Георгиевский трактат - ширма для грузинского царька

Как известно, русофобия - движущая сила модели поведения нынешней грузинской правящей элиты, она проявилась во всей неприглядной наготе во время августовских событий 2008 года. И во многом эти события были спровоцированы научными кругами Тбилиси, накануне поставившими под сомнение историческую ценность Георгиевского трактата, подписанного 4 августа 1783 года в Георгиевске между полномочными представителями Российской империи и Грузии.

В качестве оценки данного утверждения так и просится русская поговорка: «Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива».

Ровно 230 лет назад в Георгиевске завязался тугой узел международной напряженности с далеко идущими внешнеполитическими последствиями, разобраться в которых невозможно, не уяснив всей подоплеки тех событий. Их главными действующими лицами являлись российская императрица Екатерина Великая и грузинский владетель Ираклий II. Их личные качества оказались весомым фактором, существенно повлиявшим на расстановку сил по обеим сторонам Главного Кавказского хребта.

Время правления императрицы Екатерины II (1762 -1796) в отечественной историографии считается золотым веком российской государственности. Следуя заветам Петра Великого, русская императрица вектор своей внешнеполитической активности в первую очередь направила на то, чтобы «ногою твердой стать на море», - разумеется, Черном. Камнем преткновения на пути воплощения екатерининских замыслов возвышалась могущественнейшая тогда Османская империя (Турция).

Грузия (как, впрочем, и все Закавказье) находилась в сфере влияния тогдашних двух столпов мусульманского мира: Османской империи и Персии (Ирана). Причем западной частью Грузии владели турки, а восточной - персы. Часть грузинских земель находилась в собственности завоевателей и управлялась султанскими или шахскими наместниками.

Остальной землей владела местная династическая знать, которая была в прямой вассальной зависимости от чужеземцев. Помимо всего прочего, они принуждали представителей Грузии к участию в различного рода унизительных церемониях. Так, царь Картли и Кахетии как персидский вассал во время коронационных торжеств, стоя на коленях, вручал очередному претенденту на шахскую корону символы государственной власти - меч и щит.

Что касается другого действующего лица Георгиевского соглашения - царя Ираклия II, то ему удалось в 1762 году объединить Картли и Кахетию (провинции, откуда произрос современный грузинский этнос) под единым началом. Талантливый военачальник и дипломат, Ираклий был натурой увлекающейся, политиком авантюрного склада, с далеко идущими амбициозными планами.

В это время в давний спор двух геополитических хищников (Турции и Персии) за дележ закавказского «пирога» решительно вмешалась Российская империя. На противоречиях между ними Ираклий II строил свои внешнеполитические расчеты, нисколько не думая о последствиях. Сложившаяся в Закавказье во второй половине XVIII века обстановка во многом благоприятствовала его начинаниям. Русско-турецкие войны второй половины XVIII века существенно ослабили османское влияние в Закавказье, запустив в недрах обширной Оттоманской Порты центробежные механизмы необратимых процессов обособления окраин. В то время, как Персия после пресечения правящей династии погрузилась в многолетний период междоусобных разборок, сопровождавшихся широкомасштабными кровавыми эксцессами между сторонниками претендентов на шахскую корону.

Умело действуя оружием и дипломатией, претворяя в жизнь в отношении своих ближайших соседей древний как мир принцип «разделяй и властвуй», грузинский царь добился определенных успехов. Для этого он официально признал себя в 1776 году вассалом турецкого султана и даже не побоялся залезть в персидский «огород», поставив под свой контроль жемчужины шахской короны - центры международной торговли в Закавказье - Гянджу и Эривань (ныне Ереван), столицы однойменных ханств.

Но, как утверждает современный отечественный исследователь В. Дегоев, долго находиться в образе «вассала-империалиста», соединяя в себе «... номинальную зависимость от Турции и реальный экспансионизм по отношению к Ирану» было чревато для Ираклия II тяжкими последствиями.

Поэтому он очень нуждался в доверительных отношениях с единоверной Россией, за широкой спиной которой хотел найти защиту от различного рода внешнеполитических невзгод.

В 1782 году Ираклий II в очередной раз обратился к Екатерине Великой - принять его под покровительство могущественной Российской империи.

До поры на просьбы грузинского царя официальный Петербург реагировал весьма сдержанно, не желая обострять отношения с Турцией и Персией. Причем Шираз русская дипломатия рассматривала в качестве вероятного союзника в грядущей решительной схватке с Оттоманской Портой. Война с ней витала в воздухе. Нуждаясь в закавказском плацдарме, Екатерина Великая на этот раз дала свое согласие на союз с Грузией.

4 августа 1783 года на Северном Кавказе в Георгиевске полномочными представителями Российской империи (генерал-поручик П. Потемкин) и грузинской стороны (князья И. Багратион-Мухранский и Г. Чавчавадзе) был подписан договор, получивший название Георгиевский, по месту прописки. Документ включал тринадцать артикулов (статей) и запечатлен в XXI томе Полного собрания Законов Российской империи (ПСЗРИ) за №15.835 Из него следовало, что персидский подданный, по совместительству турецкий вассал, он же царь Картли и Кахетии, по собственной воле и в трезвом уме отдавал себя и всех собственных подданных под покровительство России, обязуясь строго придерживаться во всем указаний из Петербурга.

Но как бы не так. Дальнейший ход событий показал справедливость слов историка В. Дегоева, который утверждает со страниц своего исследования, что данный трактат нужен был Ираклию II лишь для того, чтобы «... осуществить свою личную «имперскую» программу руками России, почти ничем не жертвуя».

В том же году в Тифлис вступил незначительный контингент русских войск: два батальона егерей, эскадрон драгун и сотня казаков с четырнадцатью орудиями под общим командованием генерал-поручика А. Самойлова. Боясь нежелательных последствий, русское командование не спешило наращивать свою группировку в Грузии. Кстати, на Северном Кавказе наши войска насчитывали всего каких-то четырнадцать тысяч штыков и сабель.

Пока генерал Самойлов со своими подчиненными отбивал нападения лезгин и с помощью оружия устранял пограничные недоразумения с турецким наместником Ахалцыхского пашалыка Сулейман-пашой (то есть как мог защищал Картли - Кахетию), их владетель под шумок разбирался со своими ближайшими соседями: азербайджанскими ханами и армянскими меликами (князьями).

События нарастали как снежный ком. Еще не успели высохнуть чернила на Георгиевском трактате, как Ираклий II бросился во все тяжкие. В 1786 году втайне от России он заключил сепаратное соглашение с ахалцыхским Сулейман-пашой, а через него и с турецким султаном, подтвердив в 1788 году свои вассальные обязанности по отношению к владыке Османской империи.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения Екатерины Великой, стал поход грузинских войск в Гянджу в 1787 году, куда обманом Ираклий II вовлек русский егерский батальон. Ее реакция последовала незамедлительно. В начале октября того же года русские войска покинули Грузию, а грузинскому послу князю Г. Чавчавадзе указали на дверь.

Но Ираклия II понесло, он утратил чувство меры, а главное - реальности. Развязка наступила после Русско-турецкой войны 1787 - 1791 годов, завершившейся Ясским мирным договором.

В этот момент в споре претендентов на шахскую корону верх одержал астрабадский владетель Ага-Мухаммед, по прозвищу Баба-хан. Он начал с того, что стал приводить в чувство окраины персидских владений. В первую очередь - азербайджанские и армянские ханства, где у него неожиданно появился соперник, формально числившийся персидским вассалом. Баба-хану удалось поставить под свой контроль указанные территории, чьи владетели выразили ему свои верноподданнические изъявления. Ответную реакцию Ираклия II на этот счет можно назвать дерганьем за усы спящего тигра. Пока воинство Ага-Мухаммеда на четыре месяца застряло под стенами крепости Шуша, столицы Карабахского ханства, грузинский царь нанес карательный визит в Гянджу, присягнувшей новоиспеченному персидскому шаху, что окончательно вывело из себя и без того озлобленного Баба-хана, ярость которого не поддавалась описанию. Разбуженный тигр бросился на свою жертву. В 1795 году персидская армия во главе с Ага-Мухаммедханом взяла штурмом и разорила дотла Тифлис, обратив в рабов всех оставшихся в живых его жителей числом более десяти тысяч. Сам Ираклий II едва ноги унес с поля битвы. Только военные приготовления России и начавшийся поход русских войск спасли Восточную Грузию от грозивших ей неисчислимых бед. Тем более что Баба-хан намеревался окончательно разрешить грузинский вопрос самым радикальным способом. Тифлисская трагедия ясно показала всю тщетность потуг зарвавшегося грузинского царька, чьи гегемонистские планы оказались самоубийственными. Вот только в современной Грузии не хотят это понимать.