Душа народа

СКОРБЯЩАЯ ДУША

В 1907 году М. Пришвин на Выгозере записывает причитанья славутной певуньи Степаниды Максимовны. Первая половина её песни выражает великое горе, потому что при смене вёрст ушла родительская семеюшка Сварога на отдых в божественную обитель. Во второй части представлено путешествие души Степаниды в Правь и радость её встречи с родительской семеюшкой.

Вот как Пришвин описывает процесс песнопения Степаниды.

"Я оглянулся на старика – он плакал. Улыбаясь сквозь слёзы стыдливо и виновато, он мне потихонечку сказал:

– Не могу я этого ихнего вопу слышать. Как услышу, так и сам завоплю. Дома, как завопят бабы, я гоню их вон, чем попало... Не могу...

Все женщины в избе плакали. И даже молодой парень как-то уж очень неестественно повернул своё лицо в угол. Мне было неловко... Знал бы я, что даже в обиходной жизни надгробная песня может вызвать такое серьезное чувство, то, конечно, не стал бы просить Максимовну вопеть при людях. Но она всё вопела и вопела...

Вслушиваясь в плач вдовы по мужу, я понял, что тоскливое чувство вызывала главным образом маленькая пауза в каждом стихе. Спев несколько слов, вопленица останавливалась, всхлипывала и продолжала. Но, конечно, много значили и слова.

Надгробные песни Степаниды Максимовны – образцовые произведения народной поэзии. Вот одна их них.

Уж как сесть горюше на белую брусовую на лавочку,

Уж ко своей-то милой, любимой семеюшке,

Ко своей-то милой венчальной державушке,

Ты послушай, моя милая, любимая семеюшка:

Уж по сегодняшнему господнему божьему денёчеку,

Как по раннему утру утреному

Вдруг заныло моё зяблое ретивое сердечушко,

Вдруг налетела малолетна мала птиченька,

Стрепенулась на крутом на складном сголовьице.

Ты долго спишь, вдова, сирота бесприютная!

Как на раскат горе на высокой

Там рассажен сад, виноградье зелёное,

Там построено тёплое витое гнездышко,

Там складены тёплые кирпичные печеньки,

Там прорублено светлое косящато окошечко;

Там поставлены столы белодубовы,

Там скипячены самоварчики лужёные,

Там налиты чашечки фарфоровые,

Там дожидает тебя милая любимая семеюшка.

Так уж будь проклята малолетна мала птиченька!

Обманула меня, бедну вдову, горе горькое.

Как на той на могилочке на умершей

Не поставлено дивно хоромно строение.

Там повыросла только белая берёзка кудрявая,

Там не дожидает меня милая венчальная державушка:

Видно, уж отпало желанье великое.

Да уж как я подумаю, вдова, сирота бесприютная:

Уж как поразольются быстрые, струистые реченьки,

Уж пробегут эти мелки, мелки ручеёченьки,

Уж как поразольётся славно широко озерушко,

Уж как повыйдут эти мелкие белые снежёчеки,

Я проторю путь торну широко дороженьку

Я на раскат на гору на широкую

Да ко той-то милой умершей семеюшке.

Уж вы завийте, тонкие сильные ветрушки,

Уж разнесите эти мелкие жёлтые песочики,

Расколись и эта новая гробова доска,

Расколитесь, распахнитесь, белы саваны,

Уж покажись, моя милая любимая семеюшка!

Уж ты заговори со мной тайное единое словечушко,

Уж поразбавь, поразговори,

Самоцветный лазуревый камешек,

Уж как придёт тёмная зимняя ноченька,

Уж я заберу моих милых сердечных детушек,

Уж как закутаю тёплым собольим одеялышком.

Уж как погляжу на это умноженное стадо детиное,

Пуще злее досаждает, одоляет тоска-кручина великая.

Погляжу я в это светло косящато окошечко,

Как на эту раскатну гору на высокую:

Уж нейдёт, не катится моя милая, любимая семеюшка,

Уж, видно, так мне проживать-коротать свою молодость,

Не порой пройдёт да не времечком,

А пройдёт молодость горючими слезами".

Степанида горюет, потому что закончился пятый круг Сварога. Уже два тысячелетия, как ушёл Сварог на отдых в Правь, потому и горько душе народа, оттого и овдовела душа Степаниды – сирота бесприютная. В песне передано ощущение славящих Правь: "заныло зяблое ретивое сердечушко". Малолетна мала птиченька и есть душа славутной певуньи, а место её хранилища – в ретивом сердечушке исполнительницы. Тех, кто поёт родительской обители – Прави славу, называют православными или славутными.

Душа Степаниды перелётывает из Яви к светло косящато окошечку Прави. Сила её слов такова, что уводит она за собою и души слушателей. Не могут сдержать они слёз от красоты двора вечности. Смотрят они в тёплое витое гнёздышко, а там вся родительская державушка: русский Бог Сварог, его дети Сварожичи и виноградье зелёное – людские души. С высоты раскат горы вечности видны ночь и день вселенной и разделяющая их царства огненная речка. Максимовна, старик, молодой парень, бабы, да и сам Пришвин не могут сдержать слёз благодати от встречи у косящато окошечка с любимой семеюшкой.

Желанье великое души Степаниды заключается в том, чтобы пробудились первородные начала: завияли сильные ветрушки, разбушевалось море, и пришла на земные просторы любимая державушка.

В песне "Голошение" (из собрания М. Забылина) тот же зов души, как и Степаниды, он направлен родному Сварогу, чтоб скорее приходил он на новую версту.

Со восточной со сторонушки

Подымалися да ветры буйные

Со громами да со гремучими,

С молоньями да со палючими;

Пала, пала с небеси звезда

Всё на батюшкину на могилушку…

Расшиби-ка ты, громова стрела,

Ещё матушку да мать сыру землю!

Развались-ко ся ты, мать- земля,

Что на все четыре стороны!

Скройся-ко да гробова доска,

Распахнитеся, да белы саваны,

Отвалитеся да ручки белыя

От ретива от сердечушка.

Разожмитеся, да уста сахарныя!

Обернись-ко ся, да мой родимый батюшка,

Перелётным ты, да ясным соколом,

Ты слетай-ко ся, да на сине море,

На сине море, да Хвалынское,

Ты обмой-ко, родной мой батюшко,

Со белова лица ржавщину;

Прилети-ко ты, мой батюшко,

На свой еть да на высок терем,

Всё под кутисе да под окошечко,

Ты послушай-ко, родимый батюшко,

Горе горьких наших песенок.

Здесь ветры буйные со громами да со гремучими, с молоньями да со палючими из божьих уст батюшки и есть первородные начала. Волшебные слова славутных песен намеренно изменяют состояние пространства и времени царств вселенной. В результате душа певуньи перелётывает через Навь под кутисе да под окошечко Прави, а с нею перелётывают и души слушателей. Любуются они через окошечко вечности красотами родительского терема, и встречаются с батюшкой Сварогом, зовут Его на Русь. Через это косещатое или кутисе окошечко родимый батюшка наблюдает за вселенной, и видит всё, что происходит за воротами вечности (в Нави и Яви).

Слова "Голошения", как и песня Степаниды, обращаются к земле: "Развались-ко ся ты, мать-земля, что на все четыре стороны! Скройся-ко да гробова доска, распахнитеся, да белы саваны". Просит батюшку душа славутной певуньи обмыть со белова лица ржавщину и начать новую шестую версту вселенной (в сказке "Сивко-бурко" с наступлением пятой версты отец тоже стряхивал с чела землю).

С 8 ноября (26 октября в допетровском летосчислении) празднуется родительская неделя в честь русского Бога – деда Сварога. Народная памятка гласит: "На дедовой неделе и родители вздохнут!" На столах пиво, медовуха (Сурья), пироги, кисели. Всем миром идут на кладбище, поминают державную семеюшку Сварога, оставляют на могилках кутью – угощение родителям. Дедова неделя сопровождается всеобщим ликованием родительской встречи.

Степанида, как Илья Муромец, Добрыня Никитич, Дюк Степанович и другие святорусские богатыри, прочищает для новых поколений торну широко дороженьку из дома Прави в Явь. Обращается Максимовна к священному центру вселенной – самоцветному лазуревому камешку Алатырю. Зовёт она первородные начала, чтобы они раскололи гробовую доску навьего дома. Её желанье великое призывает неминуемое, чтоб скорее закончилась ночь вселенной. Степанида ощущает текущее состояние, в котором царствует холод ночи, потому она и кутает соболиным одеялышком души людей – умноженное стадо детиное на пути молодой версты. Ждёт не дождётся православная душа – бедна вдова, когда же начнётся шестой круг батюшки и воспылает заря нового дня вселенной, а в нём будет вся родимая семеюшка.

Степанида Максимовна и исполнительница песни "Голошение" с надеждой смотрят на раскатну гору (Сорочинскую) и стучатся в окошечко Прави. Но пока нейдёт, не катится милая, любимая семеюшка по белу свету Яви. Горько певуньям за сердечных детушек – за народную Русь. Да видно не времечко. Вот и приходится пока сынам на сырой земле: "так проживать-коротать свою молодость".

Память Руси хранит имена славутных исполнителей – гусляров Велесовых: вещих Бояна и Ходыни, волхва Садко, кобзаря Олексы и многих других. Они, как и Степанида Максимовна, целиком владели вниманием слушателей и уводили их к косящато окошечку. Плакали люди от благодати счастья встречи с семеюшкой Сварога. Подобные впечатления отмечали Гильфердинг (автор собрания "Онежские былины") и слушатели семьи Рябининых. Такие песенные исполнения называли обрядом плача.

Пословица сказывает: "Вовремени пождать, у Бога есть что подать". Здесь сама мудрость фольклора – вне времени, поскольку хранит знание о прошлом, настоящем и будущем вселенной.

В конце каждой версты божественная семеюшка собирается в путь-дороженьку на отдых в Правь. Славутные исполнители в песнях оплакивают уход Сварога, спрашивают: "На кого ты покинул сирот несчастныих?" На время смены версты покинул Русь батюшка Сварог. Он ушёл на отдых в Правь.

По этому же поводу выражает горе певунья Федосова в "Плаче дочери об отце" (ПСК).

Ты скажи, родитель – батюшко,

Мне изведай, красно солнышко,

Уж ты куды да сокрушаешься;

Во избу ли ты во земскую,

Аль к обидни богомольной,

Аль ко утрени воскресной?

У тя платьица не здешнии,

И обуточка не прежняя;

Сама знаю, сама ведаю,

Што ты есь да снаряжаешься,

Как во эту во дороженьку

На родительску на буевку

Ко сердечным ко родителям;

Оставляешь ты нас бедныих,

Покидаешь нас безсчастныих.

Во эту как во порушку

Пришла смерть да безрозсудная:

Как не видла взять смерётушка

Ведь не нищего, не бедного

Человека волокидного;

Она взяла у нас прибрала

Человека, што ни лучшаго,

Человека самолучшего,

Большака в доме начальника;

Попытала было беднушка –

Я сидеть бедна горюшица

У больной трудной постелюшки,

Не пущать да я смерётушки;

Как злодийная смерётушка

Не берёт у меня у беднушки

Не безчетной золотой казны,

Не покруты моей цветной;

Как берёт злодий смерётушка

Моего кормильца батюшка.

Уж скажи-тко красно солнышко,

Ты родитель да мой батюшка –

Мне-ка в ком искать желаньица?

Исполнительница скорбит и называет себя – бедна горюшица.

В Пермском сборнике "Русские народные песни" П.В. Шейн приводит аналогичное стенание народной жрицы.

Родимый ты, мой батюшка!

На что ты меня, горькую оставил,

Горькою оставил, сиротой несчастною?

На кого ты покинул сирот несчастныих?

Подломились мои ноженьки,

Опустились мои рученьки,

Изсушилось мое сердечушко!

В собрании П.Н. Рыбникова другая певунья вторит победной племяннице.

Ты на кого меня, родитель, поставил,

Ты на чьё большо великое желаньице?

Будут ветрышки нас обвевати,

Добры людушки ведь будут обижати.

Ты на чьё нас велико на желаньице,

Нам ведь где искать великаго желаньица.

Нам в твоём ли роду-племени сердечном,

Аль во своём ведь во хоромном строеньице?

Хоть долго нам плакать унывати,

А родителей в глаза нам не видити.

Барсов Е.В. – автор собрания "Причитанья Севернаго края" (ПСК) даёт оценку славутной певунье: "Чем богаче её запас готовых оборотов и древних эпических образов, чем лучше обрисовывает она думы и чувства в животрепещущих явлениях природы, тем умильнее и складнее её причитанье, тем большим пользуется она влиянием и уважением среди народа… Она объявляет во всеуслышание нужды осиротевших и указывает окружающим на нравственный долг поддержки, она поведает нравственные правила жизни, открыто высказывает думы и чувства, симпатии и антипатии, вызываемые таким или другим положением семейной и общественной жизни".

В конце XIX века Русь озарил свет "деревенщины" – исполнительницы причёт Ирины Андреевны Федосовой. Родом она из деревушки Софроново Толвуйской волости (ныне Медвежьегорского района), которая располагалась на северном берегу Онежского озера. Барсов Е.В. – учитель логики и психологии Петрозаводской духовной семинарии записал 30000 духовных стихов в основном пропетых Федосовой. Собранные Барсовым причитанья (ПСК) были изданы в 1872–1882 годах при содействии "Общества Любителей Российской Словесности". Он считает "себя счастливым, что может присоединить свой скромный труд к таким патриотическим изданиям, как Толковый словарь Даля, Песни Рыбникова, Кириевскаго, Безсонова, которые навсегда связаны с историей рускаго слова. Народной мысли и жизни и которыя, без сомнения, будут цениться тем больше, чем сильнее будет развиваться народное самопознание".

Федосова выступала с концертами в Москве, Нижнем Новгороде, Казани, Петербурге. Её слушателями были Римский-Корсаков, Балакирев, музыковед Ястребцов, Шаляпин и известные мастера слова. Образы из её напевов вошли в одну из глав поэмы Некрасова "Кому на Руси жить хорошо?" Несколько эпизодов ей посвятил Горький в книге "Жизнь Клима Самгина".

Славутная певунья и есть душа народа или "священная народная жрица". Её ещё называют скорбящей душой или вопленицей, поскольку её исполнение причети предваряет церемонию похорон. Песнопение причети сопровождает душу покойного через царство смерти в вечность. После очищения в Нави от земных страстей душа попадает на буёвку (на отдых в Правь), где и обретает нетленное богатство – бессмертие.

"Скорбящая душа, изображая горе во всей его глубине и широте, своим заунывным и монотонным песнопением пробивает слёзы у каменного сердца и чрез то облегчает дыхание груди, угнетённой внутренней тоскою. В дом этот тотчас же сбегаются соседи и соседки, и старые старухи, и малые ребята, красные девицы и удалы добры молодцы" (Барсов).

Духовные песни Руси и по сей день простирают свои лебединые крылья над родными просторами.