Происхождения Еврейских племён и заселения ими Палестинских земель в первом тыс. до н.э.

Исследования проведённые историками Англии, США, Израиля, Германии, СССР. и др. Раскрыли тайну происхождения Еврейских племён и заселения ими Палестинских земель в первом тыс. до н.э.

Глава III

Страны Восточного Средиземноморья в IV—II тысячелетиях до н. э.

9. Переселение заречных племен (ибрим)

В последней четверти II тысячелетия до н. э. большую часть Палестины заняли скотоводческие племена, двигавшиеся из заиорданских степей. Об этом вторжении у нас имеются как археологические данные, так и преда­ния, записанные в IX—VI вв. до н. э. и сохранившиеся до наших дней в Библии. Археологические данные рисуют отдельные, иной раз вырази­тельные картины разрушения некоторых древних ханаанейских городов и смены характера материальной культуры в значительных частях Па­лестины и Заиорданья, библейские же книги дают нам связное повество­вание об этих событиях, к сожалению основанное лишь на устном преда­нии, записанном на 400—500 лет позже (т. е. не менее чем через 12—15 бесписьменных поколений). К тому же, безусловно, это предание подверг­лось тенденциозной обработке в соответствии с много позднейшими идео­логическими взглядами и в связи с идеологической борьбой, современной не описываемым событиям, а времени записи. Поэтому, естественно, перед историками стоит вопрос о степени достоверности записанного предания.

Немецкая школаисториков середины и конца XIX и начала нашего столетия, связанная по происхождению с протестантским богословием, но, безусловно, для своего времени передовая, стояла по большей части на точке зрения отрицания историчности всех библейских преданий, относящихся к событиям до создания царства Давидидов около 1000 г. до н. э.

В противоположность этому англо-американские историки, а так­же некоторые израильские, хотя, конечно, и признавая позднейшую редакторскую обработку библейской исторической традиции, стоят на позициях доверия к основным известиям, сообщаемым этой традицией. Можно отметить как типичных представителей различных существующих подхо­дов к этой проблеме, во-первых, немецкого ученого А. Альта, который целиком отрицал историчность преданий о библейских патриархах и, во­преки данным традиции, настаивал на мирном и постепенном просачи­вании новых скотоводческих племен в Палестину; во-вторых, израиль­ского историка А. Маламата, полагающего, что предания о патриархах и о разрушительном вторжении в Палестину в основном правильно пере­дают характер жизни этих вторгшихся племен, которые, как он утверж­дает, еще в эпоху патриархов слились в единый протоеврейский народ и приняли веру в единого «анонимного бога», хотя и, по его мнению, отне­сение всех событий ко времени жизни всего трех патриархов — Авраама, Исаака и Иакова — является результатом эпического сгущения повество­вания;в-третьих, английскогоархеолога Л. Вулли, считавшего возмож­ным при изложении истории древнего Востока трактовать Авраама и дру­гих персонажей первых частей Библии как реальных лиц и даже искать чуть ли не подлинный дом Авраама при раскопках города Ура в Шумере.

В действительности именно потому, что это предания, и притом использованные в острой позднейшей идеологической борьбе, историк вправе привлекать их только в той мере, в какой каждое из них может быть проконтролировано, хотя бы частично, независимыми источника­ми — археологическими памятниками или же иноязычными письменными свидетельствами современников событий. Отвергать библейские повествования с порога не следует, так как в них содержатся предания весьма специфического рода. Библейские повествования о патриархах являются отражением общесемитских кочевнических сказаний. Такие сказания, как мы теперь знаем, основаны на запоминании родословий. В круг воспита­ния патриархального кочевника непременно входило обязательное заучи­вание генеалогий, заходивших иногда на полтора десятка поколений в глубь времен. Подобные генеалогии мы уже упоминали, говоря об амо­рейских царях из дома Хаммурапи или Шамши-Адада I; такие же генеалогии и по сей день хорошо известны у бедуинов Аравии.

269

Чем ближе к времени рассказчика, тем больше в таких родословиях подлинных имен лиц, о которых известны более или менее достоверные сведения. Чем дальше генеалогия того или иного родоначальника, тем больше вероят­ность, что имя его окажется легендарным, а деяния его, как они переда­ются традицией, баснословными или просто мифическими. Мы уже виде­ли, что в таких генеалогиях могут фигурировать перволюди, как, напри­мер, Адам и его сыновья (в Библии Каин и Сиф — др.-евр. Шет, по-амо­рейски, возможно, *Суту *). Вероятность того, что патриарх Авраам, отстоящий, даже по библейским данным, поколений на двадцать от вре­мени записи преданий о нем, историческое лицо, близка к нулю. Согласно самому библейскому (и восходящему к нему арабскому кораническому) преданию, потомками легендарного Авраама считаются не только еврей­ские, но также арамейские и арабские племена, а они, как известно, в древности никогда не придерживались веры в единого «анонимного бога». Хотя бы поэтому невозможно отнести создание первичного монотеизма к условному времени Авраама. Поскольку же именно Авраам первым назван в Библии 'ибри, что позже значило «еврей», встает вопрос о том, не был ли термин «'ибри» первоначально более широким. Что касается отнесения библейским преданием начала культа «анонимного бога» к вре­мени Авраама, то это, несомненно, результат тенденциозного перенесения в эпоху патриархов некоторых идей поры зарождения «пророческого дви­жения» в Израильском и Иудейском царствах в IX—VIII вв. до н. э.

Что же касается Иакова (он же Йисра'эль),*героя-эпонима племен, которые с конца II тысячелетия до н. э. обитали в Палестине, то повествование о нем как о родном отце двенадцати патриархов — героевэпони­мов двенадцати израильских племен, или «колен», от которых через че­тыре (!) поколения** якобы произошло миллиона полтора потомков***, носит настолько сказочный характер, что слишком наивно было бы искать в этой фантастике «рациональное зерно»,— место такому повествованию в справочнике сказочных мотивов, а не в истории. Тем не менее предания о патриархах и их потомках, вплоть до вторжения войска Иисуса Навина в Палестину, представляют исторический интерес, так как обрисовывают нам идеологические и исторические воззрения определенного народа и эпо­хи, но не той, которой посвящена настоящая глава.

Лишь с XIII в. до н. э. представляется возможным проверить библей­ские предания археологическими данными. При этом и события с XIII по X в. до н. э. в библейском письменном тексте оказываются изложены так, что историческая перспектива часто смещена и искажена, а многие со­бытия подверглись забвению. В других случаях ряд однотипных фактов, связанных с разными событиями, соединены в одном повествовании об одном герое, и, напротив, разным героям в одном и том же повествовании приписываются совершенно одинаковые и в то же время необычные по­ступки. Предания о реальных событиях перемежаются с фольклорными легендами; все в целом подано с идеологических позиций религиозно-по­литического учения совсем другого, позднейшего времени. Тем не менее к а н в у повествований, относящихся к сравнительно более поздним собы­тиям (XIII—XI вв. до н. э.), как они изложены в Книге Иисуса Навина и (в меньшей мере) в полной занимательных рассказов Книге Судей, всетаки составляют уже воспоминания о реальных фактах, а не сказочные мотивы; эта канва во многих пунктах поддается проверке и корректиро­ванию с помощью археологических данных.

* Точнее, *Шуту — аморейское имя, которое в аккадской передаче должно бы­ло писаться «Суту»; аккад. «ш» сначала звучало как англ, th, а аккадское гра­фическое «с» передавало также и звук «ш».

** Моисей, согласно Книге Исход (6:16—20), был родным правнуком Левин, сына Иакова.

*** Согласно Книге Чисел (1:19—49), из них только боеспособных мужчин, воз­главлявшихся Моисеем, не считая жрецов, якобы было 643 550 человек.

270

Для того чтобы поставить вопрос о путях и причинах, которые при­вели определенную группу скотоводческих племен в Палестину, необхо­димо вкратце рассказать, что об этом говорит легендарная традиция.

В библейской Книге Бытия (в настоящее время открывающей собой так называемое Пятикнижие, или Тору) смешаны две различные генеа­логические традиции семитских кочевых и оседлых племен и народов. Согласно одной из них, первочеловек Адам (имя это значит примерно «земной», в смысле «смертный человек»; мы встречаем его и в аморей­ских генеалогиях под именем Адаму), изгнанный вместе с женой своей Евой из земного рая и осужденный возделывать землю, породил сыновей Авеля и Каина, причем Авель был скотоводом, а Каин — земледельцем; завидуя тому, что бог принимал жертвы скотом у Авеля и отказывался от его собственных жертв плодами земли, Каин убил своего брата; за это бог сделал Каина и его потомков (подобно историческим хапиру) бродя­чими изгоями, но при этом наложил табу на убийство каинитов, или ке-нитов, разрешив мстить за такое убийство всемеро. Далее перечисляются потомки Каина вплоть до Ламеха, отца Явала, предка всех кочевников, Ювала, отца всех бродячих музыкантов, и Тубал-Каина, учителя всех кузнецов и медников (профессия, которая в древности тоже была нередко связана с бродяжничеством). В библейских преданиях о более поздних временах кениты упоминаются среди древнейших жителей Палестины, но живущими в шатрах, а не в городах. Эта генеалогия противоречит биб­лейскому же мифу о потопе, явно заимствованному из Месопотамии и предполагающему гибель от потопа всех людей, кроме потомков правед­ного Ноя, следовательно, казалось бы, и кенитов.

Но в той же Книге Бытия рассказывается, что после гибели Авеля Адам породил сына Шета (Сифа), сыном которого был, в свою очередь, Энош, что значит «человек» (вспомним, что в аморейских генеалогиях Адам — а это тоже значит «человек» — был точно так же не самым пер­вым из людей). Сыном Эноша был Каинан, или малый Каин; после него в пятом поколении родился... Ламех, которого мы знаем уже по генеа­логии кенитов, причем надо заметить, что и между Каинаном и Ламехом приведено по крайней мере три имени (Яред, Енох и Мафусаил), тоже встречающиеся с небольшими фонетическими вариациями и в кенитской генеалогии. Сыном Ламеха по генеалогии от Шета был Ной (др.-евр. Hoax). Здесь мы находимся в области аморейско-сутийских родословий; на это указывают и само имя Шета (закономерная передача аморейского Суту, предка всех сутиев) и имя Ноя, встречающееся как имя божества в аморейских теофорных именах, и «акающая» форма имени «Каинан» (по-ханаанейски было бы Кенон), и сам факт включения в генеалогиче­ское предание месопотамской легенды о потопе.

Аморейско-сутийские генеалогии в Книге Бытия прерываются этой легендой, а затем в форме, имитирующей опять-таки генеалогии, приво­дится таблица народов, якобы происшедших от сыновей Ноя — Сима, Ха­ма и Иафета (Книга Бытия, 10); сюда под видом их потомков включены эпонимы стран, городов и народов. Эта таблица позднего происхождения (конца VII — начала VI в. до н. э.) и отражает пристрастия какой-то политической группы в Иудейском царстве того времени, причем к сы­новьям Сима в таблице причислены народы и государства, в тот момент дружественные этому царству (например, Элам, город Атпптур *, Лидия, арамеи), к сыновьям Хама — враждебные (например, финикийские горо­да, Египет, Вавилония, ассирийские города, помимо Ашшура, и др.), к сыновьям Иафета — нейтральные или просто отдаленные племена и госу­дарства Ирана, Малой Азии и Греции.

* Ашшур в отличие от Ниневии и Кальху, попавших в число «сыновей Хама», выступал в VIII—VII вв. до н. э. против завоевательной политики ассирийских царей.

271

Затем Книга Бытия возвращается к генеалогической линии, ведущей от Сима к Аврааму. После двух непонятных имен следуют имена правну­ка Сима, 'Эбера (Евера) *, из амор. *'ибру, его сына Пелега, из амор. *пальгу, и внука Реу, из амор. *ра'у- Это «значащие» имена: первое озна­чает «переход (например, через реку)», второе— «раздел»**, третье, ве­роятно, связано с понятием «пастьбы скота». По-видимому, в именах этих мнимых «племенных родоначальников» отразились важнейшие события в жизни верхнемесопотамских аморейско-сутийских племен: уход из Ме­сопотамии через реку Евфрат обратно в Сирийскую степь под давлением касситов и хурритов в XVI—XIV вв. до н. э., распад на новые племенные группировки, отличные от аморейских племен, известных в начале II ты­сячелетия до н. э., и постепенный переход к кочевой жизни вместо полу­оседлой, какую они вели последние столетия перед тем в Двуречье. Связь предков библейских кочевых племен с Верхней Месопотамией нашла от­ражение и в именах дальнейших легендарных родоначальников этой ге­неалогии; эти имена — Серуг, Нахор и Харан — в действительности явля­ются названиями хорошо известных северосирийских и верхнемесопотам­ских городов и местностей — Саруг, Нахур и Харан.

«Предок» всех этих новых племен, как уже упоминалось, именуется 'Эбер—«Переход», может быть, точнее, «Заречье»; отсюда прилагатель­ное 'ибри — «(человек) из 'Эбера, т. е. Заречья» (в современном произно­шении иври, отсюда рус. «еврей») — так, видимо, назывались первона­чально все люди, принадлежащие к числу племен, ушедших в XVI — XIV вв. до н. э. из Верхней Месопотамии через Евфрат в Сирийскую степь; состав этих племен далеко еще не совпадал со сложившимся позже еврей­ским народом. В частности, в изложенном здесь смысле как 'ибри могли обозначаться и племена, возводившие себя к родоначальнику Лоту (Кни­га Бытия, 11 и др.), или Лотану (Книга Бытия, 36, 29), никогда не вхо­дившие в израильский племенной союз и во втором случае даже относи­мые (видимо, неточно) к потомкам осемитившихся хурритов, а также многочисленные аморейско-сутийские, арамейские и арабские племена, которых Библия считает потомками Авраама.

Движение аморейско-сутийских племен, получивших наименование «'ибри», из Верхней Месопотамии в сторону Палестины, вероятно, сле­дует признать историческим фактом. Причину того, что они не передви­нулись в более близкую Северную Сирию, вероятно, нужно искать в одно­временном встречном движении другой западносемитской группы пле­мен — ахламеев (арамеев) —из южной части Сирийской степи (возмож­но, и из Заиорданья) как раз в Северную Сирию и оттуда в Верхнюю и Нижнюю Месопотамию. К началу I тысячелетия до н. э. там, за малыми исключениями, все семитское население стало арамейским по языку, если не считать небольшого племени я'уди в городе-государстве Сам'аль (ны­не Зинджирли, по дороге на перевалы Тавра), говор которого был средним между аморейским и арамейским.

* Сообщения о находке при раскопках Эблы надписи царя Эблы по имени 'Эбер не более как ложная сенсация.

** А также «канава» (разделяющая отдельные поля).

                         ПЕРЕДНЯЯ АЗИЯ. ЕГИПЕТ

   Под редакцией чл.-кор. АН СССРГ. М. БОНГАРД-ЛЕВИНА

       ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ МОСКВА • 1988