Преступление без наказание. Нерождённые младенцы и коллективный Ирод

Ежегодно в России только по официальным данным делается около полутора миллионов абортов. Что ждёт страну, которая убивает своих детей? Информационным поводом для появления этой статьи, написанной летом 2012 г., но так в своё время и не опубликованной, послужил выплеснувшийся в центральные СМИ скандал, связанный с находкой сотен человеческих эмбрионов под Невьянском. Сведения, изложенные в статье, не потеряли своей актуальности и могут способствовать пониманию проблематики искусственных абортов, служить делу защиты жизни детей до рождения, равно, как и всего общества от трагических последствий легального детоубийства...

Невьянские младенцы

До недавнего времени уральский городок Невьянск, бывший когда-то старообрядческим центром Урала, более всего был известен образованной публике, как центр традиционной невьянской школы иконописи [1]. Обретение 22 июля 2012 г. под Невьянском останков 248 младенцев, погибших или убитых до своего рождения, принесло городу новую, трагическую славу. Останки детей, подвергнутых каким-то исследованиям, выброшенные на обочину лесной дороги, яркой вспышкой на мгновение осветили одну из самых табуированных в современном обществе тем массового легального детоубийства и надругательства над телами умерших детей.[2]

В экспозиции Свердловского областного краеведческого музея хранится замечательный пример невьянской иконы – образ Рождества Христова. В нижней трети иконы изображено убийство вифлеемских младенцев по приказу нечестивого царя Ирода.[3] Груды окровавленных детских тел. Рыдающие матери. Безжалостные воины-убийцы, убивающие не только детей, но и праведного отца – Захарию, который предпочёл смерть выдаче на заклание Ироду своего сына – младенца Иоанна Предтечу. Что изменилось за прошедшие более чем две тысячи лет со времён этих евангельских событий? Воины больше не охотятся с оружием в руках за младенцами «от двух лет и ниже» [4], «матери» несут их сами на заклание врачам в своих собственных утробах. Чаще всего это происходит из-за принуждения или полного безразличия со стороны отцов.

При Ироде младенцы были погребены, их захоронение до сих пор показывают паломникам и туристам в Вифлееме. Тела современных младенцев утилизируются, как медицинские отходы или служат материалом для научных исследований, а то и сырьём для производства лекарств и косметики.

Масштабы современного легального детоубийства многократно превосходят преступление Ирода, обрёкшего на смерть 14 тысяч младенцев. В современной России до рождения едва доживает 1-2 из 10 зачатых детей. Жизнь остальных прерывается врачами по желанию или согласию зачавших их людей. Только по официальной статистике ежегодно в России совершается 1,2 миллионов искусственных абортов на разных сроках беременности [5]. 9 миллионов женщин применяют абортивные внутриматочные и гормональные средства контрацепции [6]. Процветает бурная, почти неконтролируемая государством деятельность частных предпринимателей на ниве прерывания беременности и продажи средств для производства выкидышей в домашних условиях. Чтобы убедиться в этом, достаточно набрать слово «аборт» в поисковой системе Яндекса. Кроме того на производстве в пробирке и дальнейшей утилизации «избыточных» человеческих эмбрионов основаны многомилионные государственные и коммерческие программы «лечения бесплодия» [7]…

Вытеснение и отрицание

На сегодняшний день в России сложилось общество детоубийц, которые сами чудом дожили до своего рождения, но при этом с упорством, поставившим уже весь народ на грань вымирания, продолжают убивать собственных детей. Легализация абортов правительством Ленина-Троцкого в 1920 г., а затем, после сталинского запрета 1936 года, Хрущёвым в 1955 [9] привела к тому, что на каждом человеке, на каждой семье в современной России есть кровь нерождённых детей. Даже если кто-то чудом не убил никого из своих собственных детей, то он хоть невольно, но способствовал убийству детей чужих. Ведь убийство большинства детей до рождения оплачивается налогами, которые собираются со всего населения. (В тех же США это законодательно запрещено [10]).

Общество шокирует вид убитых до рождения детей, а не факт самого убийства, в котором принимает участие всё общество.

Тема эта табуированная, запретная. Любому человеку неприятно вдруг осознать, что он добровольно убил собственного ребёнка, сделав аборт или послав на него свою жену, что его братья и сёстры, тёти и дяди, двоюродные бабушки и дедушки в большинстве своём были убиты по желанию собственных родителей. Что он добровольно оплачивает убийство детей через систему обязательного медицинского страхования. Ведь с этим осознанием нужно что-то делать, как-то жить дальше, что-то менять в себе самом и вокруг себя, идти против течения.

Поэтому в ситуации с абортами включаются механизмы психологической защиты, действующие как на индивидуальном, так и на коллективном уровне. Чаще всего человек отрицает события или информацию, которую не может принять. А ведь соучастие в детоубийстве находится в конфликте не только с совестью человека, нравственным законом внутри него, но и с основным биологическим инстинктом продолжения рода, который неотделим от психофизиологической природы человека. Информация, подвергнутая отрицанию, в сознание вообще не попадает. После отказа от данной защиты, человек эту информацию не вспоминает, а признаёт с нуля, так как до этого вообще не воспринимает её, как существующую или имеющую смысл. Вид вполне сформированных детей, погибших до рождения, ломает эту защиту отрицания и повергает в шок. Многих людей это приводит к метанойе – переосмыслению, раскаянию, изменению своего отношения к праву ребёнка на жизнь до рождения и праву других людей эту жизнь прерывать…

Но у большинства людей такие события, как под Невьянском, к сожалению, лишь включают следующий уровень психологической защиты – вытеснение. Вытеснение заключается в активном, мотивированном устранении чего-либо из сознания, в случае абортов, из массового сознания. Вытеснение проявляется в виде мотивированного забывания или игнорирования проблемы, сознательном сокрытии её от себя самого и других. Оно проявляется в виде агрессии по отношению к тем, кто пытается, несмотря на болезненную реакцию, вытащить проблему наружу, трезво её исследовать и решить в свете совести, призывает посмотреть правде в глаза. В нашем случае – посмотреть в глаза убитого ребёнка, убитого нами или по причине нашего молчаливого равнодушия. Вышесказанное иллюстрирует отражённая в СМИ реакция общества на находку под Невьянском – от первого шока, взломавшего отрицание проблемы, до попыток всё свести к нарушению правил утилизации медицинских отходов.

Иродовы законы

Независимо от того, были ли эти конкретные невьянские младенцы жертвами искусственных или самопроизвольных выкидышей (это могла бы установить патологоанатомическая экспертиза в случае открытия уголовного дела), находка их останков, прежде всего, поднимает тему отношения современного общества к жизни ребёнка до рождения. И, соответственно, тему детоубийства. В свете иродовых законов современной России, резюме юридической стороны невьянского события следующее: «По итогам проверки, по согласованию с прокуратурой, вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Полицейские установили здесь административное правонарушение по ст. 8.2 КоАП РФ (нарушение утилизации медицинских отходов)…» [11]

По сообщениям СМИ, прокуратурой виновными были признаны МАУ «Детская городская клиническая больница №9» и Уральская государственная медицинская академия. Детской больнице, в числе прочего, было предписано установить и использовать «оборудование для изменения товарного вида отходов».[12]

Убийство таких детей, как невьянские младенцы, в наши дни не только не считается нарушением принципов общечеловеческой морали. Оно гарантировано законом. Искусственные аборты воспринимаются большинством населения в качестве неприятного, но крайне необходимого, а порой и единственного, способа решения многочисленных политических, экономических, социальных, медицинских, личных и прочих проблем. Право на бесплатное, доступное, «безопасное» убийство своего ребёнкаво время беременности рассматривается в качестве основного и неотъемлемого права современной российской женщины...