Что делать России с Кавказом и Сибирью, чтобы их не потерять

Формально Россия - федеративное государство. Однако так было не всегда. Столетия Московское царство, а позже Российская империя расширялись под влиянием геополитической логики, мало заботясь о правах народов. Да и в СССР уважение к «правам национальных образований» было тем еще: достаточно вспомнить депортации чеченцев или крымских татар. Все изменилось в первые годы новой российской государственности: казалось бы, федерация начала строиться «снизу», понуждая центр принимать условия регионов.

Как мы сейчас видим, такая фронда была недолгой: с начала 2000-х годов Москва укрепила свою власть над регионами - «вертикаль», навела «бюджетную дисциплину». Сегодня эта конструкция кажется прочной - но чем сильнее власть центра, чем больше сходств возникает у демократической федерации с державной империей, тем нужнее оказывается непредвзятый анализ того, как возникла, что представляет собой и с какими рисками может столкнуться современная российская государственность. Для этого стоит обратиться к истории, хотя часто можно услышать, что она у нас особенная. И да, и нет - сказал бы я.

ВЕЛИКИЕ ПОХОДЫ

В 1492 г. Колумб открыл Америку. К середине XVI столетия Испания и Португалия «освоили» Южную часть континента, к началу XVII Франция и Британия закрепились в Северной. Россия не отставала. В 1580 г. Ермак начал завоевание Сибирского ханства, через тридцать лет русские достигли Енисея, а через сто - Камчатки и Берингова пролива. Сибирские города - от Тобольска до Томска и от Красноярска до Иркутска - были основаны раньше, чем крупнейшие современные мегаполисы США. При этом русские - как испанцы, французы и англичане - колонизировали Сибирь, массово переселяясь на новые территории и составив там большинство населения. К началу XIX века как в Северной Америке, так и к востоку от Урала на выходцев из «метрополий» приходилось более 70% жителей. Колониальную природу Сибири признавали все выдающиеся русские историки - от Ю. Крижанича до В. Ключевского, от Н. Ядринцева до Г. Федотова.

Иначе говоря, русские - одна из 5 европейских наций, принявших участие в гигантской волне переселенческой колонизации XVI - XVIII веков. Более того, освоенные ими территории превышали по площади все владения Испании в Америке - от Калифорнии до Огненной Земли.

Но что случилось дальше? Европейские поселенцы быстро восприняли эпоху Просвещения и заявили о претензиях на независимость. Всего за полвека - с начала американской революции 1776 г. по середину 20-х годов XIX века - испанские, португальские и английские колонии в Америке были потеряны. Сибирь же осталась территорией России, и благополучие всей страны прирастало ее богатствами.

НАТИСК НА ЮГ

Затем начался второй этап вселенской драмы. Распростившись с заокеанскими территориями, великие державы с конца XVIII века начали новую волну экспансии - Drang nach Suden. Европейцы направились в Индию, Юго-Восточную Азию и Африку. Но теперь уже без массового переселения: новые территории контролировались военной силой и вассальными отношениями, а доля европейцев в населении не превышала 1,5 - 2%. На протяжении XIX столетия мир был поделен. Берлинский договор 1885 г. закрепил раздел Африки. И - как бы удивительно это ни казалось - Россия последовала «южному» тренду. В 1801 г. она присоединила территории современных Азербайджана и части Армении, в 1810-м - Ингушетии и Абхазии, в 1813-м - Дагестана, в 1822-м - большую часть нынешнего Казахстана, в середине XIX века - Адыгею и Чечню, с 1868 г. начала завоевание Средней Азии. В том же 1885 г. русские вышли на границы британских владений в Пакистане и Афганистане.

ИСХОД РУССКИХ

Что случилось дальше, мы знаем. После Второй мировой войны заморские владения европейских держав обрели независимость - кто мирно, а кто в долгой вооруженной борьбе. Но и в этот раз уже СССР сохранил свои территории. Во многом благодаря тому, что в Средней Азии и на Кавказе, помимо установленного в царские времена военного контроля, была куда более серьезная колонизация, чем в европейских владениях, завоеванных в XIX веке: в 1989 г. доля русского, украинского и белорусского населения в Казахской ССР составляла 44,4%, в Чечено-Ингушской АССР - 24,8%, в Киргизской ССР - 24,3%... Однако история взяла свое: СССР распался спустя 40 лет после начала дезинтеграции европейских империй. Исход русских из бывших советских республик стал крупнейшей ремиграционной волной: только из Средней Азии и Закавказья уехали 4,5 млн. человек. И сейчас самая большая доля русских на постсоветском пространстве - до 30% в… не слишком привечаемой Москвой Латвии.

ОКРАИНА И ЦЕНТР

Все это дает основания иначе взглянуть на нашу страну. А Россия сегодня - уникальное политическое образование. Значительная ее часть - поселенческая колония, не отделившаяся в отличие от европейских колоний. Россия - нечто типа Англомерики или Портобраза, которые могли бы быть на карте, не отложись 13 колоний от Англии в 1776 г. и Бразилия от Португалии в 1822-м.

При этом в «метрополии» не замечают меняющегося баланса потенциалов центра и периферии. На закате советской эпохи на Сибирь приходилось 13% экономического потенциала СССР и менее 10% его населения (при том что зауральские земли составляли 57,1% территории страны). Но теперь земли к востоку от Урала - это 74,8% территории России и 20,3% ее жителей. Более того, по итогам 2012 г. от 68 до 75% всего экспорта страны составили товары, добытые или первично переработанные в Сибири. А всего два платежа - налог на добычу полезных ископаемых и экспортная пошлина на нефть и газ (оба по преимуществу «сибирские») - обеспечили 50,7% доходов федерального бюджета. Лишись Россия сибирского экспорта - она немедленно скатится с 9-го на 30-е место в рейтинге глобальных экспортеров, расположившись за… Австрией. Сегодня не Сибирь - восточная окраина России, а Москва - крупный непроизводительный город к западу от Сибири.

ТРИ В ОДНОМ

С другой стороны, в составе России остались территории, присоединенные в XIX веке на Северном Кавказе. И сегодня они выглядят совершенно особенными хотя бы по одной причине: в них практически нет русского населения. Доля русских, украинцев и белорусов, проживающих в Дагестане (по переписи 2010 г.) - 3,6%, в Чечне - 2,2%, а в Ингушетии - 0,8%. Это меньше, чем, например, в независимом Узбекистане и даже в Туркмении. По сути, это воспроизведение колониальной ситуации не XVII века, а XIX столетия, когда главными факторами удержания владений были военная сила, вассальные отношения и, разумеется, экономическое развитие (только за 1851 - 1910 гг. англичане построили в Индии в 3 раза больше железных дорог, чем было в самой Англии). У нас вместо железных дорог строят небоскребы и горнолыжные курорты, но в целом принципы те же.

Таким образом, не будет преувеличением утверждать, что Россия сегодня состоит из 3 типов субъектов.

Во-первых, это Центральный и Уральский регионы, где доминирует индустриальный тип производства, относительно самодостаточная экономика и в целом стабильная численность населения.

Во-вторых, это Сибирь и Дальний Восток, которые используются как экономическая колония, откуда получается большая часть доходов бюджета и которые деиндустриализируются и теряют жителей.

В-третьих, это Северный Кавказ - главный получатель федеральных субсидий, экономически несостоятельный и демонстрирующий постоянный рост населения и возрождение традиционных - если не сказать архаичных - ценностей.

На мой взгляд, выстраивать отношения с субъектами каждой из этих групп на тех же основаниях, как и с прочими, контрпродуктивно.

ТОЧКА РАЗРЫВА

Сегодня Москва не обращает внимания на эту проблему. В лучшем случае в центре ее внимания различие экономических потенциалов регионов - и этим, разумеется, нельзя пренебрегать. В России из 83 регионов всего 11 «доноров», чьи доходы распределяются между остальными. При этом разрыв между самыми богатыми регионами (Тюменской и Сахалинской областями с 987 и 970 тыс. руб. валового регионального продукта на человека) и отстающими (Чечней и Ингушетией с 55 и 52 тыс. руб.) составил в 2010 г. 18 - 19 раз.

Для сравнения: в США подушевой региональный продукт в самом «процветающем» Дэлавере ($69,7 тыс. в 2011 г.) превышает этот показатель в замыкающем список Айдахо ($34,3 тыс.) «лишь» в 2 раза. В Бразилии, стране с одним из самых высоких в мире коэффициентов имущественного неравенства, ВРП на душу населения в штате Сан-Паулу (25,8 тыс. реалов) превышает показатель самого бедного штата Мараньян (5,9 тыс. реалов) в 4,4 раза. В Евросоюзе разрыв в подушевом валовом продукте между Люксембургом и Болгарией - 5,9 раза, но ЕС - не единое государство.

Нельзя не видеть и того, что этот разрыв в России формируется именно между, с одной стороны, сырьевыми регионами, управляемыми как экономическая колония, и, с другой - «республиками», больше похожими на Эмираты и управляемыми через сложную систему полувассальных отношений. Такой конструкции никогда не было ни в одной империи, не говоря о подлинно федеративном государстве. Не замечать этого - значит рисковать единством России и ее будущим.

ПРОЕКТ - ВОСТОК

На мой взгляд, следует задуматься над дифференцированной стратегией регионального развития России.

Прежде всего надо сделать все возможное, чтобы не допустить деградации восточных регионов. Важнейшее условие для этого - резкое увеличение их экономической самостоятельности. Логика проста. Сегодня, когда не менее $320 - 350 млрд. российской экспортной выручки формируется за счет товаров, произведенных в Сибири, а доходы и налоги осаживаются в Москве, никакие инвестиции из центра не компенсируют откачки финансовых потоков из востока страны.

Я убежден, что будущее - за созданием специального регионального фонда, в который перечислялось бы не менее ? этих доходов - т. е. как минимум
2 трлн. руб. в год. Этот фонд мог бы 20 - 25% этих средств направлять на возвратные инвестиции, а остальными суммами гарантировать частные инвестиции в инфраструктуру, транспорт, жилье, логистические сети, разведку недр и заводы по их переработке. Цель - в придании развитию Сибири и Дальнего Востока характера бизнес-задачи по формированию эффективного и успешного экономического комплекса.

Сегодня большая часть проектов в регионе представляется либо показухой, необходимой федеральным властям, либо результатом лоббизма крупных монополий. А развитие региона должно проходить в условиях нарастания конкуренции и активного привлечения частных - в том числе иностранных - инвесторов. Сибирь должна стать новым центром развития, обращенным не к Китаю как основному покупателю ресурсов, а на Тихий океан - к США, Японии, Южной Корее как источникам технологий и инвестиций.

Сам Китай, не надо забывать, поднялся на частной инициативе и открытости тихоокеанским рынкам - и именно так нужно развивать Сибирь: сохраняя ее полное политическое единство с Россией, но обеспечив ей значительную хозяйственную автономию. Это, замечу, приведет к снижению сырьевых доходов федерального бюджета и тем самым повысит мотивацию к модернизации экономики (но это уже другая тема). Такая логика, на мой взгляд, может и должна спасти единство основных частей современного Российского государства.

СЛИШКОМ ОСОБЫЕ

Параллельно следует изменить и отношение к республикам Северного Кавказа. По данным Росстата, валовый региональный продукт 6 северокавказских республик (Дагестана, Чечни, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии и Карачаево-Черкесии) составляет 1,3% от ВВП России при населении 4,9% от общего числа жителей страны. И есть ощущение, что данные по ВВП сильно завышены, они отражают в основном «услуги сферы госуправления» - ведь из того же источника известно, что доля этих регионов в продукции аграрного сектора - 0,4%, а промышленности - 0,36%. При этом политически роль региона велика: если бы, например, на выборах в Госдуму VI созыва здесь не случилось аномально высокого голосования за «Единую Россию», партия не взяла бы в парламенте большинства.

Разыгрывается и «культурная» карта: влиятельные политики аргументируют свою приверженность тем или иным законам фактом, что в «некоторых республиках Кавказа» их могут «неправильно понять». Это крайне тревожная тенденция, недопустимая для сложносоставных общностей: напомню, веками бытовавший в Индии обычай сжигания вдов на погребальных кострах их покойных мужей никак не влиял на законы Британских островов. Вассальные территории не могут устанавливать правила для метрополии - особенно когда в них практически отсутствуют доминантные в стране этнические группы, а степень зависимости от центра все выше. Для сравнения: когда в 1981 г. Греция вступила в ЕЭС и стала крупным реципиентом помощи, ее подушевой ВВП составлял 35% от среднеевропейского. К 2010 г. он достиг 67%. В 2000 г. среднедушевой ВВП в республиках Северного Кавказа составлял 22% от среднероссийского, а в 2011-м - 18%. Динамика налицо.

Потому правильнее было бы задуматься об особых отношениях центра с этими территориями: с сохранением экономических дотаций и программ развития, но без местного самоуправления (а скорее - самоуправства) и с особыми законами, которые бы не сдерживали прогрессивного развития страны в целом.

НЕ ПОД ОДНУ ГРЕБЕНКУ

Может показаться, что предложенная стратегия направлена на «развал страны» - и я уверен, что найдутся сотни «экспертов», которые воспримут ее именно так. Но не следует забывать, что самые на первый взгляд нерушимые и унифицированные конструкции на поверку оказываются самыми непрочными. Чем больше жизнь регламентируется под одну гребенку, тем больше потом возникает проблем. Пример СССР и «крупнейшей геополитической катастрофы ХХ века» должен учить нас гибкости. Не мы с вами создали Россию такой, какова она есть: наша страна - продукт долгой и сложной истории. Не все народы вошли в ее состав добровольно; не все они имеют схожие культурные традиции и историческую память; не все регионы равно богаты экономически. И если так случилось, то наш с вами долг - учитывая эти различия, дать всем частям страны развиваться как можно динамичнее, с учетом их специфики. И не ограничивать другие ее части в их собственном прогрессе.