Профессор

Профессор Гонзангер вошёл в аудиторию, где собрались студенты его факультатива по ларисовым структурам. Это была первая лекция в новом семестре.

- Итак, молодые люди, вы начинаете изучать физику ларисовых структур, и я готов поделиться с вами теми знаниями, которыми обладаю в этой сфере. Должен отметить, что физика ларисовых структур, или, как иногда говорят, физика ларисовых полей, является не совсем обычным предметом   для изучения. Само слово «Ларис», означающее лазерный разумный источник, не совсем точно передаёт суть этих структур. Просто Бенниомир Фиш, первооткрыватель этих странных образований, получил такую структуру, экспериментируя с лазером; ему эта структура показалась разумной, и он почему-то решил назвать всё это источником. Хотя сейчас мы знаем, что в основе создания таких структур лежит не лазер, а программа, что разумность этих образований – понятие относительное, а источником эти поля можно назвать лишь условно. Так что же представляют собой эти загадочные ларисовые структуры?

Профессор окинул взглядом аудиторию. Студенты слушали не очень внимательно, как ему показалось. Факультатив не имел для них особого значения. Некоторые записывались на лекции из досужего любопытства, некоторые за компанию с друзьями, а некоторые – из вежливости к профессору. По большому счёту, Гонзангера в университете любили за его своеобразие, за душевную доброту и за его весёлый оптимизм, которым он заражал слушателей на лекциях. Потому многие записывались к нему только для того, чтобы расслабиться и отдохнуть. Профессор давно привык к тому, что на его лекциях студенты иногда пьют пиво, обнимаются и целуются, иногда просто спят.

Его внимание привлёк один студент. Он не делал ничего особенного, он просто улыбался. Да, он улыбался, свободно развалившись за столом. Профессору показалось, что этот студент улыбается как-то не совсем обычно, а с вызовом. Он, скорее, ухмыляется с некоторой издёвкой, так, словно хочет сказать, что знает больше самого профессора. Гонзангер терпеть не мог такие ухмылки студентов. Эти умники полагают, что, прочитав пару глав из учебника, могут считать себя экспертами в той науке, в которой и для профессоров ещё остаётся много белых пятен. Гонзангер называл таких студентов «ёжиками». Колючие. Не очень -то приятно работать в аудитории, где обнаруживается такой вот ёжик.

- Мы даже сейчас, через тридцать лет непрерывного изучения ларисовых полей, не имеем того математического аппарата, с помощью которого могли бы в точности выразить все закономерности, - продолжил профессор и снова посмотрел на «колючего» студента.

Тот явно издевался над профессором. Он даже развёл руками в стороны, красноречиво подчёркивая своим жестом: Конечно, куда уж вам, не дано вам, выразить все закономерности. Кроме всего, этот негодяй ещё и покачал головой так, что понять это можно было однозначно: По сути дела вы ничего не знаете о ларисовых структурах, профессор.

Гонзагер еле сдерживался. Его бесил вид этого студента – его ухмылка, его жесты. Была у профессора ещё одна веская причина для ненависти к проявлениям самонадеянности подобного рода. В юности он и сам был таким. Да, он тоже был таким колючим и не удобным для преподавателей студентом. Тоже любил так, именно так же, ухмыляться. Задавал каверзные вопросы. А если речь шла о ещё не открытых в науке явлениях, о гипотезах и тайнах, то молодой Гонзагер мог так же, как и сейчас этот «ёжик», кивнуть головой и развести руками, ухмыльнуться и ещё даже сказать вслух: Да уж, видимо, придётся мне заняться решением этой проблемы. Самомнение у молодого Гонзагера просто зашкаливало, он иногда и лекции срывал. Особенно любил доставать симпатичных преподавательниц, когда те только начинали свою карьеру и читали свои первые в жизни лекции. Он их часто перебивал, выкрикивал реплики, веселя всю аудиторию, просто доводил до слёз. Что же, теперь этот молоденький «ёжик» мстит ему за всех обиженных когда-то преподавателей.

По сути дела вы ничего не знаете о ларисовых структурах, профессор, - читал Гонзагер в глазах нахального студента.

- По сути дела мы ничего не знаем о ларисовых структурах, - слово в слово повторил профессор.

- Как же это? – воскликнул с места «ёжик». – А мы надеялись, что вы прочитаете нам интересную лекцию, а вы ничего не знаете.

В аудитории раздался нестройный смех.

- Пожалуй, кое-что я всё-таки знаю, - с трудом сдерживая гнев, заявил профессор, - например, могу рассказать о моём вчерашнем эксперименте. К сожалению, он не увенчался успехом, но некоторые любопытные явления мы можем сейчас рассмотреть, если не возражаете.

Нахальный студент махнул рукой, словно давая разрешение профессору на продолжение лекции.

Давненько не приходилось иметь дело с такими типами, - подумал Гонзагер, - надо будет провести с ним беседу в перерыве, с глазу на глаз.

В перерыве студент подошёл к профессору сам.

- Вы полагаете, что ваш эксперимент не увенчался успехом? – спросил он. – А что, собственно, вы хотели получить, что бы вы назвали успехом?

- Ну, я ожидал, что в результате получится независимая ларисовая структура с естественной плотностью. Что ещё? Поле должно обладать высоким коэффициентом устойчивости к внешним помехам. Далее, абсолютная логическая автономия, низкий уровень искажений внутренней памяти. Ну, примерно ещё двадцать параметров должно было соответствовать таблице Фреймана-Петрова.

- И не получилось?

- Нет.

- Жаль. Значит, вы, действительно, мало знаете о ларисовых структурах.

- Молодой человек, вы забываетесь! – вспылил профессор. – Кто вы такой? Я вас не помню почему-то. С какого вы курса, с какого факультета? Как ваше имя?

- Герберт Гонзагер, ваш, так сказать…

- Мой тёзка, что ли?

- Не просто тёзка, а та самая ларисовая структура, которую вы сумели получить в ходе вчерашнего эксперимента. Поздравляю! Всё у вас получилось, просто вы не дождались результата. Людям мешают их биоритмы. Вы то медлите и долго соображаете, то, как раз когда надо подождать, начинаете торопить события. Вы, я вижу, мне как-то даже и не очень рады?

- Я рад, - выдавил профессор.

Он всё ещё находился в сомнениях, верить ли этому странному студенту.

- Ну, если рады, обнимите меня от радости. Люди меня удивляют. Они стремятся к какой-то цели, идут к ней годами, не жалеют ни сил, ни здоровья, а когда достигают желаемого, реагируют на это странно, словно и не рады вовсе. Вы сейчас должны кричать, прыгать, веселиться. Да не бойтесь же, обнимите меня, убедитесь, что получили структуру с естественной плотностью. Смелее, я не разложусь на поток электронов, как Эвва Лансберг.

При упоминании Эввы профессор поверил своему нахальному студенту. Об этом эксперименте двадцатилетней давности знал только сам профессор. Он тогда пытался создать прообраз девушки мечты на базе ларисовой структуры. Девушка получилась, Гонзагер дал ей имя, даже поговорил с ней минуты две, а когда прикоснулся, то она распалась на поток элементарных частиц буквально у него на глазах. Она растаяла, растворилась, исчезла, и Гонзагер после этого ещё несколько лет боялся воспроизводить людей на основе лариса.

Профессор несмело подошёл к своему студенту и неуклюже обнял его. Да, он был устойчивой и плотной структурой, о которой профессор мечтал столько лет. Надо сказать, этот хамлюга получился лучше, чем Эвва. Да и умишком покрепче. Он ведь впитал в себя весь объём памяти самого профессора; кроме того, в него закачали все самые современные сведения по трём десяткам наук. Только что теперь с ним делать? Пожалуй, это теперь Гонзагер должен записаться к нему на лекции. Если всё получилось, то этот парень просто живое воплощение сверхинтеллектуального гения. Даже представить невозможно тот объём информации, которую он способен обработать в уме в течение доли секунды. Он знает всё и способен быстро усваивать новое. Это ходячая энциклопедия; нет, это сотни томов сотен энциклопедий – так будет вернее. Но зачем он нужен? Перед началом эксперимента профессор вовсе не думал над этим вопросом, он просто хотел создать устойчивую ларисовую структуру, очень хотел.

- Ну, здравствуй, молодой Гонзагер, - профессор дружески хлопнул студента по плечу. – Честно говоря, я немного в растерянности. Ты, вероятно, сейчас имеешь столько знаний, что и мне за тобой не угнаться. Знаешь ответы на все вопросы.

- Не на все, - с лица студента исчезла ухмылка. – На один вопрос ответить можете только вы.

- Интересно, на какой же вопрос?

- Можно узнать, профессор, для какой конкретной цели вы меня создали?

В глазах студента в этот момент читалось обыкновенное юношеское любопытство, совершенно искреннее. Профессору это понравилось. Он любил такое выражение любознательности в своих студентах. И хотя он не знал ответа на заданный вопрос, многолетний преподавательский опыт позволил ему выпутаться из неприятной ситуации.

- Вот об этом ты узнаешь на моей следующей лекции, - с торжеством произнёс Гонзагер и добавил с некоторым высокомерием:

- Если, конечно, будешь внимательно слушать.