Даллес не виновен...Ч.3

История Востока или Россия по умолчанию. Гл.43

Уже в середине 50-х годов движение тайпинов, как это не раз случалось в аналогичной ситуации с крестьянскими восстаниями в Китае, обрело очертания привычной для империи бюрократической структуры. Руководители движения получили княжеские титулы, обзавелись дворами и гаремами, стали ожесточенно соперничать между собой за власть. Тем временем события в Китае и явная неспособность маньчжурской династии справиться с восставшими начали всерьез беспокоить европейские державы, лишь недавно открывшие двери Китая для колониального капитала. Воспользовавшись незначительным инцидентом в качестве предлога, англичане осенью 1856 г. высадили войска в Гуанчжоу. Позже к ним присоединились французы. Гуанчжоу был захвачен, войска стали продвигаться к Шанхаю, затем (в мае 1858 г.) были высажены на севере, близ Пекина и Тяньцзиня. Цинские власти предпочли пойти на переговоры и новые уступки державам (Тяньцзиньский договор 1858 г.). Правда, вскоре после подписания договора чуть оправившиеся от испуга маньчжурские власти решили было частично изменить его условия, но новая серия вооруженных столкновений китайских войск с экспедиционным корпусом держав, завершившаяся поражением Китая и разгромом знаменитого комплекса летних императорских дворцов Юаньминьюань, разграбленных и сожженных колонизаторами, привела к подписанию в I860 г. Пекинских соглашений. На сей раз последовали еще большие уступки державам — уже не только Англии и Франции, но и России.

Поскольку книга русского историка-китаиста и «лаборанта» из «Национального исследовательского университета ВШЭ» очень хорошая, но её нужно читать русским людям, имея под рукой полные Архивы России и страны, отношения с которой рассматриваются, чтобы проверять на достоверность всё, что относится к «русскому вопросу», я бы советовал не только русским, но и другим жителям Востока тщательно проверять изложенную здесь информацию и о себе.

Суть в том, что уже часть 2 данной темы говорит о том, что автора книги «Истории Востока» меньше всего волнует достоверность изложения рассматриваемого вопроса, для него главное в том, чтобы поверили в то, что Запад всегда альтруистически нёс свои ценности отсталым народам, даже когда воевал с теми, кто сопротивлялся доставке на дом «ценнейших правил бытия». Правда, Запад всегда увозил с собой материальные ценности подопечных стран, но это плата за транспортные расходы и за труд по консультациям.

Но поскольку гаремы тайпинов и их титулы к теме не относятся, то этим пусть занимаются китайцы, русских же должен интересовать конец абзаца без всякого предисловия и последующего пояснения: высаживались англичане, затем к ним присоединились французы, действовали державы, грабили и рушили всё колонизаторы – вот эту часть и выделим для рассмотрения, то есть события после Тяньцзиньского договора.

«…………….Правда, вскоре после подписания договора чуть оправившиеся от испуга маньчжурские власти решили было частично изменить его условия, но новая серия вооруженных столкновений китайских войск с экспедиционным корпусом держав, завершившаяся поражением Китая и разгромом знаменитого комплекса летних императорских дворцов Юаньминьюань, разграбленных и сожженных колонизаторами, привела к подписанию в I860 г. Пекинских соглашений. На сей раз последовали еще большие уступки державам — уже не только Англии и Франции, но и России.»

Здесь автор русский историк и лаборант ВШЭ просто взял и дописал в конце Россию к Англии и Франции….Она то чего бунтовала, если правительство устраивали условия договора 1858 г.? Но автор ни это не поясняет, ни указывает, когда Россия примкнула к коалиции Англия–Франция, и почему Россия, если она не примыкала ни к кому, должна нести солидарную ответственность за грабежи и погромы коалиции? И этому есть только одно разумное объяснение: действия России автор постеснялся показать и то, что сделали колонизаторы, это детская шалость в сравнении с её деяниями.

Но с этим не согласен брат императора Китая:

«В начале августа 1860 г. англо-французская армия высадилась на материке, а в конце сентября она была уже под стенами Пекина. В это же время, 4 октября 1860 г., возвратился в Пекин и Игнатьев. Как явст­вует из его переписки с МИДом России, уже в день его приезда в Пекин в южное подворье Российской духовной миссии, где остановился Игнатьев, прибыл посыльный от Временного военного совета Пекина с целью установить контакт с представителем прави­тельства России и пригласить начальника Российской духовной миссии принять участие в заседании совета. Архимандрит Гурий принял это предложение; на сле­дующий день все члены Временного военного совета прибыли в подворье к Игнатьеву и стали просить его о посредничестве.

Ответственный за оборону Пекина сводный брат богдыхана великий князь Гун обратился к Игнатьеву с письмом, в котором официально просил представи­теля России о посредничестве. Текст письма гласил:

«Разных степеней сановники нашего китайского государства донесли мне, что Ваше почтенное госу­дарство согласно принять участие в качестве прими­рителя в распре, возникшей у нас с Англией и Фран­цией. Это служит для нас сильным доказательством, что согласие, существующее между нашими двумя государствами более 200 лет, основано на дружеской приязни и благорасположении. Я с удовольствием вы­слушал этот доклад. Если почтенный сановник благо­волит принять участие в примирении нас, то пусть это будет сделано по совершенной справедливости, так, чтобы ни той, ни другой стороне не было бы никаких поводов к разногласию и чтобы, разменявшись трак­татами, мы могли вечно сохранить взаимное согласие.

Теперь наши сановники отправятся к Вам для лич­ных совещаний обо всем. Надеюсь, что почтенный сановник устроит это дело самым лучшим образом» для чего и посылается сие сообщение.

Сяньфэн 10-го года 9-й луны 5-го числа» ⁹⁰.

Игнатьев согласился выступить в качестве посред­ника. С этого момента представители цинского прави­тельства по всем вопросам обращались к Игнатьеву за советом. Они «не предпринимали ничего, не спрося предварительного моего мнения и указания, как по­ступить» ⁹¹,— писал Игнатьев Горчакову. (стр.279-280 С.И. Повальников)»

То есть, это надо понимать так: поскольку задача России и её действия достаточно хорошо определены в данном письме брата императора, то автор счёл неэтичным заверять достоверность сказанного почти венценосной особой, а за то, что находятся люди, которые не знают, что приложением к книгам по истории являются государственные Архивы, он ответственности не несёт.

Правда, это не совсем так, автор может быть и привёл бы письмо князя Гуна, но этот нехороший человек написал, что Китай и Россия уже больше 200 лет живут в Мире и Согласии, то есть, с момента появления русских на Амуре, что ломает концепцию «О вечной агрессивности России» и злобности русских. Как такое допускать на страницы книги….

Но помощь России была оценена и самим императором Китая:

«………Заручившись обещаниями англо-французов, Игнатьев взял на себя ответственность перед цинским прави­тельством за сохранность Пекина и за безопасность великого князя Гуна. Кроме того, Игнатьев приложил немало усилий, чтобы убедить англо-французов со­кратить размеры контрибуции, предъявлявшейся цинскому правительству, ускорить отвод своих войск из предместья Пекина, приостановить разрушения двор­цов, храмов, кумирен и т. п. По просьбе цинской сто­роны Игнатьев настоял на отсрочке приезда в Пекин постоянных представителей западных держав, что для правительства Цинской империи имело важное зна­чение ⁹⁶. Ручательства, данные Игнатьевым цинскому правительству, были выполнены англо-французами.

Правительство Китая в то время высоко оценивало позицию России. В одном из эдиктов богдыхана гово­рилось: «Русские в течение многих лет поддерживают с Китаем дружественные связи, их следует принять в первую очередь, с оказанием почестей, как гостей. Американские правители не помогали злодеям, с ни­ми надо обходиться вежливо. Франция в четвертом году Сяньфэна оказала нам содействие при усмирении бандитов в Шанхае, если она раскается, то следует не забывать о ее прежней благожелательности и велико­душно простить ей непослушание. Английские варва­ры — главные злодеи, их никоим образом нельзя про­стить, в дальнейшем необходимо запретить с ними торговлю через Кантон» ⁹⁷.

Отношение Китая к России как к дружественному государству подтверждается и конкретными истори­ческими фактами. Достаточно сказать, что русско-китайский Тяньцзиньский договор (1858 г.) китайская сторона утвердила (ратифицировала) в 1859 г. добро­вольно, без всякого нажима и тем более без войны, в то время как англо-китайский и франко-китайский Тяньцзиньские договоры (1858 г.) были «утверждены» лишь в результате развязанных Англией и Францией военных действий в Северном Китае. (стр.281-282 С.И. Повальников)»

Разве ж можно о таком писать в «Истории Востока»? А с другой стороны, если не пристегнуть Россию к коалиции колонизаторов и грабителей, а рядом русские, то поставишь под сомнение концепцию о «Вечной агрессивности России»….. Поэтому остановились на том, что концепция, это мировой тренд, а Россия ошибочный частный случай в Мировой практике. Жертвуют всегда малым или незначительным.

Но с другой стороны:

«Авторы «Истории агрессии царской России в Ки­тае» косвенно даже признают, что Россия стремилась «предотвратить вмешательство третьих государств» в дела Китая, но якобы делала это с единственной целью: чтобы «единолично удовлетворить свои алчные аппетиты в отношении больших кусков китайской земли» ⁵. При этом акции и демарши России на меж­дународной арене того времени, направленные на срыв иностранной интервенции против Китая или умень­шение ее пагубных для Китая последствий, совершен­но замалчиваются.

Западноевропейские и американские буржуазные авторы также в искаженном свете представляют ха­рактер русско-китайских отношений. Так, английские историки пытаются изобразить Англию охранительни­цей территориальной целостности Китая и убедить чи­тателя в «единстве» интересов Китая и Англии перед лицом «опасности» со стороны России. Они нарочито акцентируют внимание на якобы имевшей место тер­риториальной экспансии России против Китая и си­лятся опровергнуть общеизвестный факт доброжела­тельного отношения России к Китаю во время второй «опиумной» войны, а также факт мирного воссоедине­ния Приамурья и Приморья с Россией⁶. Не имея до­статочно убедительных доказательств, они иногда идут на прямую фальсификацию исторической правды. По­казателен в этом отношении пример английского исто­рика Хибберта, который в одном из своих трудов, не смущаясь, заявляет, что за несколько недель до подпи­сания русско-китайского Тяньцзиньского договора «русские военные корабли бомбардировали Айгунь и заставили находившихся там маньчжурских уполно­моченных подписать договор» ⁷.

Буржуазные историки, так же как и пекинские фальсификаторы, утверждают, что в результате рус­ско-китайского территориального размежевания к Рос­сии отошли огромные пространства якобы китайской территории, но при этом они преднамеренно умалчи­вают, что отошедшие к России земли либо прежде принадлежали ей, либо оставались не разграниченными.

Так, американский исследователь Р. Ли заявляет, что в результате заключения Айгуньского (1858 г.) и Пекинского (1860 г.) договоров Цинская империя потеряла все земли по Амуру и к востоку от Уссури ⁸, однако он умалчивает, что прежде, до заключения Нерчинского договора (1689 г.), земли по Амуру при­надлежали России, а места к востоку от Уссури оста­вались не разграниченными до середины XIX в. Неко­торые работы буржуазных авторов специально посвящены периоду «опиумных» войн. К их числу следует отнести объемную статью М. Мэнколла о русско-ки­тайских переговорах, предшествовавших заключению Пекинского договора (1860 г.) ⁹. В своей статье Мэнколл повторяет избитую версию о том, что Китай яко­бы подписал Пекинский договор в порядке платы за посреднические услуги представителя России Н. П. Иг­натьева. Как и многие другие западные авторы, Мэнколл бездоказательно утверждает, что Китай якобы официально отказался от Айгуньского договора. Рус­ско-китайские отношения периода второй «опиумной» войны подробно рассматривает в своей работе Р. К. Квестед ¹⁰. Она работала во многих архивах, ста­раясь найти документы, подтверждающие бытующий на Западе тезис о так называемой захватнической по­литике России в отношении Китая, и опровергнуть общеизвестный исторический факт о бескровном при­соединении Приамурья и Приморья к России. Однако, как и следовало ожидать, поиски таких документов оказались тщетными, и Квестед вынуждена была при­знать, что на протяжении двух с лишним веков, пока между Китаем и Россией существовали «регулярные связи», Россия не причинила Китаю и четверти тех унижений, которые принесла ему Англия в течение нескольких лет. Квестед «сожалеет» по поводу воен­ной интервенции Англии в Китае во время «опиум­ных» войн и делает вывод, что «мимолетная демон­страция британской мощи явилась почвой, до сих пор порождающей горечь в отношениях Китая к За­паду». В целом же работа Квестед проникнута недоб­рожелательством по отношению к России, стремле­нием во что бы то ни стало опровергнуть историче­ский факт существования добрососедских отношений между Россией и Китаем в прошлом. (стр.241-243 С.И.Повальников)» –

– автор «Истории Востока считал взгляд из Англии более объективным, поскольку дело крупное, и на месте в Пекине зрение не сфокусировано и картина неверна из-за краевых искажений.

Да и как Западу доверять маньчжурам:

«В связи с начавшимися в сентябре 1855 г. в Мариинске (район устья Амура) русско-китайскими пере­говорами об определении границы в районах, остав­шихся по Нерчинскому договору не разграниченными, был издан указ богдыхана, согласно которому рус­ским разрешалось оставаться в занимаемых ими ме­стах, «пока они защищают их от англичан» ⁴¹. Эдикт богдыхана с точки зрения юридической не был пра­вомерен, так как касался земель, не входивших в со­став территории Цинской империи. Вместе с тем этот акт центральных властей Китая убедительно говорит о том, что занятие современного Приморья русскими было осуществлено с согласия правительства Цинской империи. Важно отметить, что о землях, прилегающих к нижнему Амуру, не только центральные власти в Пекине, но и местные правители (цзянцзюни) не име­ли сколько-нибудь полного представления. Примеча­тельно в этом отношении свидетельство гиринского цзянцзюня Цзин Шуня, который в феврале 1856 г. писал в своем донесении богдыхану, что места на во­сточном побережье, занятые русскими, «находятся слишком далеко от наших военных постов» и что этот край является «отдаленным и диким». Цзянцзюнь подчеркивал, что «есть места, где никто еще не был», и что там нет китайцев, а живут лишь племена «фэйяха» и «хэчэиэ» ⁴².

Приводимый документ убедительно свидетельствует об отсутствии какого-либо контроля над этим регио­ном со стороны Цинской империи. Местные цинские власти даже не могли сколько-нибудь верно информи­ровать свое правительство относительно мест, где обос­новались русские. (стр.259 С.И. Повальников)» –

– если они за 200 лет даже не осмотрели то, на что претендуют.

Россия ещё раз упоминается в этой главе в образе мирового хищника:

«……….Борьба за реформы вспыхнула с особой силой после знаменитого инцидента 1898 г., когда в ответ на убийство двух немецких миссионеров Германия оккупировала район бухты Цзяочжоу с городом Циндао на полуострове Шаньдун, а вслед за ней изрядные куски китайской территории захватили Англия (Коулун), Франция (побережье Гуанчжоувань) и Россия (Порт-Артур и Дальний).»

Но при этом автор, отмечая войну Китая с Японией 1895 г. и потери Китая, не указывает на то, что Японии отошёл и Ляодун, с чем не согласилась Россия. Не указывает «лаборант ВШЭ» и на то, что Россия признала при этом Ляодун китайской территорией и оформила в 1898 г. аренду на 25 лет. И, согласно договора Китая с Россией в 1896 г. о военной помощи, Китай не меньше России был заинтересован в том, чтобы флот России базировался в Порт-Артуре в неспокойные времена.

Но говорить об этом, не имея Архива под рукой, я считаю нецелесообразным, а тем более, что объективность и намерения автора известны.

Чтобы победить врага нужно предварительно его деморализовать. Чтобы понять смысл этого, достаточно вспомнить предводителя смоленского дворянства на балу у Шурочки в фильме «Гусарская баллада» – русского графа:

«Наполеон! Да разве ж можно с ним воевать!?»

Поэтому русские обязаны запомнить, что, если им навязывают тезис о их ущербности с рождения и о врождённой неспособности обустроить свою жизнь без руководящего приоритета Запада или Востока, то доброжелатели рассматривают их как врагов. И не стоит строить каких-либо иллюзий на этот счёт. Или создавать своё благополучие своими руками и мыслями, помня, что по Закону Природы Оазис в Пустыне либо раздвигает свои пределы, либо Пустыня поглощает Оазис, либо сидеть на цепи и изучать правдивую «Историю Востока». И это особенно касается тех русских, которые полагают, что жить по принципу «Казаться, а не быть!» удобнее и безопаснее. Но на тех, кто живёт по принципу «Быть, а не казаться!» – не нападают по известным соображениям, в их руках тоже не прутик:

«Пять южнокитайских портов (Гуанчжоу (Кантон), Шанхай, Сямынь (Амой), Фучжоу и Нинбо), которые по Нанкинскому договору были открыты для англий­ской торговли, не удовлетворяли английских купцов, и прежде всего торговцев опиумом, шелком и чаем, требовавших от своего правительства пересмотра Нанкинского договора и обеспечения доступа английским товарам во внутренние районы Китая. Английская буржуазия ставила целью превратить весь Китай в огромный «открытый» порт. Торгово-промышленные круги Англии оказывали решающее влияние на определение английской политики в отношении Ки­тая.

Некоторые влиятельные министры английского ка­бинета, в частности Г. Пальмерстон, выражавший ин­тересы наиболее экспансионистски настроенной части английской буржуазии, сочувствовали такого рода притязаниям, но понимали, что их нельзя навязать Китаю без новой войны. В сентябре 1850 г. Пальмер­стон писал представителю Англии в открытых для внешней торговли китайских портах С. Дж. Бонхэму ^|3: «Я ясно вижу, что быстро приближается время, когда мы должны будем нанести Китаю еще один удар, и что этим ударом должен стать захват позиций на Янцзыцзяне с тем, чтобы перерезать сообщение по Великому каналу. Однако было бы нежелательно да­вать китайцам какой-либо намек, что таковыми будут наши действия... Они должны не только увидеть пал­ку, но и по-настоящему почувствовать ее на своей спи­не до того, как они склонятся перед тем единственным аргументом, который убедит их,— аргументом пал­ки» ¹⁴. (стр.245 С.И. Повальников)»

Но и Пальмерстона можно понять: он уже исчерпал весь запас слов, чтобы объяснить глупым китайцам, что везти опиум в Англию невыгодно из-за больших транспортных расходов – в Китай несоизмеримо ближе и выгоднее, а попытки лишить Англию возможной выгоды, это уже преступление перед человечеством.

Чтобы понять о продвижении каких английских товаров идёт здесь речь, нужно знать, о чём тогда писали в Европе:

«Глава Российской духовной миссии в Пекине архи­мандрит Поликарп сообщал в августе 1845 г. в министерство иностранных дел: «С каждым днем торговля опиумом делает новые успехи и распространяется. Это видно даже в Пекине; об юге нечего и говорить. Очень может статься, что китайские контрабандисты соста­вят наконец страшный флот корсаров и будут угро­жать ее серебру» ⁷³. Только в 1846—1847 гг. было вве­зено англичанами опиума из Индии в Китай более 50 тыс. ящиков⁷⁴, а в 50-х годах XIX в. ввоз наркоти­ка составлял в среднем около 70 тыс. ящиков еже­годно ⁷⁵.

Морские порты Китая являлись главным средото­чием опиумных запасов. По словам российского кон­сула в Фучжоу Шуйского, «Фучжоуский порт в тече­ние первых десяти лет со времени открытия его для иностранной торговли в 1842 г. считался одним из последних портов Китая по своему значению, вывоз­ная торговля была самая ничтожная, а из привозных товаров только опиум составлял предмет довольно значительных сделок» ⁷⁶.

Торговля опиумом занимала особое место в балан­се англо-китайской торговли. Журнал «Экономист» писал, что «экспорт Индии в Китай составляет один из главных путей, которым Англия оплачивает импор­тируемый чай и шелк» ⁷⁷. Так, в 1854 г. в Англию и ее колонии было вывезено из Китая чая на 15 млн. долл. и шелка на 9,2 млн. долл., т. е. всего более чем на 24 млн. долл., в то время как Англия ввезла в Ки­тай мануфактурных товаров лишь на 4 млн. долл. Пассив был покрыт за счет контрабандного ввоза в Китай опиума⁷⁸.

В результате истощения запасов серебра в стране сократился приток его в государственную казну. (стр.394 Г.Н. Пескова)»

При этом, логика мыслей всяких пальмерстонов и «лаборантов» более чем странная: как можно рассчитывать на продажу английских промышленных товаров в стране, население которой предварительно приучают к наркотикам?

Но такова природа Западных ценностей: «Ты умри сегодня, а я завтра может быть!»

Поэтому, пока существуют русские «лаборанты», пока на территории России существуют более чем сомнительные, в части национальной принадлежности, НИУ ВШЭ, всякие обвинения с Даллеса должны быть сняты. Он может быть и враг, но не стоит приписывать свои воровские дела даже врагу – это опасно.

4 октября 2013 г.          А. Дычко