вашей супругой – Верой Алентовой. Но спектакль примечателен не только этим – это режиссерский дебют вашей дочери Юлии Меньшовой. Как вам работалось под ее началом?

 - История появления этого спектакля довольно необычна. Сначала Вера искала пьесу к своему юбилею. А для актрисы, которая вышла из возраста Джульетты, найти достойный материал достаточно сложно. Мы интересовались разными зарубежными драматургами. И вот как-то Александр Адабашьян обратил наше внимание на пьесу Альберта Гурнея, где показана история пожилых мужчины и женщины, которые с самого детства писали друг другу письма. Вере пьеса понравилась, она начала искать партнера, как вдруг в театре ей подсказали мою кандидатуру. А мы уже играли в спектакле «Пизанская башня», так что положительный опыт совместного нахождения на сцене у нас был. Стали думать, кто бы мог стать режиссером, и тут Юля, которой тоже очень понравилась пьеса, сказала, что хотела бы попробовать себя в этом качестве. Так вот и состоялся ее дебют. Считаю, у нее получился мощный вход в режиссуру. Хотя во время репетиций, конечно, было непросто. Материал ведь сложный: мы с Верой там не общаемся, а только читаем письма, в которых, собственно, и проходит вся жизнь наших героев. Это большая литература, а Юля сделала из нее красивый спектакль, очень театральный. Вообще, моя девочка меня часто приятно удивляет. Она очень мудрая и глубокая. То, что такие люди, как она, еще не исчезли, и рождает у меня надежду по отношению к будущему.

 - Так, может, не большие катастрофические испытания, а что-то божественное, светлое, любовь, взаимоуважение и спасет наш мир?

- Вероятно, вы правы, ведь две тысячи лет назад именно подобная идея уже спасла наш мир. Другое дело, что сегодня ее необходимо повернуть как-то иначе. Боюсь, на одном христианстве нам уже не выехать.