Путешествие в древний Китай за уроками на сегодня

Месяц назад я говорил о колоссальном экономическом рывке европейской цивилизации после 1800-го года. С тех пор по 1913-ый год душевой ВВП в Европе и её «боковых ветвях» (США и бывшие британские доминионы кроме Индии – выражение Э. Мэддисона) вырос в 8 раз (быстрый рост наблюдался только в этих регионах). А после 1913-го года, а особенно после II мировой войны высокий рост стал распространяться на другие, развивающиеся страны. А здесь душевой ВВП к 2003-ему году по сравнению с 1800-ым годом вырос уже в 29 раз. Правда, затем темпы в развитых странах сократились, а в развивающихся резко возросли. Но всё же рост в них базируется на низкой стоимости рабочей силы и использовании разработанных на Западе технологий.

Мой вопрос: а за счёт чего был рывок на Западе? И почему его не было в других цивилизациях, в том числе в Китае? Понятно, меня, в конечном счёте, интересует Россия. Ведь мы тоже отстаём.

Гипотеза, которая меня привлекает, состоит в том, что Европа активно использовала рыночные отношения, причем давно, получив их в наследство от древних Греции и Рима. Античный мир достиг тогда больших успехов, опираясь на торговлю, ремёсла гораздо больше, чем, скажем, древневосточные государства или Китай.

Гипотеза состоит в том, что в древневосточных государствах преобладала иерархия господства и подчинения, которая характерна для феодальных и бюрократических государств, а в античных государствах, а также в Европе, начиная с XII–XIII вв., всё больше преобладала сетевая рыночная модель: частные собственники, поначалу земледельцы, взаимодействовали друг с другом через обмен, используя равноправие сторон. И сильных правителей могло не быть, важно, чтобы были общепринятые законы – правила игры. Для таких обществ важно верховенство закона.

Понятно, это только принципиальные различия. Иерархическая и сетевая модели всегда сосуществовали, взаимодействовали, но всё же какая-то одна должна была доминировать.

Так, в Европе после распада Римской империи доминировал феодализм, чёткие линии господства-подчинения, опирающиеся на земельную собственность и зависимость крестьян, либо личную, либо по земле, принадлежащей феодалу. Параллельно существовала рыночная сеть, но к Х веку она почти исчезла. Потом она стала расти и укрепляться, рост торговли и ремесла, ориентированного на обмен, привёл к разрастанию городов и т.д. В конечном счёте, сетевая рыночная модель одержала верх, создавая более сильные стимулы. Главные из них – конкуренция и верховенство закона. Поэтому и произошёл рывок после 1800-го года.

А теперь я предлагаю для проверки гипотезы обратиться в Китай, в древний Китай, времени существования древних Афин и Рима. Почему там не возникло такого же рывка?

В Китае люди стали заниматься земледелием и скотоводством где-то к началу 5-го тысячелетия до н.э. и рано достигли совершенства в изготовлении орудий и инструментов Каменного века. Это произошло в долине реки Хуанхэ с плодородными лессовыми террасами по берегам (Крюгер Р. Китай, полная история Поднебесной, 2006 г.; 10). С 5-го по 2-ое тысячелетия произошло усиление дифференциации населения по богатству и силе, а также распространению насилия как во внутренних, так и внешних взаимоотношениях. В то же время и в тех же местах развивался обмен (там же: 13).

Города и поселения обносились прочными стенами, что позволяет судить о степени распространения насилия. К концу этого периода была разработана китайская письменность, уже тогда достигшая уровня искусства. Появились также металлургия и производство шёлка. К 2200-ому году до н.э. относится появление династии Ся, а с 1750-ого года до н.э. – правление династии Шан, первого государства, на примере которого обычно изучается эволюция китайской цивилизации.

Правители государственных образований раннего периода, видимо, выделялись из числа сильных воинов в межклановых и межплеменных войнах, формируя свои отряды. Их участники вознаграждались землями, обычно заселенными крестьянами и рабами. Хотя всё это было в середине III тысячелетия, Крюгер называет эти земли «Феодальными уделами». Их владельцы различались по знатности (ступенях иерархии) – нань, цзы, бо, хоу (там же, с. 30).

На равнинах Северного Китая уделы представляли квадраты. Из 9 квадратов 8 участков (колодцев) оставались семьям, а 9-ый они обрабатывали сообща, чтобы рассчитаться с князем. Кроме того, каждый округ и район (16 и 64 колодца) поставляли владыке определенное количество колесниц, лошадей, скота и вооруженных людей (там же; 31). Позднее китайцы перешли на десятичную систему счёта, а сам порядок сохранялся веками. Примерно в 1027-ом году до н.э. династию Шан сменила династия Чжоу, сначала Западная (1027–771) , а затем Восточная (771–476 гг. до н.э.).

Из фактов, важных для наших задач, отмечу, что в Чжоу земля поначалу считалась общей собственностью, но затем она была поделена между аристократами, понятно, новыми – родственниками царя, лидерами союзников, местных князей. Они обязаны были собирать налоги и передавать условленную часть в казну вана. Кроме того, они были обязаны служить ему. Это классическая феодальная схема, которую потом можно было наблюдать в Западной Европе и на Руси.

В это время, под влиянием северных кочевников, в Китае верховным Богом было провозглашено Небо, а верховный правитель на Земле, потом император – Сыном Неба. Небо возглавило иерархию подчинённых ему природных богов, в т.ч. самых важных – Бога земли и Бога зерна. Власть царя (вана) или Императора была обусловлена Мандатом Неба, для удержания которого правитель должен быть добродетельным. Подобные обязательства были у воинов, удельных князей и служилых людей.                

«Черноголовые» – крепостные и рабы, были обязаны жизнью и смертью своим хозяевам. Отличие крепостных во время Чжоу состояло только в том, что в принципе они сохраняли право стать независимыми землевладельцами. Рабы, как правило, военнопленные или осужденные, такого права не имели. В крупных владениях могло быть до 10 тыс. рабов (там же; 40). В период сельхозработ крепостной работал в поле, в остальное время – направлялся на военную службу (там же: 40–41).

Есть множество оснований считать, что уже тогда низы – крепостные и рабы, подвергались безжалостным репрессиям при малейшей провинности. При этом аристократы для своего употребления сочиняли утончённые мантры и ритуалы. Видимо, это вообще характерно для Китая на протяжении всей его истории от Западной Чжоу – глубокое противоречие между гуманными правилами, утончёнными ритуалами с одной стороны. Это изображение дóлжного. А с другой стороны – жестокие наказания для покорных низов и бесконечные междоусобицы между кланами аристократов, удельными князьями, также подобные непрерывным взаимным интригам, убийствам и войнам.

Ученики Конфуция, почитая своего Учителя и убеждая других в правильности его учения, сами, чтобы выжить в среде знати, продолжали творить преступления.

Такова была картина нравов Китайского феодализма, как его принято ныне воспринимать, который в конце периода Чжоу, продолжавшегося более 800 лет, уже проявил себя как арена беззакония и причина кризиса китайского общества. Общественная мысль билась над путями перемен.

Конфуций был одним из самых ярких проявлений этой активности духа с проповедью высоких норм этики и гуманизма. Что характерно, это сочетается с пренебрежением, свойственным китайцам того времени к формализации, к закону в европейском понимании.

Другая школа той эпохи – легистов (законников), как раз концентрируется на законности, но более всего на поощрении и наказании.

Процитирую Р. Крюгера, это очень важно для понимания особенностей китайской культуры.

«Вплоть до ХХ века в Китае, как и в Великобритании, никогда не было письменной конституции, но в отличие от британцев, а также своих современников ассирийцев, персов и израильтян, которые имели объёмные письменные законы, Чжоусцы вершили правосудие, руководствуясь главным образом обычаями, неписаными прецедентами и общечеловеческим чувством справедливости. Когда в 536-ом году до н.э. министр одного из княжеств составил свод законов, которые были отлиты в бронзе, другой чиновник горячо протестовал, говоря, что правители древности полагались на своё чувство правоты, моральные нормы и добродетельных чиновников; и хотя они могли устанавливать наказания, «чтобы удержать людей от крайностей», в то же время они никогда не пытались придать им чёткий статус, поскольку «когда люди точно знают законы, они перестают испытывать трепет перед властями» (Крюгер, 2006; 61).

В это может поверить россиянин: он имеет закон, но не уверен в том, что его понимание совпадет с толкованием следователя, прокурора и судьи, которые чаще всего оказываются вместе.

Я бы заметил, что у великого Конфуция часто можно уловить нечётко выраженное стремление к исчерпывающей точности. Считаю это культурной особенностью.

Легисты вроде бы придерживались противоположной точки зрения, но это не совсем так. Для них закон – воля императора (князя), за нарушение которой предписано наказание, чем суровее, тем действенней. А «буква закона» их тоже не больно интересует. Закон – это приказы начальства (Васильев. Всеобщая история, 2007, т. 1: 233).

Разумеется, сейчас, скорее всего, эти традиции забыты или их стараются забыть. Но культурные особенности – дело тонкое!

В 356-ом году до н.э. в Восточном Чжоу, в Царстве Цинь, начались реформы, имевшие значение для всего Китая. Суть их состояла в том, чтобы провести дефеодализацию, покончить с конфликтами «борющихся царств» и установить порядок. Министр-реформатор Шан Ян, легист из Царства Вэй, начал преобразования, раздробив крестьянские дворы, а затем соединив их в пятёрки и десятки. Они были связаны круговой порукой, чтобы родственные связи заменить административной ответственностью.

Была введена новая система социальных рангов, которые присваивались любому за заслуги, прежде всего военные. За них причитались льготы. В то же время прежние привилегии отменялись.

Торговцы и ремесленники, чрезмерно разбогатевшие, подверглись гонениям. Но им представлялась возможность купить себе повышение социального ранга, по дорогой цене.

В 350-ом году до н.э. начался второй этап реформ Шан Яна. Всё царство разделено на уезды, управляемые чиновниками, выстроена единая иерархия администрации, а прежние родственные и сословные отношения окончательное утрачивали значение. За крестьянами были закреплены наделы, они уже, судя по всему, перестали быть собственностью феодалов. Создавались условия для усиления дифференциации на бедных и богатых, статус крестьян стал ближе к частной собственности. Но жёсткий контроль властей не оставлял для обогащения «рыцарей второстепенных занятий» (как сказал сам Шан Ян) больших возможностей.

Реформы Шан Яна, проводившиеся в полуварварском Царстве Цинь, оказались весьма успешны, во всяком случае, с точки зрения дефеодализации. Легизм в данных обстоятельствах оправдал себя. Цинь существенно усилилось и начало подготовку к обеспечению всех остальных «борющихся царств», которых осталось шесть. В конце концов оно одержало победу под руководством своего правителя Ин Чжена. В 221-ом году до н.э. была провозглашена Империя Цинь, а Ин Чжэн стал первым императором Китая под именем Цинь Ши-хуанди.

По уже отработанной модели была разработана система управления империей, полностью основанная на административных методах. Знать была, без неё нельзя, но теперь ею были не землевладельцы-феодалы, а чиновники. Они бóльшей частью происходили из небогатых аристократов или мелкой буржуазии, получили образование, насыщенное идеями конфуцианской философии, легизма и других школ тогдашней китайской философии. Продвижение по карьерной лестнице теперь обеспечивалось заслугами, знаниями, для проверки которых позднее впервые были введены экзамены. Другие факторы отступали.

Таким образом, начиная с царства и империи Цинь, Китай прошёл дефеодализацию, изжил феодальные междоусобицы как источник неустойчивости, и перешёл к иной системе, бюрократической, где главной фигурой был чиновник. Чиновник хорошо подготовленный, воспитанный, понимающий свою миссию. Из чиновников была построена вся иерархия власти. Разумеется, в ней были и аристократы, и военные, и представители буржуазии. Но главной фигурой, не считая некоторых кризисных периодов, был чиновник. Он был украшен ещё и тем, что подобно Конфуцию, он был мыслителем, учёным, и уже поэтому пользовался уважением со стороны других слоёв населения. Укомплектованный таким образом, аппарат власти всегда был настроен на уравновешивание резких движений в нём. Военные угрожают силовыми приёмами. Буржуазия – конкуренций в погоне за прибылью. Чиновник – это честь и интересы общества.

Теперь вопрос: могла ли такая система придать новое качество обществу, подготовить и осуществить масштабный рывок, как это сделала европейская цивилизация?

Мой ответ: нет, не могла. Объяснение короткое, чтобы подумать. Нет, потому что она, во-первых, не поддерживала конкуренцию. И, во-вторых, не обеспечивала верховенство права. Она по определению иерархическая, чиновник работает на начальника, на господина.

http://www.liberal.ru/articles/cat/6210