Сегодня осужденная участница панк-группы Pussy Riot Надежда Толоконникова объявила бессрочную голодовку в связи с угрозой убийством со стороны заместителя начальника колонии № 14 Юрия Куприянова. В ответ на требование отменить 16-часовой рабочий день и устранить ужасные условия труда осужденных женщин в швейном цехе Куприянов, по словам Толоконниковой, 30 августа ответил: «Тебе уже точно никогда не будет плохо, потому что на том свете плохо не бывает».
Гражданская активистка рассказала, что с того дня ей каждый день поступают угрозы от ряда осужденных, которые заявляют, что у них есть санкция от администрации на физическую расправу над ней. Толоконникова обратилась с заявлением о преступлении к руководителю Следственного управления Следственного комитета РФ по Мордовии Михаилу Назарову. Копии направлены прокурору республики Валерию Мачинскому, директору ФСИН России Геннадию Корниенко и Уполномоченному по правам человека Владимиру Лукину.
Надежда Толоконникова, описывая невыносимую психологическую обстановку в жилом отряде и швейном цехе, просит ФСИН России рассмотреть возможность перевода ее в другую колонию, так как она опасается за свою жизнь.
В заявлении о голодовке Толоконникова сообщает о массовом нарушении прав осужденных женщин на производстве: несоответствии условий труда в швейном цехе установленным законодательством и Трудовым кодексом России медицинским и санитарным нормам, а также нормам техники безопасности и выработки осужденных.
В своем заявлении в Следственный комитет Надежда Толоконникова ходатайствует о применении в отношении нее мер государственной защиты.
Полный текст письма Надежды Толоконниковой. Источник - Lenta.ru
«В понедельник, 23 сентября, я объявляю голодовку. Это крайний метод, но я абсолютно уверена в том, что это единственно возможный выход для меня из сложившейся ситуации.
Администрация колонии отказывается меня слышать. Но от своих требований я отказываться не буду, я не буду молчаливо сидеть, безропотно взирая на то, как от рабских условий жизни в колонии падают с ног люди. Я требую соблюдения прав человека в колонии, требую соблюдения закона в мордовском лагере. Я требую относиться к нам как к людям, а не как к рабам.
Уже год прошел, как я приехала в ИК-14 в мордовском поселке Парца. Как говорят зэчки, «кто не сидел в Мордовии, тот не сидел вообще». О мордовских зонах мне начали рассказывать еще в СИЗО-6 в Москве. Самый жесткий режим, самый длинный рабочий день, самое вопиющее бесправие. На этап в Мордовию провожают как на казнь. До последнего надеются: «Может, все-таки ты не в Мордовию? Может, пронесет?» Меня не пронесло, и осенью 2012 года я приехала в лагерный край на берегу реки Парца.
Мордовия встретила меня словами замначальника колонии подполковника Куприянова, который фактически и командует нашей ИК-14: «И знайте: по политическим взглядам я — сталинист». Другой начальник (а колонией правят в тандеме) полковник Кулагин в первый же день вызвал меня на беседу, целью которой было вынудить меня признать вину. «У вас в жизни произошло горе. Ведь так? Вам дали два года колонии. А когда в жизни человека происходит горе, он обычно меняет свои взгляды. Вам нужно признать вину, чтобы уйти пораньше по УДО. А если не признаете — УДО не будет». Я сразу же заявила начальнику, что работать я собираюсь только положенные по Трудовому кодексу восемь часов в день. «Кодекс кодексом, но главное — выполнение норм выработки. Если вы не выполняете — остаетесь на продленный рабочий день. И вообще мы здесь еще и не таких ломали!» — ответил полковник Кулагин.
Вся моя бригада в швейном цехе работает по 16-17 часов в день. С 7.30 до 0.30. Сон — в лучшем случае часа четыре в день. Выходной случается раз в полтора месяца. Почти все воскресенья — рабочие. Осужденные пишут заявления на выход на работу в выходной с формулировкой «по собственному желанию». На деле, конечно, никакого желания нет. Но эти заявления пишутся в приказном порядке по требованию начальства и зэчек, транслирующих волю начальства.
Ослушаться (не написать заявление на выход на промзону в воскресенье, то есть не выйти на работу до часа ночи) никто не смеет. Женщина 50-ти лет попросилась выйти в жилзону не в 0.30, а в 20.00, чтобы лечь спать в 22.00 и хотя бы раз в неделю поспать восемь часов. Она плохо себя чувствовала, у нее высокое давление. В ответ было созвано отрядное собрание, где женщину отчитали, заплевали и унизили, заклеймили тунеядкой. «Тебе что, больше всех спать хочется? Да на тебе пахать надо, лошадь!» Когда кто-то из бригады не выходит на работу по освобождению врача, его тоже давят. «Я с температурой 40 шила, ничего страшного. А ты вот подумала, кто будет шить за тебя?!»
Мой жилой отряд в лагере меня встретил словами одной осужденной, досиживающей свою девятилетку: «Мусора тебя прессовать побоятся. Они хотят сделать это руками зэчек!» Режим в колонии действительно устроен так, что подавление воли человека, запугивание его, превращение в бессловесного раба осуществляется руками осужденных, занимающих посты мастеров бригад и старшин отрядов, получающих указания от начальников.
Для поддержания дисциплины и послушания широко используется система неформальных наказаний: «сидеть в локалке до отбоя» (запрет на вход в барак — осень, зима ли; во 2-м отряде, отряде инвалидов и пенсионеров, живет женщина, которая за день сидения в локалке отморозила себе руки и ноги так, что пришлось ампутировать одну ногу и пальцы рук), «закрыть гигиену» (запрет подмыться и сходить в туалет), «закрыть пищевую каптерку и чайхану» (запрет есть собственную еду, пить напитки). И смешно, и страшно, когда взрослая женщина лет сорока говорит: «Так, сегодня мы наказаны! Вот интересно, а завтра нас тоже накажут?» Ей нельзя выйти из цеха пописать, нельзя взять конфету из своей сумки. Запрещено.
Мечтающая только о сне и глотке чая, измученная, задерганная, грязная, осужденная становится послушным материалом в руках администрации, рассматривающей нас исключительно в качестве бесплатной рабсилы. Так, в июне 2013 года моя зарплата составила 29 (двадцать девять!) рублей. При этом в день бригада отшивает 150 полицейских костюмов. Куда идут деньги, полученные за них?
На полную замену оборудования лагерю несколько раз выделяли деньги. Однако начальство лишь перекрашивало швейные машины руками осужденных. Мы шьем на морально и физически устаревшем оборудовании. Согласно Трудовому кодексу, в случае несоответствия уровня оборудования современным промышленным стандартам нормы выработки должны быть снижены по сравнению с типовыми отраслевыми нормами. Но нормы лишь увеличиваются. Скачкообразно и внезапно. «Покажешь им, что можешь дать 100 костюмов, так они повысят базу до 120!» — говорят бывалые мотористки. А не давать ты не можешь — иначе будет наказан весь отряд, вся бригада. Наказан, например, многочасовым коллективным стоянием на плацу. Без права посещения туалета. Без права сделать глоток воды.
Две недели назад норма выработки для всех бригад колонии была произвольно повышена на 50 единиц. И если до этого база составляла 100 костюмов в день, то сейчас она равна 150 полицейским костюмам. По Трудовому кодексу об изменении нормы выработки работники должны быть извещены не позднее чем за два месяца. В ИК-14 мы просто просыпаемся в один прекрасный день с новой нормой, потому что так вздумалось начальству нашей «потогонки» (так называют колонию осужденные). Количество людей в бригаде уменьшается (освобождаются или уезжают), а норма растет — соответственно, оставшимся работать приходится все больше и больше. Механики говорят, что нужных для ремонта оборудования деталей нет и не будет: «Нет деталей! Когда будут? Ты что, не в России живешь, чтобы такие вопросы задавать?» За первые месяцы на промзоне я практически освоила профессию механика. Вынужденно и самостоятельно. Бросалась на машину с отверткой в руках в отчаянной надежде ее починить. Руки пробиты иглами и поцарапаны, кровь размазывается по столу, но ты все равно пытаешься шить. Потому что ты — часть конвейерного производства, и тебе необходимо наравне с опытными швеями выполнять свою операцию. А чертова машина ломается и ломается. Потому что ты — новенький, и в лагерных условиях нехватки качественного оборудования тебе, естественно, достается самый никчемный из моторов на ленте. И вот мотор опять сломался — и ты снова бежишь искать механика (которого невозможно найти). А на тебя кричат, тебя понукают за то, что ты срываешь план. Курса обучения швейному мастерству в колонии не предусмотрено. Новеньких сразу же сажают за машинку и дают операцию.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
Толоконникова: информация, что я нахожусь в «комфортных условиях», не соответствует действительности
«Если бы ты не была Толоконниковой, тебя бы уже давно *********» — говорят приближенные начальникам зэчки. Так и есть, других бьют. За неуспеваемость. По почкам, по лицу. Бьют сами осужденные, и ни одно избиение в женском лагере не происходит без одобрения и ведома администрации. Год назад, до моего приезда, до смерти забили цыганку в 3-м отряде (3-й отряд — пресс-отряд, туда помещают тех, кого нужно подвергать ежедневным избиениям). Она умерла в санчасти ИК-14. Факт смерти от избиений администрации удалось скрыть: причиной указали инсульт. В другом отряде неуспевающих новеньких швей раздевали и голыми заставляли шить. С жалобой к администрации никто обратиться не смеет, потому что администрация улыбнется в ответ и отпустит обратно в отряд, где «стукачку» изобьют по приказу той же администрации. Начальству колонии удобна контролируемая дедовщина как способ заставить осужденных тотально подчиняться режиму бесправия.
На промзоне царит угрожающе нервная атмосфера. Вечно невысыпающиеся и измученные бесконечной погоней за выполнением нечеловечески огромной нормы выработки зэчки готовы сорваться, орать в голос, драться из-за ничтожнейшего повода. Совсем недавно юной девушке пробили ножницами голову из-за того, что она вовремя не отдала брюки. Другая на днях пыталась себе проткнуть ножовкой живот. Ее остановили.
Заставшие в ИК-14 2010-й, год пожаров и дыма, рассказывали о том, что в то время как пожар подбирался к стенам колонии, осужденные продолжали выходить на промзону и давать норму. Человека было плохо видно в двух метрах из-за дыма, но, повязав на лица мокрые платки, они шили. В столовую на обед из-за чрезвычайного положения не выводили. Несколько женщин рассказывали, как они, чудовищно голодные, вели в то время дневники, где старались фиксировать ужас происходящего. Когда пожары закончились, отдел безопасности колонии эти дневники старательно отшмонал, чтобы ничего не просочилось на свободу.
Санитарно-бытовые условия колонии устроены так, чтобы зэк чувствовал себя бесправным грязным животным. И хотя в отрядах есть комнаты гигиены, в воспитательно-карательных целях в колонии создана единая «общая гигиена», то есть комната вместимостью в пять человек, куда со всей колонии (800 человек) должны приходить, чтобы подмыться. Подмываться в комнатах гигиены, устроенных в наших бараках, мы не должны, это было бы слишком удобно. В «общей гигиене» — неизменная давка, и девки с тазиками пытаются поскорее подмыть «свою кормилицу» (как говорят в Мордовии), взгромоздившись друг другу на головы. Правом помыть голову мы пользуемся один раз в неделю. Однако и этот банный день время от времени отменяется. Причина — поломка насоса или затор в канализации. Иногда по две или три недели отряд не мог помыться.
Когда забивается канализация, из комнат гигиены хлещет моча и летит гроздьями кал. Мы научились самостоятельно прочищать трубы, но хватает ненадолого — она опять засоряется. А троса для прочистки у колонии нет. Стирка — раз в неделю. Прачка выглядит как небольшая комната с тремя кранами, из которых тонкой струей льется холодная вода.
Из воспитательных же видимо целей осужденным всегда дается только черствый хлеб, щедро разбавленное водой молоко, исключительно прогоркшее пшено и только тухлый картофель. Этим летом в колонию оптом завозили мешки склизких черных картофельных клубней. Чем нас и кормили.
О бытовых и промышленных нарушениях в ИК-14 можно говорить бесконечно. Но главная, основная моя претензия к колонии лежит в другой плоскости. Она в том, что администрация колонии самым жестким образом препятствует тому, чтобы хоть какие-либо жалобы и заявления, касающиеся ИК-14, выходили за ее стены. Основная моя претензия к начальству — то, что они заставляют людей молчать. Не гнушаясь самыми низкими и подлыми методами. Из этой проблемы вытекают все остальные — завышенная база, 16-тичасовой рабочий день и т.п. Начальство чувствует себя безнаказанным и смело угнетает заключенных все больше и больше. Я не могла понять причин, по которым все молчат, пока сама не столкнулась с той горой препятствий, которая валится на решившего действовать зэка. Жалобы из колонии просто не уходят. Единственный шанс — обратиться с жалобой через родственников или адвоката. Администрация же, мелочно-мстительная, использует все механизмы давления на осужденного, чтобы тот понял: лучше от его жалоб никому не будет, а будет только хуже. Используется метод коллективного наказания — ты нажаловался, что нет горячей воды — ее выключают вовсе.
В мае 2013 мой адвокат Дмитрий Динзе обратился в прокуратуру с жалобой на условия в ИК-14. Замначальника лагеря подполковник Куприянов мигом установил в колонии невыносимые условия. Обыск за обыском, вал рапортов на всех моих знакомых, изъятие теплой одежды и угроза изъятия теплой обуви. На производстве мстят сложными в пошиве операциями, повышением нормы выработки и искусственно создаваемым браком. Старшина смежного с моими отрядом, правая рука подполковника Куприянова, открыто подговаривала осужденных порезать продукцию, за которую я отвечала на промзоне, чтобы за порчу «государственного имущества» был повод отправить меня в ШИЗО. Она же приказывала осужденным своего отряда спровоцировать драку со мной.
Все можно перетерпеть. Все, что касается только тебя. Но коллективный колонийский метод воспитания означает другое. Вместе с тобой терпит твой отряд, вся колония. И, что самое подлое, те люди, которые успели стать тебе дороги. Одну мою подругу лишили УДО, к которому она шла семь лет, старательно перевыполняя на промке норму. Ей дали взыскание за то, что она пила со мной чай. В тот же день подполковник Куприянов перевел ее в другой отряд. Другую мою хорошую знакомую, женщину очень интеллигентную, перекинули в пресс-отряд для ежедневных избиений за то, что она читала и обсуждала со мной документ Минюста под названием «Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений». На всех тех, кто имел общение со мной, были составлены рапорта. Мне было больно оттого, что страдают близкие мне люди. Подполковник Куприянов, усмехаясь, сказал мне тогда: «Наверняка у тебя уже совсем нет друзей!» И пояснил, что все происходящее — из-за жалоб адвоката Динзе.
Сейчас я понимаю, что мне стоило объявить голодовку еще в мае, еще в той ситуации, но видя чудовищный пресс, который включили в отношении других осужденных, я приостановила процесс жалоб на колонию.
Три недели назад, 30 августа, я обратилась к подполковнику Куприянову с просьбой обеспечить всем осужденным в бригаде, в которой я работаю, восьмичасовой сон. Речь шла о том, чтобы сократить рабочий день с 16 часов до 12 часов. «Хорошо, с понедельника бригада будет работать даже восемь часов», — ответил он. Я знаю — это очередная ловушка, потому что за восемь часов нашу завышенную норму отшить физически невозможно. Следовательно, бригада будет не успевать и будет наказана. «И если они узнают, что это произошло из-за тебя, — продолжил подполковник, — то плохо тебе уже точно никогда не будет, потому что на том свете плохо не бывает». Подполковник сделал паузу. «И еще — ты никогда не проси за всех. Проси только за себя. Я много лет работаю в лагерях, и всегда тот, кто приходил ко мне просить за других, отправлялся из моего кабинета прямо в ШИЗО. А ты первая, с кем этого сейчас не случится».
В следующие несколько недель в отряде и на промке была создана невыносимая обстановка. Близкие начальству осужденные стали подстрекать отряд на расправу: «Вы наказаны на потребление чая и пищи, на перерывы на туалет и курение на неделю. И вы теперь всегда будете наказаны, если не начнете вести себя по-другому с новенькими и особенно с Толоконниковой — так, как вели себя старосиды с вами в свое время. Вас били? Били. Рвали вам рты? Рвали. Дайте и им *****. Вам ничего за это не будет».
Меня раз за разом провоцировали на конфликт и драку, но какой смысл конфликтовать с теми, кто не имеет своей воли и действует по велению администрации?
Мордовские осужденные боятся собственной тени. Они совсем запуганы. И если еще вчера все они были к тебе расположены и упрашивали — «сделай хоть что-то с 16-тичасовой промкой!», то после того как на меня обрушивается пресс начальства, все они боятся даже разговаривать со мной.
Я обращалась к администрации с предложением уладить конфликт, избавив меня от искусственно созданного начальниками давления подконтрольных им зэчек, а колонию — от рабского труда, сократив рабочий день и приведя в соответствие с законом норму, которую должны отшивать женщины. Но в ответ давление лишь усилилось. Поэтому с 23 сентября я объявляю голодовку и отказываюсь участвовать в рабском труде в лагере, пока начальство колонии не начнет исполнять законы и относиться к осужденным женщинам не как к выброшенному из правового поля скоту для нужд швейного производства, а как к людям.
Надежда Толоконникова».
Ознакомиться с заявлением Надежды Толоконниковой о преступлении в Следственный комитет можно здесь.
С заявлением о голодовке здесь.
Руководителю Следственного управления
Следственного комитета Российской
Федерации по Республике Мордовия
Назарову М.А.
430005, Республика Мордовия, г. Саранск, ул.
Л.Толстого, 2
Копия:
Прокурору Республики Мордовия
государственному советнику
юстиции 2 класса
Мачинскому В.М.
430005, Саранск, ул. Л.Толстого, 4
Копия:
Директору ФСИН России
Корниенко Г.А.
119991, Москва, ГСП-1, Житная ул., 14
Копия:
Уполномоченному по правам человека
в Российской Федерации
В.П. Лукину
107084, г. Москва, ул. Мясницкая, д. 27
от осужденной
Толоконниковой Надежды Андреевны
1989 г.р., отбывающей наказание в
ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике
Мордовия
Заявление подается через адвоката Центрального
филиала г. Казани Коллегии адвокатов РТ,
Хруновой Ирины Владимировны,
г. Казань, ул. Дзержинского д.9/1, тел. (843) 236-
92-70
ЗАЯВЛЕНИЕ О СОВЕРШЕНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
30 августа 2013 года после 18.00 на личном приеме у заместителя начальника ФКУ ИК-14
УФСИН России по Республике Мордовия Куприянова Ю.В. Толоконниковой Н.А. поступила
устная угроза физической расправы (убийства), озвученная Куприяновым Ю.В. при следующих
обстоятельствах.
Во время обсуждения после 18.00 30 августа 2013 года обстоятельств, связанных с моими
обращениями в компетентные органы для проверки деятельности администрации ФКУ ИК-14
УФСИН России по Республике Мордовия и вопросов соблюдения администрацией ФКУ ИК-14
законодательства и установленных норм при определении продолжительности рабочего дня
осужденных, заместитель начальника ФКУ ИК-14 УФСИН Росси
по Республике Мордовия
Куприянов Ю.В. озвучил в устной форме следующее, что было мной расценено как прямая угроза
убийством со стороны должностного лица: «Тебе уже точно никогда не будет плохо, потому что
на том свете плохо не бывает».
Помимо заявления данного должностного лица, в ежедневном режиме после 30 августа
12013 года мне стали поступать угрозы со стороны ряда осужденных, которые указывали на то что,
у них имеется санкция на физическую расправу со мной со стороны администрации ФКУ
ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия. Ряд осужденных находящихся на
организационных позициях в жилом отряде и в производственном цехе после 30 августа 2013 года
неоднократно на публичных собраниях разъясняли другим осужденным, что после физической
расправы со мной осужденным никаких санкций со стороны администрации ФКУ ИК-14 УФСИН
России по Республике Мордовия или компетентных правоохранительных органов за данное
действие не последует.
23 сентября 2013 года я объявляю голодовку в связи с угрозой убийством со стороны
руководящего должностного лица колонии и невозможности продолжать деятельность в швейном
цеху колонии из-за несоответствия моих медицинских диагнозов условиям труда на конкретной
производственной точке (в швейном цехе), а также из-за несоответствия условий труда на
швейном производстве установленным Трудовым Кодексом РФ нормам техники безопасности и
нормам выработки осужденных, а также невыносимой психологической обстановки в
производственном цехе и жилом отряде, выражающейся в систематических угрозах физической
расправы со стороны осужденных, действующих с санкции со стороны администрации, что
многократно подчеркивалось в их обращениях к другим осужденным и ко мне.
Исходя из совокупности происходящего в учреждении у меня имеются основания для
восприятия слов заместителя начальника ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике
Мордовия Куприянова Ю.В. в качестве угрозы убийством, которая может быть приведена в
исполнение. Действия и слова ряда осужденных подтверждают, что они, ссылаясь на
санкцию администрации ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия,
производили подстрекательство других осужденных к физической расправе надо мной.
Считаю, что в действиях Куприянова Ю.В. содержатся признаки преступления,
предусмотренного ст.ст. 285, 286 УК РФ.
Поскольку я отбываю наказание в ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия, я
лишена возможности каким-либо образом обеспечивать безопасность своей жизни. Так, я
круглосуточно нахожусь под контролем сотрудников учреждения, руководство которым
осуществляет заместитель начальника ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия
Куприянов Ю.В., и лиц, обязанных исполнять требования и приказы Куприянова Ю.В. как их
непосредственного руководителя. Кроме того, Куприянов Ю.В. имеет возможность
воздействовать на осужденных, которые находятся также в непосредственной близости со мной —
в жилом отряде исправительного учреждения, на производственной зоне и в других местах. По
этим причинам, я считаю, что моя жизнь и здоровье находятся под угрозой, в том числе и по
причине обращения с настоящим заявлением в Следственное управление Следственного Комитета
Российской Федерации по Республике Мордовия. Считаю, что ко мне возможно применение
мер безопасности, направленных на мою защиту в рамках Федерального закона от 20
августа 2004 г. N 119-ФЗ
"О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных
участников уголовного судопроизводства".
На основании вышеизложенного, руководствуясь ст. 146 УПК РФ,
ПРОШУ:
1) Провести проверку указанного в заявлении факта угрозы убийством со стороны
заместителя начальника ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия
Куприянова Ю.В., по результатам проверки возбудить уголовное дело.
2) На время расследования обстоятельств преступления, изложенного в настоящем
заявлении, принять меры для обеспечения моей безопасности.
3) Поскольку ранее, при обращении моего адвоката в правоохранительные органы в
мае 2013 года с жалобами в мою защиту, на меня оказывалось психологическое
давление со стороны заместителя начальника ФКУ ИК-14 УФСИН России по
Республике Мордовия Куприянова Ю.В. с целью принуждения меня к отказу от
жалоб адвоката, прошу опрашивать меня по настоящему заявлению только в
присутствии моего адвоката.
Толоконникова Н.А.
2
Начальнику ФКУ ИК-14 УФСИН России по
Республике Мордовия
Кулагину А.Г.
Копия:
Прокурору Республики Мордовия
государственному советнику
юстиции 2 класса
Мачинскому В.М.
430005, Саранск, ул. Льва Толстого, 4
Копия:
Начальнику УФСИН России по Республике
Мордовия
Симченкову О.В.
431160, Республика Мордовия, п. Явас, ул.
Косарева, 12
Копия:
Уполномоченному по правам человека
в Российской Федерации
В.П. Лукину
107084, г. Москва, ул. Мясницкая, д. 27
от осужденной
Толоконниковой Надежды Андреевны
1989 г.р., отбывающей наказание в
ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике
Мордовия
Заявление подается через адвоката Центрального
филиала г. Казани Коллегии адвокатов РТ,
Хруновой Ирины Владимировны,
г. Казань, ул. Дзержинского д.9/1, тел. (843) 236-
92-70
ЗАЯВЛЕНИЕ
С 23 сентября 2013 года я объявляю голодовку в связи со следующими причинами:
А) Угрозой убийством, поступившей в мой адрес со стороны заместителя
начальника ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия Куприянова Ю.В.,
обстоятельства которой изложены в моем заявлении в Следственное Управление
Следственного Комитета Российской Федерации по Республике Мордовия (копия
направлена Директору ФСИН России).
Б) Несоответствием условий труда на швейном производстве учреждения моим
медицинским диагнозам и установленным законодательством медицинским и санитарным
нормам, а также несоответствие условиям труда на швейном производстве установленным
1Трудовым Кодексом РФ нормам техники безопасности и нормам выработки осужденных,
рассчитываемых в соответствии с существующими нормативными актами (например в
соответствии со сборником «Нормативы времени по видам работ и оборудования при
пошиве спецодежды, форменной одежды военнослужащих, белья и других швейных
изделий на предприятиях УИС», изд. Центр «Легпром» НПО «Комплекс» ГУИН МВД
России, 1997 и другими соответствующими нормативными изданиями).
B) Созданием невыносимой психологической обстановки в жилом отряде и в
швейном цехе на производственной зоне, выражающейся в систематических угрозах
физической расправы со стороны осужденных, подкрепленных их заверениями, что
данные угрозы санкционированы со стороны администрации ФКУ ИК-14.
В связи с вышеназванными причинами объявляю голодовку до удовлетворения
администрацией ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия следующих требований:
1) Перевод в другую колонию, в котором были бы исключены меры
физического и психологического воздействия, выражающиеся в том
числе в угрозах физической расправы.
2) Перевод из швейного цеха на иную производственную деятельность
в ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия, которая бы
не противоречила моим медицинским диагнозам и установленным
ТК РФ, нормативным актами производства и иным установленным
законодательствам требованиям, а также на которой были бы
исключены меры психологического воздействия, выражающиеся в
том числе в угрозах физической расправы.
3) Устранение в швейном цехе ФКУ ИК-14 УФСИН России по
Республике Мордовия условий работы, противоречащих ТК РФ,
нормативным актам производства и иным установленным
законодательством требованиям. Несоответствие
вышеперечисленным нормам подвергает опасности жизнь и
здоровье осужденных ФКУ ИК-14 занятых на швейном
производстве.
В случае невозможности удовлетворения администрацией ФКУ ИК-14 УФСИН России по
Республике Мордовия вышеобозначенных требований, а также в случае невозможности создания
условий, при которых были бы исключены угрозы физической расправы со стороны
администрации ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия, прошу ФСИН России
рассмотреть вопрос моего перевода для отбывания наказания в другую колонию из ФКУ
ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия, так как я имею основания для реального
восприятия угроз заместителя начальника ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике
Мордовия и имею причины для того, чтобы всерьез опасаться их исполнения.
В своем заявлении в Следственное Управление Следственного Комитета Российской
Федерации по Республике Мордовия (копия направлена Директору ФСИН России) я также
обратилась с ходатайством о применении в моем отношении мер безопасности, направленных
на мою защиту в рамках Федерального закона от 20 августа 2004 г. N 119-ФЗ "О государственной
защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства".
Прошу администрацию ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия
принять меры для моей изоляция в отдельное помещение.
Голодовка с 23 сентября 2013 года объявляется бессрочной и до удовлетворения
вышеобозначенных требований.
Толоконникова Н.А
ФСИН пикетируют в поддержку голодающей Толоконниковой (ФОТО)
25.09.2013 http://www.novayagazeta.ru/news/126250.html
Фоторепортаж
ФСИН пикетируют в поддержку голодающей Толоконниковой
Участница Pussy Riot Надежда Толоконникова уже год находится в мордовской колонии номер 14. После угроз убийством со стороны администрации тюрьмы она написала письмо, рассказывающее о нечеловечески тяжелых условиях в колонии: 16-часовом рабочем дне, постоянно повышающихся нормах выработки, о наказаниях, например, лишении возможности помыться или надеть теплую одежду, о том, как администрация настраивает других заключенных против «неугодного» зека, что кончается избиениями, вплоть до убийств.
Надежда объявила голодовку, отчаявшись другим способом повлиять на администрацию, и держит ее третий день. По заявлению администрации, Толоконникова находится в «безопасном месте», сама же она передает, что ее отправили в ШИЗО.
Цитаты из письма Толоконниковой держат активисты на одиночном пикете у здания ФСИН: «Санитарно-бытовые условия колонии устроены так чтобы зек чувствовал себя бесправным грязным животным», «Год назад, до моего приезда до смерти забили цыганку в 3-м отряде», «Руки пробиты иглами и поцарапаны, кровь размазывается по столу, но ты все равно пытаешься шить». Поддержать Толоконникову пришло около 20 человек, но они постоянно сменяются, приходят новые активисты.
— Я вообще против того, чтобы люди сидели в клетках, — объяснила Таисия Круговых, многократно участвовавшая в акциях в защиту Pussy Riot.
Кандидат физико-математических наук Александр Борун давно переписывается с обеими заключенными участницами Рussy Riot.
— Надя написала мне около 10 писем, а я — около 60-ти. У меня письма не очень интересные: состоят из новостей интернета, а еще я посылал воспоминания диссидентов: копировал по 50 страниц в письмо. Она несколько раз извинялась, что писать ей некогда, и теперь стало ясно, почему. По намекам и раньше можно было понять, как тяжело ей приходится: она писала, например, что баня в колонии — это помещение с тремя кранами, и там можно помыться раз в неделю. Маша Алехина жаловалась, что ее заставляют выщипывать траву, вместо того чтобы обработать инсектицидом.
На пикет пришла третья осужденная участница Pussy Riot Екатерина Самуцевич — она получила условный срок. «Какие бы ни были шансы что-то изменить такими акциями, выходить все равно нужно, — заявила она журналистам, — иначе не будет заметно, что мы против этой ситуации».
Прямо во время пикета ленты информационных агентств запестрели первыми итогами проверки четырнадцатой мордовской колонии членами президентского Совета по правам человека. Профессор Илья Шаблинский подтвердил слова Толоконниковой: «Я уже поговорил с несколькими заключенными. Волосы дыбом встают».
Одиночные пикеты продлятся до восьми часов вечера.
Алехина появилась на суде в трауре из-за голодовки Толоконниковой
http://www.newsproject.ru/alehina_poyavilas_na_sude_v_traure_iz_za_golodovki_e291938.html
Участница Pussy Riot Мария Алехина надела на заседание суда черную кофту и черную повязку на голову. Она объяснила свой гардероб тем, что ее подруга Надежда Толоконникова сейчас голодает в мордовской колонии. Об этом говорится в трансляции РАПСИ с заседания суда.
26 сентября в Автозаводском суде Нижнего Новгорода рассматривалось ходатайство Алехиной о смягчении наказания. Заседание суда по ходатайству прокуратуры перенесли. Следующее заседание состоится 18 октября.
Участница группы Pussy Riot Надежда Толоконникова, которая так же, как и Алехина, отбывает свой срок в колонии, объявила голодовку 23 сентября. Она пожаловалась на угрозы со стороны руководства мордовской колонии, а также на невыносимые условия содержания. Сейчас Толоконникова помещена в штрафной изолятор, который ФСИН называет «безпасным местом».
Мария Алехина попросила заменить ей отбывание оставшейся части срока в колонии более мягким наказанием (например, исправительными работами) в августе 2013 года. Полный срок Алехиной истекает в марте 2014 года.
Участницы Pussy Riot отбывают двухлетний срок за хулиганство. В феврале 2012 года они исполнили песню «Богородица, Путина прогони» в храме Христа Спасителя. Третья осужденная по этому делу — Екатерина Самуцевич — получила условный срок.
Надежда Толоконникова: «Я себе не смогу простить до конца жизни, если я не попробую хотя бы что-то изменить» http://slon.ru/russia/nadezhda_tolokonnikova-996833.xhtml?utm_source=slon&utm_medium=email&utm_campaign=20130927
 |
Вера
Кичанова |
Подписаться |
Фото: ИТАР-ТАСС / Станислав Красильников
– Надя, как ты себя чувствуешь?
– Так себе: ломота, головокружение, головная боль, как будто отравление. На самом деле это из-за голодовки, но в условиях ИК-14 голодовка переносится относительно легко, потому что столько проблем психологических, что проблемы физические – они уже как-то не мучают так.
– Ты действительно находишься в ШИЗО?
– Я нахожусь в помещении ШИЗО, на которое они перед приездом комиссии, как это всегда очень смешно бывает, утром прикрепили табличку: «Обеспечение безопасного места». На самом деле от ШИЗО оно отличается только тем, что я тут могу иметь свои личные вещи и после моих многочисленных жалоб на холод сюда поставили обогреватель.
– После того как приехали правозащитники, что-то изменилось в колонии?
– Я не могу тебе сказать про колонию, меня просто изолировали в помещении ШИЗО для того, чтобы я не могла контролировать состояние дел в колонии. Тем самым меня поставили в положение, когда я не могу контролировать то, чего я требую в собственной голодовке. Пресечено всякое мое общение с заключенными. Я знаю лишь то, что у них происходит стандартная подготовка к комиссии, чтобы устранить все недостатки, огрехи. Но, насколько мне известно, большинство заключенных меня поддерживают, и они все-таки очень надеются, что что-то изменится, хотя по моему опыту общения с администрацией в это совершенно не верится.
– Тебе довольно скоро выходить, и тут ты пишешь это письмо. Стало действительно невыносимо или ты хочешь помочь тем, кто остается?
– Причина в других. Я понимаю, что шесть месяцев истекут и я уйду, а эти люди останутся здесь, и я никогда себе не смогу простить до конца жизни, если не попробую хотя бы что-то изменить. Я не гарантирую, что что-то изменится в положительную сторону, но мне нужно это сделать.
– Евгения Хасис сказала журналистам, что ты все преувеличила про невыносимые условия, что тебя не поддерживают на самом деле…
– Можешь не договаривать, мне неинтересно говорить про Евгению Хасис, потому что она показала себя уж очень отрицательно, в том числе и по тем уголовным делам, в которых она фигурирует. Эта фигура не заслуживает никакого уважения, ее слова для меня не имеют никакого значения.
– Ты правда говорила на днях с протоиереем? И он подарил тебе иконку?
– Да, он подарил иконку и передал благословение от патриарха Кирилла, это было очень мило во время голодовки.
– Он сказал, что, по его мнению, ты писала письмо не сама и даже плохо знаешь его содержание. Тебе кто-то помогал составлять письмо?
– Я очень оскорблена, что у тебя может возникнуть вопрос подобного рода. Это было сказано, чтобы очернить меня. На самом деле все письмо от начала и до самого конца было написано мной в едином порыве души с желанием рассказать, что здесь происходит. И я готова пройти исследование на полиграфе, если это потребуется, и доказать, что каждое высказывание там является правдой.
– Тебя осматривал врач во время голодовки?
– Меня сегодня осматривал врач, сказал, что у меня сахар в крови 2,2. Насколько я знаю, это достаточно маленькая цифра. Больше не сказал ничего интересного. Но я хочу тебе рассказать о странном эпизоде, который произошел сегодня и, честно говоря, привел меня в некоторый шок. Сегодня вечером впервые со мной произошел случай применения насилия со стороны администрации. Если раньше это были только угрозы, и то со стороны осужденных, то сегодня это произошло впервые. Ко мне зашел в камеру дежурный инспектор и потребовал отдать ему воду. Как ты знаешь, на голодовке я могу пить воду. Соответственно, я не поняла, почему воду, которая мне передана Еленой Масюк, я должна ему отдать. Я попросила показать мне постановление, на каком основании он забирает эту воду. Однако в ответ он начал просто силой вырывать эту воду: схватил меня за руки и за ноги, оттащил, и в это время осужденная, которая является дневальной в ШИЗО, просто эту воду вытащила. Я пыталась донести до них, что эти действия незаконны и они изымают у меня вещи без постановления. Однако они продолжили эти действия, пока вся вода, которая у меня находилась в камере, не была изъята.
– Ты говоришь, что тебя в основном поддерживают. Как это выражается?
– После письма я была изолирована, возможность пересечься была только в то время, когда люди идут по колонии и могут сказать пару фраз – «Надя, красавица!» или что-то вроде этого.
– И такое было?
– Такое было неоднократно, такое случается очень часто, когда я иду по колонии. Люди надеются, у них не умирает надежда, хотя, естественно, разум заставляет их действовать иначе, поэтому, когда приезжает комиссия, они боятся сказать правду. Их просто загнобят тут за правду. При этом они меня поддерживают, надеясь, что я одна вытащу их. Хотя я отлично понимаю, что без их помощи, без их показаний мои слова значат не так много, пока я всего лишь одна. Они реально боятся за свое здоровье и за свою жизнь. Это патовая ситуация, и я просто не представляю, как из нее выйти. Поэтому я объявила голодовку.
– Правозащитник из СПЧ Шаблинский сегодня утром рассказал, что ему показали в колонии новые санузлы и так далее, но у него большие подозрения, что все это подготовили специально к приезду комиссии. Могло такое быть?
– Там есть помещения отрядов, где действительно есть новые санузлы, поэтому, естественно, им не составляет труда привести правозащитника в тот самый отряд. В моем отряде периодически засоряется сточная труба, так что оттуда сыплется, простите, говно. В моем отряде нет новых санузлов, и если бы заключенные не боялись расправы над собой, то они бы сказали то же самое.
– Ты видела письмо протоиерея Чаплина?
– Я знаю общий смысл того, что он сказал. Бог ему судья. Я не буду выносить каких-то суждений по этому поводу.
– В колонии есть церковь? Ты общалась со священниками?
– Тут есть церковь, но священники не особо изъявляют желание со мной общаться. Честно говоря, нет времени заниматься этим. Занимают мое внимание именно насущные вопросы – сна, питания и работы. Есть вещи, которые стоят на первом плане: я хочу реально кому-то помочь. А вопросы интеллектуальные, духовные отодвинулись на второй план. Сейчас на первом плане стоит вопрос выживания.
– Много ли верующих в колонии? Что они говорили по поводу твоей истории?
– Эти вещи вообще не обсуждаются в колонии. Это не то, что обсуждается. Обсуждается, наказаны ли мы сегодня на пищевую каптерку, можем ли мы сегодня попить чай, работаем ли мы сегодня до часу или нам разрешат все-таки раз в неделю остаться до восьми. Здесь нет пространства для интеллектуального диалога вовсе.
– Тебя пытались отговорить от голодовки?
– Естественно, это происходит постоянно.
– В какой форме?
– Мне оставляют еду на два часа, она стоит в камере и воняет. Сегодня я написала на имя начальника колонии заявление, что меня психологически пытают. Я посмотрю, какие плоды принесет это заявление.
– Вы знаете, для кого вы шьете? Сегодня написали, что вы работаете на бывшего депутата Госдумы...
– Я считаю, что это в данном случае не важно. Если нам сократят нормы выработки и оставят достойное количество рабочих часов, то, для кого мы шьем, не будет играть никакой роли. Это вопрос идеологический. Может быть, это непонятно вам, тем людям, которые находятся там, но тут в первую очередь стоят вопросы выживания.
– Как это все исправить? Проблема в людях или во всей системе?
– Я думаю, что решения этого всего могут быть только центральные, идущие непосредственно от центральной власти, потому что без большой политической воли переломить это серьезно невозможно. Возможны какие-то отдельные изменения, большие и маленькие, но откат назад неизбежен, к сожалению, без большой политической воли.
– То есть если Путин в своем послании скажет что-то про гуманизацию системы исполнения наказаний…
– Я думаю, что до тех пор, пока Путина не уберут, ничего не изменится. Он заинтересован в том, чтобы эта система была максимально карательной.
– А если уберут, в колониях не останется таких начальников-сталинистов?
– Если уберут, то вариантов развития великое множество. Но, я думаю, если мы возьмем все в свои руки, мы сможем реформировать эту систему правильным образом.
Толоконникова госпитализирована в "ужасном состоянии"
Надежда Толоконникова госпитализирована из-за "ужасного" состояния здоровья
http://www.firstnews.ru/articles/tolokonnikova-gospitalizirovana-v-uzhasnom-sostoyanii/
Состояние здоровья Надежды Толоконниковой оценивается врачами, по словам Петра Верзилова, как ужасное18:08 27/09/2013 Последнее изменение: 19:28 27/09/2013
Текст: Елена Анисимова
Фото: ИТАР-ТАСС/ Станислав Красильников
Участница панк-группы Pussy Riot Надежда Толоконникова переведена из одиночной камеры, куда ее поместили в целях безопасности, в санитарную часть мордовской колонии. Об этом сообщил в своем блоге в Twitter ее муж Петр Верзилов.
По сведениям Верзилова, решение о госпитализации объявившей в начале недели голодовку Надежды Толоконниковой приняла главный врач мордовской колонии №14. Она же оценила состояние девушки как "ужасное".
Надежда Толоконникова опасается расправы
Перевод активистки в медсанчасть по рекомендации врачей подтвердили в мордовском УФСИН.
"Таким образом, ИК-14 признает, что возникла угроза жизни осужденной Надежды Толоконниковой", - прокомментировал в Twitter информацию член президентского совета по правам человека и юрист "Агоры" Павел Чиков.
Между тем, по словам Петра Верзилова, защите Надежды Толоконниковой отказываются предоставить документы о госпитализации. Кроме того, по причине состояния здоровья участницы Pussy Riot ее адвокатам впервые за все время отказали во встрече с девушкой.
"Считаем отказ в свидании с Толоконниковой, когда ее состояние характеризовали как "ужасное", сигналом что ФСИН пошел на резкое обострение", - написал Петр Верзилов в блоге.
Он добавил, что из-за выходных доступа к Надежде Толоконниковой не будет еще три дня.
Голодовка Толоконниковой
Напомним, пять дней назад участница Pussy Riot Надежда Толоконникова, отбывающая два года лишения свободы за панк-молебен в храме Христа Спасителя, объявила голодовку.
Крайние меры были приняты активисткой в связи с условиями труда в колонии, а также угрозами убийства, поступающими, по ее словам, со стороны замначальника колонии.
Девушка обратилась в региональный СК РФ с просьбой о возбуждении уголовного дела в отношении сотрудника колонии, а также о проверке условий содержания в исправительном учреждении.
УФСИН Мордовии связало заявления Толоконниковой с отказом замначальника колонии предоставить ей льготные условия пребывания в месте заключения.
Накануне Петр Верзилов рассказал журналистам, что у Толоконниковой изъяли всю питьевую воду без объяснения причин. Когда девушка попыталась этому помешать, дежурный силой, больно сжав ей плечи, заставил ее стоять неподвижно, а одна из заключенных забрала из камеры все запасы воды. Мордовский УФСИН на своем официальном сайте эту информацию опроверг.
Сегодня в СМИ также появилась информация о том, что Мордовский СК отказал осужденной в возбуждении уголовного дела после угроз об убийстве. Адвокат Толоконниковой Ирина Хрунова опровергла для Firstnews эти сообщения. Но в переводе в другую колонию девушке было отказано.
СКР не отказывал Толоконниковой в возбуждении уголовного дела
Напомним, участницы панк-группы Pussy Riot в конце февраля 2012 года устроили так называемый "панк-молебен" в храме Христа Спасителя в Москве. Выложенный в интернет ролик с акции вызвал большой общественный резонанс. В августе 2012 три участницы группы были приговорены Хамовническим судом к двум годам лишения свободы за хулиганство. Впоследствии Мосгорсуд изменил срок одной из активисток, Екатерине Самуцевич, на условный.
Темы: Дело Pussy Riot
Комментарии