Цена диссертации

Семён Талейсник

http://club.berkovich-zametki.com/?p=7147

Диссертация — научная работа, исследование, представляемое на соискание учёной степени к публичной защите.
(Любой словарь)

Диссертации пишут, пишут и пишут. Диссертации защищают, защищают и защищают. И не по одной, а по две, если удастся или повезёт, если хватит терпения. Пишут по естественному стремлению обобщить свои наблюдения и сказать новое слово в науке или практике. Пишут по плану подготовки научных кадров для исследовательской или преподавательской деятельности. Пишут случайно по стечению обстоятельств, наткнувшись на неизвестный факт, сделав неожиданное открытие, украв чужую мысль или работу. Пишут для карьеры. Для получения должности, для продвижения по должности, для конкурса. Пишут, потому что без кандидатской степени это всё равно, что не быть членом партии. «Решить свой партийный вопрос» — это была уже шаблонная фраза карьеристов.

«Защититься» — у этой породы учёных почти то же самое. Одна из перефразированных тогдашних шуточных фраз звучала так: «Учёным можешь ты не быть, но кандидатом стать обязан». Не на последнем месте перед диссертантом всегда маячила перспектива материальной выгоды кандидатского и тем более докторского диплома, ибо приобретение после защиты новой должности всегда сопровождается увеличением зарплаты.

И ещё один немаловажный стимул для будущего кандидата или доктора наук. Это то, что над ним станет меньше начальников, он сам станет таковым над некоей группой подчинённых лиц, и его будут меньше ущемлять, ограничивать, унижать. Он станет более свободным и менее уязвимым человеком. Даже, если он не всегда будет соответствовать своему учёному званию и должности. Но его защитит диплом. Так что, господа хорошие, есть стимул для защиты диссертации, хоть и мотивация бывает совершенно различной.

Путь к вожделенному диплому не всегда лёгок, прост и безмятежен. На нём встречаются и препоны, и волны, и пороги, и ухабы, и ямы, порождаемые конкуренцией, недружелюбием, завистью, подлостью и мерзостью. На пути к защите встречаются анонимки, подлоги, воровство или порча материалов, недобросовестные рецензенты и рецензии и, наконец, «чёрные шары» во время её. Встречаются и взятки до защиты, что не следует путать с подарками после неё, вместе с безвинным банкетом.

Всё это одинаково неприятно и опасно для добросовестно пишущих работу диссертантов и для тех, которые делают диссертацию лишь из меркантильных побуждений. Последние создают «бухгалтерские отчёты», а не научные исследования, распределяя материал по таблицам с множеством чисел, подтасовкой данных, порой используя «дутые цифры» и непроверенные данные. Их мало интересует качество диссертации. Лишь бы она была «диссертабельной» по теме, соответствовала требованиям ВАК и была бы удобоварима для оппонентов. И чтобы было достаточно публикаций, пусть в так называемых «братских могилах», т.е. в различного рода сборниках статей. И хоть одной-двух работ в центральных журналах даже в куче соавторов, что весьма удобно, так как в компаниях можно всегда «сачкануть» и не участвовать в написании, а лишь приписать свою фамилию.

К сожалению, огромная часть защищённых диссертаций — и кандидатских, и, что особенно печально, докторских, «яйца выеденного не стоят» Но если от первых и не ожидают великих научных открытий, а только умение собирать, анализировать, обобщать материал и делать логичные выводы, то от вторых ждут именно новаций в науке и технике. Но, увы! Их сплошь и рядом не находят. Ведь нередко докторская является расширенной и дополненной кандидатской. И, несмотря на документированный запрет, ВАК утверждает и такие работы. А почему?

Огромное количество диссертаций прошло защиту по принципу «ты мне — я тебе», отражая взаимоотношения руководителей работ с коллегами, руководителями аналогичных научных учреждений, и даже с членами ВАК,  их взаимовыручку и помощь своим питомцам.

Готовясь к защите первой диссертации для получения учёной степени кандидата наук под руководством учителей и наставников, инженеры, преподаватели, практические врачи и прочие, будучи новичками даже не представляют себе порой всю кухню и закулисье подготовки и защиты диссертаций. Прозрение возникает по мере знакомства с коллегами, «товарищами по несчастью». «Кандидат в кандидаты» встречается с ними в диссертационных залах центральных библиотек Москвы, на съездах, конференциях, симпозиумах, в головных и рядовых институтах, в гостиницах и на пляже, в гостях и на банкетах, за столом и после, во время консилиумов и консультаций. Диссертант постепенно подмечает, становится наслышанным и информированным о многих вариантах взаимоотношений диссертантов, руководителей, рецензентов и оппонентов. Он узнаёт о самых благополучных и самых трагичных ситуациях в жизни диссертантов, но в каждом неблагополучном случае замечает свои особенности. Почти как по Л. Толстому — о счастливых и несчастливых семьях.

При каждом провале становится жаль своего дорогого, потраченного на диссертацию времени, что было оторвано от отдыха, развлечений, чтения, общения, друзей, семьи. Надо начинать сначала, снова садиться за машинку (теперь компьютер). Либо похерить всю эту идею и жить спокойно, работать и повышать свою квалификацию опытом и рвением. Но он уже сдал кандидатский минимум, записан в план работы учреждения, обнадёжил руководителя, а также опубликовал кое-какие статьи в печати. И садится исправлять, обновлять, добирать материал, переписывать или дописывать осточертевшую ему научную работу. И хочется и колется. И заканчивает, берёт измором, и защищает не мытьём так катаньем…

Были и, наверное, и сейчас встречаются настоящие перлы научной мысли, великолепные работы, являющиеся вкладом в науку, педагогику, технику и пр. Ведь присуждалась же неоднократно докторская степень при защите кандидатской диссертации. Я ни в коем случае не охаиваю огульно всё и вся. Я написал о наболевшем, о негативных сторонах диссертационного процесса. В этом процессе или процедуре, с моей личной точки зрения и, в связи со сказанным, к моему великому сожалению, было больше отрицательного, нежели положительного. Может быть, сейчас и изменилось многое, как и всё в бывшем Союзе изменяется, но положение с диссертациями остаётся таким же застарелым и неизменным.

Ни в одной стране Западного, «безнадёжно отставававшего от нас мира», не обязательно требовалось писать две диссертации, чтобы стать профессором. Можно было им называться и быть в должности профессора и без таковой. В США, Великобритании и целом ряде других европейских стран, присоединившихся к Болонскому процессу, проводится гармонизация номенклатуры учёных степеней, предполагающая установление единых требований для трёх степеней в каждой отрасли знаний: бакалавра, магистра, вплоть до доктора философии, присуждаемых аккредитованным высшим учебным заведением.

В Америке, чтобы называться профессором по должности можно вообще не защищать диссертацию, а лишь стать преподавателем одного из университетов.

К примеру, однокашник моего сына, приехавший в США лет 20 тому назад, подтвердивший диплом, прошедший резидентуру и получивший лицензию, стал успешно работать и вскоре получил наименование профессор-ассистент. Ни о каком написании диссертации и не помышляет, будучи прагматиком и трезво оценивая цену времени и средств на её выполнение. Он иногда подтрунивает над отцом, дважды защищавшем в совке кандидатскую диссертацию (будь я членом Учёного Совета в украинском ВУЗе, я бы тоже бросил чёрный шар Мойше Шлёма-Мееровичу, именовавшемуся в свете просто — Михаилом Соломоновичем). После блестящей защиты докторской Имярек возглавил кафедру рентгенологии и учебно–методический кабинет в нашем институте, распространив опыт его работы во многих медвузах Украины и России.

Приблизительным аналогом учёной степени доктора наук в странах с «одноступенчатой» системой учёных степеней служит степень Doctor of Science (D.Sc.), в странах с «двухступенчатой» системой (например, в Германии) — хабилитированный доктор.

Получение таких степеней на Западе также не требует выполнения самостоятельного научного исследования, поэтому профессиональный докторат обычно не считается учёной степенью. Отнесение той или иной степени к профессиональному или исследовательскому докторату зависит от страны и даже от конкретного университета; так, в США и Канаде степень доктора медициныявляется профессиональной, а в Великобритании, Ирландии и многих странах Британского содружества — исследовательской. Ряд университетов Великобритании (включая Оксфорд иКембридж) даже включают степень доктора медицины в высший докторат (приблизительный аналог доктора наук в России), требующий существенного вклада в медицинскую науку…

Здесь, уважаемый читатель, мне хочется оговориться о, возможно, моей недостаточной информированности и достоверности в высказанных положениях с получением научной степени и званий за рубежом. Ибо я основываюсь на беседах с коллегами, живущими и работающими там, и сведениями из Интернета. Многие нюансы этих процедур и меняющихся положений не имеют существенного значения для раскрытия темы моей статьи.

Но в совке надо было обязательно, кроме случаев присуждения степени honoris causa (ради чести) дважды защищаться и утверждаться ВАКом. Ведь после двух защит наш человек естественно более значим, чем какой-то там с одной диссертацией. Он уже не кандидат — мелочь, а целый доктор всё тех же самых наук. Возможно, уже престарелый, но дважды проверенный и потому более сведущ, более грамотен и более ценен. Но почему-то там, за рубежом его не признают профессором, а требует подтвердить все дипломы и даже сдать экзамены по профессии, в которой проработал человек много лет и был весьма и весьма авторитетен в своей области знаний. Что это за «загогулина» какая-то? Либо это всё те же происки? Здесь явно, что-то не так.

Но вот беда, должности профессора эти доктора и кандидаты не получают, либо получают далеко не все и не всегда. А потому, что надо выучить, прежде всего, язык, ибо без языка, какой ты там профессор. Кто тебе предоставит работу, на какую должность. И даже в частную фирму или клинику не возьмут «немого» специалиста. Как и кто будет или сможет с тобой говорить?

Необходимо также пройти стажировку, чтобы изменился подход к специальности, к профессиональной деятельности в соответствии с требованиями страны, и сдать экзамены. Резидентура в Америке даже для приехавших туда докторов наук и профессоров требует нескольких лет в зависимости от профиля профессии. А если тебе уже много лет, то стоит ли. Всё равно вряд ли потом найдёшь работу. Унизительно всё это и тяжело. Суровую правду написал в книге «Русский доктор в Америке» профессор из России Владимир Голяховский, уехавший в возрасте 52 лет.

В связи с тем, что я уже рассказал, нельзя не вспомнить пресловутые экзамены для подготовки к защите диссертации, так называемый кандидатский минимум. Он включал экзамен по жупелу того времени — истории партии и научному коммунизму, иностранный язык и экзамен по специальности. Первый был, естественно, не нужен ни уму, ни сердцу, но был обязательным. Второй являл собой профанацию системы подготовки специалистов с учёной степенью, при которой, даже став кандидатом или даже доктором наук, претендент не сможет поговорить на иностранном языке ни с одним представителем зарубежных фирм, клиник, заводов и пр. Язык в Союзе знали единицы, хотя учили все и даже сдавали экзамены на отлично. А в Израиле, например, врачи или инженеры почти поголовно владеют английским, и с удивлением смотрят на дипломированных специалистов из совка, не знающих языка. Как бывало стыдно!

Я в Союзе написал две диссертации, кандидатскую и докторскую, но защитил только одну — на степень кандидата медицинских наук. Вторую мне защитить не дали. Кандидатскую я писал, будучи практическим врачом, и мне все только помогали. Ведь, став кандидатом наук, я никому бы не мешал. Получив учёную степень, я смог перейти на работу в медицинский институт и стать там ассистентом, а затем и доцентом. А там уже моя предполагаемая и запланированная докторская стала представлять опасность. Во-первых, для профессора, заведующего кафедрой. Как возможная альтернатива. Так, во-вторых, для претендента на эту должность в будущей перспективе, который должен меня обойти.

В связи со всем этим, я не должен был получить учёную степень доктора медицинских наук. А для достижения такое цели все средства хороши, и незачем церемониться. Мои противники, друзья и враги, коллеги по работе, объединившись в борьбе с надвигавшейся опасностью, начали действовать планомерно и сообща. Вначале меня лишили лаборантки, затем написали две анонимки, создали атмосферу обструкции, сталкивая лбами с некоторыми сотрудниками клиники, используя клевету и подлог, ограничили операционную активность, напрямую рекомендовали родственникам больных выбирать другого хирурга.

Это обстановка не могла не отразиться на моей творческой, преподавательской и практической работе, хотя моей квалификации как нейрохирурга и авторитету, как преподавателя и клинициста, помешать не смогла. Я уже был в этом плане неуязвим, создав себе имя и имидж многолетней добросовестной работой. Выстояв, я добился разрешения защиты диссертации в Московском институте нейрохирургии. Однако, взвесив все за и против, с учётом моего возраста и решения уехать из страны, репатриироваться в Израиль вслед за детьми, я решил прекратить эту никому же не нужную борьбу, вспомнив, как у Солженицина «бодался телёнок с дубом». Ведь, правда, что лучше быть живым кандидатом наук, чем мёртвым доктором.

Отпечатанную и переплетенную диссертацию вместе с книгами я привёз в Израиль в багаже, но переводить на иврит не стал, а постепенно забыл о её существовании, и она исчезла, хотя кое-что полезное для практической нейрохирургии там всё же было. Но оно уже давно мною опубликовано в статьях и трудах съездов и конференций. А я доработал свой врачебный век снова практическим врачом, как и начинал. Но я хорошо знаю цену диссертации — научную, практическую, моральную и, увы, материальную, о чём и рассказал…