АРТИЛЕРИЯ АНГЕЛОВ

До Первой мировой войны и в первые её годы единственной посильной для авиации задачей считалась разведка. По этой причине (а также потому, что синхронизировать стрельбу пулемёта с вращением винта не умели) аэропланы не оснащались вооружением. Но с расширением военных действий обнаружилось, что разведывательные вылеты противника нужно пресекать любой ценой, а с земли это сделать практически невозможно. И авиаконструкторам пришлось импровизировать.

Российский ас, основоположник высшего пилотажа Пётр Нестеров предлагал распарывать оболочки аэростатов укреплённой на хвосте аэроплана пилой, а в воздушном бою ломать крылья вражеских самолётов ударом шасси. Попытка (к слову, успешная) провести этот приём стоила ему жизни.

Первое время оружием воздушного боя считались специальные зажигательные ручные гранаты, похожие на оперённые дротики. Их следовало метать из кабины так, чтобы они застревали в оболочках аэростатов и полотняных плоскостях «этажерок». Наблюдатель в корзине воздушного шара отвечал на эти попытки выстрелами из крупнокалиберного охотничьего штуцера (к примеру). Упомянутые гранаты использовались также в качестве «бомб» для поражения наземного противника.

Гораздо чаще, завидев врага, лётчик попросту доставал револьвер. Пистолетная перестрелка между несущимися крыло к крылу аэропланами представляла собой зрелище эпическое и порой приводила к победе одного из стрелков. Но эффективность её оставляла желать лучшего, и долго так продолжаться не могло. Вскоре на верхнем крыле аэропланов (выше винта) появился ручной пулемёт «Льюис» — тот самый, с которым бегал по пустыне товарищ Сухов. Магазин на 47 патронов менялся вручную (соответственно, только на земле; управление пулемётом лётчик осуществлял посредством механической тяги, прикреплённой к спуску). Чуть позже «Льюисы» вытеснили пулемёты с синхронизаторами, способные стрелять через винт, — один, два, иногда три на машине. Но как получить решающее преимущество над противником, имеющим пулемёт? Ответ очевиден. Нужна пушка.

ДРОБОВИКИ И ГАУБИЦЫ

Первые попытки вооружить летательные аппараты орудиями были предприняты ещё до Первой мировой войны. На дирижабли фирмы «Цеппелин» устанавливалось две или четыре 75-мм пушки. Существовал к июлю 1914 года и пушечный самолёт — российский «Илья Муромец». Одна из первых модификаций четырёхмоторного бомбардировщика Сикорского вооружалась 37-мм траншейной пушкой Гочкиса, двумя «Максимами», ещё двумя ручными пулемётами и парой пистолетов Маузера.

Вторая попытка установить на аэроплан орудие была предпринята во Франции в 1916 году. Три сотни истребителей SPAD S.VII были вооружены той же самой легендарной траншейной пушечкой (по массе и габаритам близкой к пулемёту). «Гочкис» располагался в развале цилиндров мотора, стрелял через ось винта и перезаряжался пилотом вручную.

В условиях воздушного боя маневрирующую в трёх измерениях цель, как правило, невозможно обстреливать дольше секунды. За это время авиационный пулемёт того времени успевал сделать всего десяток выстрелов, а «Гочкисс», естественно, бил всего единожды — но зато картечью, выпуская разом 16 пуль, каждая из которых обладала значительно лучшим поражающим действием, чем пулемётная. Против аэростата или дирижабля мог быть применён разрывной снаряд.

http://cft2.mirf.ru/Articles/24/4975/Nesterovs.jpg

Огневая мощь «Муромцев» навела российских стратегов на мысль использовать медлительный самолёт в качестве истребителя аэростатов и дирижаблей. Пушка, способная одним ударом пробить в обшивке цеппелина внушительную дыру, оказывалась очень кстати.

Результат испытаний пушечных «Спадов» на поле боя оказался противоречивым. Знаменитый французский ас Рене Фонк сбил в одном бою шесть самолётов (этот рекорд, кстати, побили только во Вторую мировую войну) всего одиннадцатью выстрелами из «Гочкиса». Но менее опытные лётчики успеха чаще всего не добивались. Стреляя очередью, пилот имел возможность корректировать огонь, внося поправки в прицел, и хоть одна пуля да настигала врага. А вот перезаряжаемая вручную пушка такой коррекции не допускала, и направление выстрела требовалось определить с первой попытки.

Английский истребитель Sopwith 2F.1 Camel вооружался противодирижабельными зажигательными ракетами-гарпунами.

ИСТРЕБИТЕЛЬ ПРОТИВ БОМБАРДИРОВЩИКА

Принятие на вооружение более мощных пулемётов калибром 12,7-13 мм, а также скорострельных 20-мм пушек позволило повысить эффективность огня. Но и бомбовозы быстро наращивали калибр оборонительного вооружения, да и сами увеличивались в размерах. Если для уничтожения средней двухмоторной машины требовалось всадить в неё десятьпятнадцать 20-мм снарядов общим весом полтора килограмма, то на тяжёлый бомбардировщик такая «доза» должного впечатления не производила.

Если же учесть, что в воздушном бою в цель попадает лишь один выстрел из пятнадцати, выходило, что Messerschmitt Bf.109F (вооружение — одна 20-мм пушка MG 151 и два пулемёта) с «огневой производительностью» 1,7 кг/сек должен был обстреливать «Летающую крепость» Boeing B-17 в течение 23 секунд (при том, что боеприпасов к пушке хватало лишь на 16 секунд огня). В то время как даже одному 12,7-мм «Браунингу» американской машины требовалось всего шесть секунд для того, чтобы разобрать истребитель на запчасти. Конечно, всё это — не более чем теория, но и практика не то чтобы сильно отличалась.

Более живучий и хорошо вооружённый FockeWulf Fw 190 имел большие шансы против тяжёлого бомбардировщика; но последние двигались обычно плотным строем, прикрывая друг друга, да ещё нередко имели сопровождение в виде истребителей. В результате наиболее эффективной формой атаки оказалось пикирование сквозь вражеское построение в расчёте на то, что в какой-то момент бьющие сплошной очередью башни «крепостей» окажутся направленными друг на друга. Собственно, американцы отмечали, что их самолёты чаще повреждаются дружественным огнём, чем немецким. Но несмотря на то, что каждая четвёртая машина возвращалась после вылета с новыми пробоинами, «раны» редко оказывались смертельными.

Радикально изменить правила игры пытались японцы, создавшие в конце войны двухмоторный Mitsubishi Ki-109, вооружённый полноценной 75-мм зениткой (зарядка ручная, боекомплект 15 выстрелов). Самолёт предназначался для обстрела соединений Boeing B-29 с дистанции, измеряемой километрами, причём каждый снаряд гарантированно уничтожал целый бомбардировщик. Но лётные характеристики Ki-109 фактически не позволяли ему осуществлять перехват скоростных и высотных «Крепостей», при этом уходя от огня истребителей сопровождения.

Что-то подобное пытались предпринять и немцы, поставившие 50-мм пушку BK 5 на некоторое количество бомбардировщиков Junkers Ju.88Р-4 и двухмоторных истребителей Messerschmitt Ме-410 Hornisse. Эффект применения «чудо-машин» как против бомбардировщиков, так и против танков был незначительным: прикрытие просто не подпускало их к цели. Кроме того, огневая производительность BK 5 оказалась вдвое хуже, чем у советской 37-мм НС-37.

Зато немецкая 30-мм пушка МК 108, хотя и отличалась невысокой начальной скоростью снаряда (всего 505 м/с), при значительно меньшем собственном весе не уступала советскому орудию в «производительности». Реактивный Messerschmitt Ме.262 получил четыре такие пушки, обеспечившие суммарную массу одного залпа 13,3 кг. Собственно, после войны калибр 30-мм был признан оптимальным для авиации.

Четырьмя 30-мм пушками должен был вооружаться и скоростной японский Kyushu J7W Shinden, использующий революционную аэродинамическую схему «утка» и толкающий винт. Но на нём орудия были установлены необычно — «веером». Предполагалось, что это увеличит вероятность попадания с больших дистанций. Правда, испытательные полёты его пришлись на август 1945 года, когда до капитуляции Японии оставались считанные дни.

В воздушном бою удаётся обстреливать цель сбоку, сзади или спереди — попасть по такой небольшой площади непросто. Гораздо выгоднее стрелять с земли по широкому «брюху» самолёта. Немцы попытались выйти из этой ситуации: из шести 30-мм МК 108 тяжёлого ночного истребителя Heinkel He.219 Uhu («Филин») два орудия позади кабины направлялись под большим углом вверх. Установка, получившая название Schrage Musik («Неправильная музыка»), предназначалась для поражения бомбардировщиков снизу. Немцы и японцы создали несколько моделей самолётов с наклонным вооружением. Причём для атаки на встречных или пересекающихся курсах предусматривался автоматический спуск, использующий датчик-фотоэлемент. Существовал и противопехотный вариант «Неправильной музыки». Подвесной контейнер Waffen-Behalter 81A с шестью пулемётами MG 81Z, направленными вниз под углом 15 градусов, позволял бомбардировщику поливать пехоту огнём, не выходя из горизонтального полёта.

САМОЛЁТ ПРОТИВ ТАНКА

Не остались в стороне и советские конструкторы. Уже к началу войны была создана мощная 23-мм пушка ВЯ. Большие габариты и сильная отдача не позволили поставить орудие на истребитель. Но и в качестве вооружения штурмовика Ил-2 пушка, придающая 200-граммовому снаряду скорость 900 м/с, не оправдала надежд. Даже против лёгких танков её пробивная способность оказалась недостаточной. При штурмовке же автоколонн и батарей 20-мм пушки ШВАК показывали себя не хуже.

Более удачным советским самолётом оказался появившийся в 1943 году Як-9Т, у которого одна НС-37 с 32 снарядами располагалась в развале мотора. Отдача мощного орудия распространялась вдоль центральной оси машины, и точность стрельбы от неё не страдала.

Буква «Т» в обозначении самолёта обозначала «танковый»: машина создавалась специально для охоты на танки и катера. Правда, как раз в этом качестве она никак себя не зарекомендовала. Зато конструкторам удалось в полной мере сохранить манёвренность Яка-9, позволяющую ему вести воздушный бой против вражеских истребителей, чем «танковый» Як, обладающий весом секундного залпа 4,1 кг и отличной дальностью стрельбы, с успехом и занимался.

Опыт был признан удачным, и послевоенные советские МиГ-9, МиГ-15, МиГ-17 вооружались одной 37-мм и двумя 23-мм пушками. Американцы же ограничивались более скромным калибром. По весу секундного залпа МиГ-15 и вооружённый шестью 12,7-мм пулемётами North American F-86 Sabre были равны. Но советский истребитель мог обстреливать тяжёлые и хорошо бронированные бомбардировщики, оставаясь за пределами досягаемости их турелей. Для этого он и был создан. Sabre же предназначался только для боя с машинами равного класса.

Я ПРИМУ ЕГО В ЛОБ!

Практика не продемонстрировала решающих преимуществ 37-мм калибра в бою против истребителей. Но моральное воздействие Як-9Т на противника оказалось значительным. Внешне «пушечный» Як почти не отличался от обычного и производился серийно. Всего в 1943-1945 гг. было построено 3030 самолётов Як-9Т и Як-9УТ. Наученные горьким опытом пилоты «Фокке-Вульфов» перестали ходить «в лоб» на любые Яки.

Впрочем, основываясь на данных, предоставленных художественной литературой и кинематографом, можно заключить, что лобовая атака представляла собой лишь состязание нервов. Если пилот попытается уклониться, он подставит борт и наверняка будет сбит. В противном же случае самолёты столкнутся, и погибнут оба лётчика. Чаще всего подобные психологические игры заканчивались одновременным уворотом двух пилотов. Огонь вёлся всего секунду-полторы, зато процент попаданий оказывался очень высоким. Поражались главным образом не хвостовое оперение и баки с горючим, как при атаке «вдогон», а двигатель и кабина.

В СССР крыльевые пулемёты обычно снимались. Носовые же пулемёты и пушка переделывались на одну гашетку. Теоретически «браунинги» предназначались для пристрелки: только увидев, что попадает пулями, пилот открывал огонь из орудия, к которому имелось лишь 30 патронов (при скорострельности 140 выстрелов в минуту запас вполне достаточный). На практике же пушка, использующая боеприпас к старинному «Гочкису», имела намного худшую баллистику, чем пулемёты. На большой дистанции попадания из Браунингов не гарантировали, что пушечный огонь достигнет цели, а в ближнем бою время на пристрелку попросту отсутствовало.

Конец Второй мировой войны стал и закатом «артиллерийской» эры в авиации. К 1945 году проблема поражения тяжёлых бомбардировщиков пушечным огнём решена не была, а затем ситуация только усугублялась. На смену 60-тонным Boeing B-29 Superfortress пришли 120-тонные Convair B-36 Peacemaker. В Советском Союзе рассматривалась возможность вооружения истребителя 57-мм «молотилкой», но идея была сочтена бесперспективной. Для борьбы со «стратегами» требовалось оружие более мощное и более дальнобойное — ракеты. Не годились «пушки-скорострелки» и для боя между истребителями. В пикировании скоростные самолёты могли просто догнать собственные снаряды.

В результате советский Су-9 и многие другие машины, появившиеся в начале 60-х, получали в качестве вооружения только ракеты. В наше время улучшенные, многоствольные пушки калибром 20-30-мм и скорострельностью 4-12 тысяч выстрелов в минуту по-прежнему устанавливаются на истребители, но уже лишь как резервное вооружение. Мало ли что случится.

https://www.youtube.com/watch?v=lfmpV2PLwYU&feature=player_embedded

Конец Второй мировой войны стал и закатом «артиллерийской» эры в авиации. К 1945 году проблема поражения тяжёлых бомбардировщиков пушечным огнём решена не была, а затем ситуация только усугублялась. На смену 60-тонным Boeing B-29 Superfortress пришли 120-тонные Convair B-36 Peacemaker. В Советском Союзе рассматривалась возможность вооружения истребителя 57-мм «молотилкой», но идея была сочтена бесперспективной. Для борьбы со «стратегами» требовалось оружие более мощное и более дальнобойное — ракеты. Не годились «пушки-скорострелки» и для боя между истребителями. В пикировании скоростные самолёты могли просто догнать собственные снаряды.

В результате советский Су-9 и многие другие машины, появившиеся в начале 60-х, получали в качестве вооружения только ракеты. В наше время улучшенные, многоствольные пушки калибром 20-30-мм и скорострельностью 4-12 тысяч выстрелов в минуту по-прежнему устанавливаются на истребители, но уже лишь как резервное вооружение. Мало ли что случится.