Протест: концентрированный, диффузный, сетевой

Туман медленно рассеивается. Задачи оппозиции определены. Это участие в выборах. Годы мы будем готовиться к выборам в такой всё решающий для России орган, как Дума. Первый год – в Московскую и городскую. Потом, когда мы научимся плавать и в бассейн нальют воду, мы станем избираться тоже в московскую, но уже в государственную. Ну, а дальше – сами знаете – и перевыборы царя не за горами...

Все разговоры про шулерство выборов и невозможность победить наперсточника забыты: как так невозможно, когда мы тут чуть было самого Собянина ни победили. Правда у Гудкова с Воробьевым что-то не сложилось, но зато Ройзман, смотрите лучше на Ройзмана... А еще Петрозаводск...

Политический ландшафт протеста тоже как-то оформился: в центре булыжный островок «Братьев Навального», готовых порвать за своего брата, а вокруг болото, то там, то здесь побулькивающее: «Знаем мы вашего брата». Болото во много раз больше островка, но оно... болото...

Что дальше? Островок станет закваской для всего теста, которое разболотится и забулыжнеет, готовя власти печальнейшую судьбу на выборах в Московскую Городскую Думу? Или наоборот, разочарованные в своем брате булыжники начнут шмякаться в болото?

Такого рода прогнозирование не кажется мне слишком осмысленным занятием. Потому что много важнее вопроса «Что будет, и чем сердце успокоится?» другой вопрос – «Что нужно делать?».

А для этого, последнего очень важно понять, каким должен быть протест, чтобы быть эффективным.

Должен ли он быть концентрированным – тараном, разбивающим стену? Или он должен быть диффузным, проникающим повсюду и постепенно меняющим жизнь через изменение людей?

Теории революций признают только первый ответ. С учетом нашего богатого и не слишком веселого революционного опыта второй ответ кажется не менее осмысленным. Но и со вторым вариантом много проблем. Прежде всего,  диффузный, никак не организованный протест вызревает очень долго.

А кроме того, созрев, он все равно становится тараном, который к тому же то и дело бьет вовсе не по тому, по чему ему надо было бы бить.

Так что, выбирая между концентрированным и диффузным протестом, ничего хорошего мы не выберем. Но, к счастью, сегодня в таком выборе из двух «плохо» и нет необходимости. Сегодняшние информационные и организационные технологии позволяют создавать нечто третье – сетевые структуры, каждая ячейка которых сама по себе может быть весьма жесткой оргструктурой, но при этом связи между ячейками могут быть и сколь угодно гибкими.

Структуры такого рода, насыщенные разными координирующими органами, в принципе, способны обеспечить гибкость и защищенность от враждебных воздействий, которым подвержены любые оппоненты сильных мира сего. Эти структуры как бы и не вождистские, но в то же время очень даже дееспособные.

В принципе, я не открываю ничего нового – всё это давно известно тем, кто наблюдает за развитием социальных сетей. Более того, не только общие организационные принципы здесь понятны, но и многие детали той инфраструктуры (социальной сети), которая позволила бы жить таким организациям.

Но... когда дело доходит до их создания, до конкретной практической реализации, всё почему-то останавливается, уходит в песок... Во всяком случае – пока.

В чем тут причина? В отсутствии кого-то одного, большого и сильного, который взял бы и сделал? Это есть, конечно: большие и сильные не заинтересованы становиться ячейкой в мало управляемой и непонятно как себя поведущей сети.

Но главная причина все же не в этом. Ведь весь смысл такой сети в том и состоит, чтобы она без помощи большого дяди или самого старшего брата, сама организовывала себя: сама строила себе инфраструктуру, сама себя финансировала и т.д..

Главная причина сегодня в другом – идея еще недостаточно «овладела массами». Она еще только начинает ими овладевать.