Россияне захлебываются кредитами насмерть

Я попыталась узнать, почему в России люди берут кредиты, не обращая внимания на 900% годовых, и на что они идут, чтобы расплатиться за купленные в долг автомобили и ноутбуки.

В октябре 2011 года в Кемеровской области шахтер Максим Смирнов получил в банке "Траст" кредит в 300 тыс. руб. На них он купил машину - подержанную "Хонду".

Но в автомобилях он разбирался плохо: у иномарки оказался сломан двигатель, ее пришлось чинить, докупать к ней дорогие детали, а потом и продать почти в два раза дешевле. Без машины Смирнов жить не хотел, взял еще 200 тыс. в Сбербанке и купил белую подержанную "Тойоту" - и снова оказался на рынке автозапчастей, и снова продал машину дешевле, чем купил. По кредитам к тому времени набежали проценты. После Нового 2013 года к Смирновым домой пришел сотрудник "Траста", поинтересоваться, почему прекратились выплаты банку. Смирнов объяснил, что задержал платеж впервые, потому что уволился с шахты, где задерживают зарплату, и учится на водителя маршрутки, получая 10 тыс. руб. в месяц. Представитель банка сказал, что "Траст" может подать на него в суд, напомнил, что минимальный платеж на 29 января составляет 37 тыс. руб., и ушел. Пусть делают, что хотят, но машину им не отдам, говорил Смирнов жене. В апреле 2013-го, несмотря на двухлетние выплаты, Смирнов оставался должен одному только "Трасту" 330 тыс. руб. В мае он пошел работать водителем на нелегальный частный разрез. Незадолго до этого он взял третий заем в Альфа-банке, купил скромную 99-ю модель "Жигулей". В этой машине 26 мая, в первый день работы на частном разрезе, его и нашли с торчащим в горле ножом. Следствие пришло к выводу, что мужчина покончил с собой из-за долгов.

Жена Наталья выводам следствия не верит: не заботили его кредиты, ведь за 13 лет их совместной жизни не было ни дня без них, так почему же теперь. Тем более что в день смерти они не ругались, а накануне планировали, как будут сажать огород и ремонтировать машину. Смирнова сидит с подругами в сенях одноэтажного деревенского дома и с любопытством меня разглядывает. Я опоздала на встречу на четыре часа, ехала от аэропорта Новокузнецка на автобусе, потом взяла такси, но улицу, на которой в Прокопьевске живет вдова и ее четверо сыновей, не знали ни таксист, ни диспетчер, ни навигатор. Пока искала, успела заметить, что небольшой шахтерский городок заполонен рекламой кредитов: от официальных банковских программ до ломбардов и неизвестных экспресс-агентств "Деньги в долг за 15 минут без поручителей и документов". Проблуждав час по оврагам, я вышла в деревню и теперь, запыхавшись, спрашиваю, как же до них ездят. А никак, говорит Наталья, сыновья так же, как вы сейчас, утром ходят до шоссе на школьный автобус, правда, обратно он их не везет, добираются на перекладных. Смирнова листает кредитные договоры: "Я получаю пять тысяч рублей, мне кредит никто не даст, так что я даже не была ни в одном банке. Он все решал сам, где и сколько брать". После смерти мужа ей пришлось прочесть все бумаги, разобраться в ИНН, БИКах и страховках. "Столько бумаг, и их все надо читать... Вот, смотрите, написано, что это договор добровольного и коллективного страхования жизни. "Я согласен участвовать в программе добровольного коллективного страхования жизни, о чем говорится в договоре добровольного коллективного страхования жизни держателей карт, далее и ранее именуемая программой коллективного страхования"... Зачем повторять по четыре раза? Я уже ничего не понимаю". Поручителем ни по одному из займов не была, но в том же договоре банка "Траст" прописано, что в случае смерти заемщика платят его наследники. Вернувшиеся из школы наследники в это время втроем с серьезными лицами копают грядку рядом с сараем, а четвертый - трехлетний - взобрался к маме на колени и грустно сопит: у него с утра температура и сопли. Спрашиваю: "Вы считали, во сколько обошелся вам хотя бы один кредит?" "Всеми кредитами занимался муж. Сколько мы с ним жили, много кредитов брали. И кухонный гарнитур, и телевизор, стиральную машину, и новую мебель, на ремонт, но обычно все выплачивали",- говорит Смирнова. С ней соглашается ее золовка: "Из их кредитов выход был, брали продуманно, иногда гасили заранее". Правда, выясняется, что гасили нередко другим кредитом, побольше. На шахте Смирнову платили 30 тыс. руб., рассказывает жена, из них в месяц по кредитам платили 24 тыс. Золовка кивает: "Да у нас все так живут, весь город. У всех, кого я знаю, есть кредиты".

По данным Национального бюро кредитных историй, объем кредитов населения за последние два года почти удвоился - 8,8 трлн руб. на июль 2013 года. Сейчас в портфелях российских банков, по данным ЦБ, 426,6 млрд руб. проблемных розничных кредитов (ими считаются ссуды, платежи по которым просрочены на 90 дней и больше). За январь-май их объем вырос на 92 млрд руб. против 50 млрд прироста за весь прошлый год. Всего с невыплаченными кредитами живут 34 млн человек - это 45% экономически активного населения страны. Людей, кто еще ни разу не сталкивался с банками, в стране осталось мало. По данным Центробанка, 66 млн россиян хотя бы один раз брали кредит, при этом кредитоспособная часть населения - около 80 млн человек. На 1 июня 2013 года каждый десятый заемщик в России успел оформить на себя больше пяти кредитов, причем за год доля таких россиян выросла на 52%. В некоторых регионах доля экономически активного населения, получившего кредиты, близка к 100%. Это Челябинская, Свердловская области, Башкирия, Хабаровский край и Кемеровская область, где живет семья Смирновых. Исследование бюро пестрит удручающими терминами вроде "массовый дефолт", "кризис платежеспособности" и "перекредитованность".

Охоту, с которой в регионах берут потребкредиты, можно назвать бедой хуже героина - деньги оказываются самым сильным наркотиком. Разыскивая героев для этой статьи, я не просила об интервью людей, взявших кредиты на развитие бизнеса, лечение или ипотеку: эти причины влезть в долги серьезнее, чем новый айфон.

Но на втором месяце поиска героев стало казаться, что в самые страшные долги влезают здоровые люди, у которых в жизни все не так уж плохо. Мои вопросы о выборе банка, процентах и экономии не встречали понимания. Собеседники не воспринимали кредит как дорогой продукт, чей-то бизнес, финансовую услугу или кабалу. Большинство заемщиков, особенно из небольших городов или сел, относятся к потребкредитованию как к помощи от государства, видя в них что-то вроде советских касс взаимопомощи, очень смутно отдавая себе отчет, как устроены и на что существуют банки. "Хотелось хорошо пожить, и вроде стало получаться, как вдруг..." - главная их жалоба. Большинством движут не соображения экономической целесообразности, а желание жить не хуже соседей и лучше, чем можешь себе позволить. Многие не могут отмахнуться от агрессивной, навязчивой рекламы "легких денег". На молодых серьезно влияет телевидение: если в крупных городах от него модно отказываться, то провинция до сих пор завтракает, обедает, ужинает и проводит выходные за просмотром реалити-шоу и сериалов. В единственном кафе города Калач, что в пяти часах езды на автобусе от Воронежа, под песню "Вся Москва блестит, вся Москва горит" все посетители смотрят "Дом-2". Я слушаю историю о 25-летнем парне, который хотел показать своей девушке, что состоялся как мужчина, говорил ей, что работает, а сам подделывал справки о зарплате и постоянном месте работы, чтобы получать кредиты. В мае его нашли в лесу за родной деревней в запертой машине и шлангом от выхлопной трубы внутри. Его брат не верит, что это было самоубийство и считает, что он связался "с плохими людьми". Но признает, что о том, сколько на самом деле у брата было долгов и кредитных карт, семья узнала только после его смерти. Вернувшись в гостиницу, я включаю телевизор. На экране героиня сериала объясняет следователю: "Захочешь жить нормально, одеваться, обуваться прилично - еще не на то пойдешь".

Соблазн жизни не по средствам настолько силен, что россиян не пугают высокие ставки по кредитам, в то время как европейцы отказываются покупать что-либо в рассрочку с доплатой в 5-6%, считая их грабительскими.

Правил вроде не брать кредита, превышающего месячную зарплату мужа, или брать только тот кредит, ежемесячная выплата по которому не больше 30% от основного дохода, я не слышала ни в одной семье. Зато собрала десятки других историй. Вахтер из Екатеринбурга взял в кредит 300 тыс. руб. на свадьбу сыну, потому что невеста требовала, чтобы все было "как у людей" и "красиво, как по телевизору". Через два месяца после праздника отец лишился работы, платить банку теперь нечем. В Томске преподаватель иностранных языков решила продать почку, чтобы выплатить кредит за автомобиль и ремонт в квартире. Списалась по почте с якобы больной учительницей музыки, мужу сказала, что едет в командировку, и полетела в клинику в Германию. После операции покупательница органов сказала, что у нее нет обещанных €40 тыс. Донор вернулась в Томск к невыплаченным кредитам и без почки. Сейчас лечится у психиатра и пытается отсудить деньги. В Кирове домохозяйка второй раз решила стать суррогатной матерью, чтобы взять кредит на новую машину мужу и построить дачу. Ее соседка по палате тоже рожала младенца для другой семьи: надо было платить кредит, взятый на операцию по увеличению груди.

Большинство героев отказываются называть свою настоящую фамилию и говорить при включенном диктофоне: стыдно признавать себя банкротом, стыдно вспоминать "потребительский запал", стыдно отвечать "нет" на вопрос "Когда-нибудь считали, во сколько обошелся вам кредит на новую стиральную машину?" Свою злобу и разочарование они переносят на правительство. "Была работа с зарплатой в тридцать тысяч, набрали кредитов. Сейчас работы нет, своего жилья нет, продано почти все, единственный доход - пособие 1000 руб. в месяц, ребенку два года. Кредит платить нечем, а государство остается на стороне банков. Для чего все высокие разговоры о наивысшем статусе семьи, если банки государству дороже любых других ценностей?", "Государство загнало народ в долговую яму, раздавая кредиты налево и направо!", "Но правительство нас не слышит, чем мы будем беднее, тем легче нами управлять. Проблемы негров хозяев не колышат...", "Для государства и чиновников мы "налоговый скот". Естественно, они будут поддерживать банки", "Осталось ввести крепостное право и всех должников оформить в собственность банков. Властям все равно, что порядочные люди кончают жизнь самоубийством", "Наше правительство может простить долги Алжиру, помочь, к примеру, Исландии или тем же банкирам, а своему народу - это для них тяжело и необязательно. Я считаю, надо объединятся и заявлять о себе", "Куда же подевались настоящие Раскольниковы? Кто найдет управу на этих кровопийц?!" - это самые корректные из тысяч сообщений на форумах о потребкредитовании.

С 2010 года авторы этих жалоб ждут закона о физическом банкротстве, который Госдума будет рассматривать осенью. Впрочем, готовый ко второму чтению законопроект облегчит жизнь далеко не всем заемщикам. Из принятых недавно поправок следует, что банкротом может объявить себя человек, у которого долг начинается от 300 тыс. руб. В первом варианте было 50 тыс., и тогда банкротами могли стать свыше двух миллионов россиян. Кроме того, начавшему процедуру банкротства должнику придется тратиться на услуги финансового управляющего, а это еще минимум 10 тыс. руб. в месяц. Такую же сумму он обязан внести на депозит суда уже при направлении заявления о банкротстве. Из текста новой версии закона исчез перечень того, что не может быть изъято и описано приставами, осталась лишь ссылка на Гражданский процессуальный кодекс. По нему у должника нельзя забрать единственное жилье, землю, на которой стоит его частный дом, огород, чайник, кастрюли, ботинки, одеяло и другие предметы личного быта, за исключением драгоценностей и предметов роскоши; инструменты, необходимые для работы, скот, птицу, кроликов и пчел тоже оставят. Не заберут из дома еду и деньги общей суммой 30 тыс. руб., топливо, необходимое семье должника для готовки, а также призы и госнаграды. Конфисковать и пустить с молотка могут квартиру, если она куплена в ипотеку, автомобиль и бытовую технику.

Пока закон даже в такой нелестной для должников форме не принят, с банками можно договариваться через финансового омбудсмена. Такая должность существует в России всего три года, и мало кто из должников о ней знает.

На вопрос, объясняют ли задолжавшие хоть как-то, на что они рассчитывали, Тосунян вздыхает: "Обычные слова, мол, мы не думали, что так карта ляжет, и мы не думали, что будут такие штрафные санкции. Частично проблемы с кредитами - это результат абсолютно непродуманного поведения. Некоторым действительно не повезло, и они оказались перед машиной, которая их просто перемолотила. Более того, к сожалению, надо признать, что есть пусть не большая, но категория кредиторов, которые рады, если вы потом оказались неплатежеспособными. Такая задумка видна обычно из текста первого договора".

Ни один из этих методов пока не эффективен. И пока три закона, которые в теории должны облегчить сложившуюся ситуацию, который год лежат в Госдуме, складывается впечатление, что спасти от кредитной зависимости может только счастливый случай или Уголовный кодекс. Так произошло в жизни двадцатилетней Татьяны Вересаевой (фамилия изменена) из Тюмени, дочери благополучных и обеспеченных родителей и матери четырехлетнего сына. В 18 лет, когда дома ей посоветовали найти работу и начать жить самостоятельно, она взяла свой первый кредит. Из-за возраста банки Татьяне отказали, и она воспользовалась распространенной схемой "обналичивания", когда клиент оформляет на себя потребкредиты в магазинах вроде "Эльдорадо", отдает частным кредиторам технику на продажу, а те возвращают ему займом половину стоимости. Потом начались микрозаймы в экспресс-бюро вроде "Домашних денег". Всего за два года Вересаева оказалась должна более 250 тыс. руб. Тратила, по ее словам, на еду, на новый ноутбук, на мелочи для себя и ребенка. Устроилась на работу в салон красоты, но по кредитам не платила. "На работе я 30 тыс. зарабатывала, мне не хватало. У нас маникюр делают только к праздникам, это сезонная профессия. Столько денег, сколько я хочу, у меня не было. А я вообще-то молодая". На ее странице в социальной сети "В контакте" опубликованы коллажи из золотых кредитных карт и дорогого виски, снимки на телефон с настоящими (отец привез из Германии) и поддельными (купила за три тысячи в Тюмени) дизайнерскими сумками. На фотографиях стразы, золото, блеск - все, что так часто появляется в любимой передаче Татьяны "Дом-2" и сериалах, которые в Тюмени, Сургуте, Кемерово и в других городах молодые мамы смотрят не отрываясь.

Когда ее гражданский муж, охранник, принес с работы забытый кем-то из посетителей паспорт, Татьяна предложила оформить на него кредит в банке, тем более что у них был знакомый, похожий на владельца потерянного документа. Муж отказывался, приятель не хотел, но в итоге все трое оказались в офисе "Русского стандарта" и начали заполнять документы. "Я сама все придумала и на всем настояла",- говорит Вересаева. Кредит в 300 тыс. руб. одобрили, отправили заемщиков в кассу. "Если бы наш друг не распсиховался в последний момент, нам бы эту карточку выдали. А так они вызвали охранников, те полицию, и нас задержали",- вспоминает она.

Когда начался суд, мать Вересаевой купила ей квартиру в небольшом городе Мегион, подальше от "плохой компании" и Тюмени. "Я хотела квартиру поближе к Москве купить, но пока решили, что поживу на Севере". Всех троих приговорили к полугоду общественно-полезных работ и ежемесячному вычету 10% из зарплаты. И освободили от наказания по экономической амнистии, принятой Госдумой. За время суда банковские долги Вересаевой отдали коллекторам. "Если я не буду платить, на меня снова могут возбудить уголовное дело по той же 159-й статье - "мошенничество в особо крупном размере". Но платить мне пока нечем".

Новый кредит, чтобы покрыть предыдущие, Вересаева уже не возьмет: ее фамилию внесли в черные списки всех банков страны. Значит, в поисках выхода не продаст почку, не попытается убить своего ребенка и не покончит жизнь самоубийством. О запрете она говорит с сожалением.