Почему русский учёный был чужим в своём доме?

Кому понадобилось его убивать? Зачем? Каковы мотивы убийства? До сих пор неясно.

Из квартиры, вроде бы, ничего не похищено.

Правда, ценности, кроме книг, у него вряд ли были. Похлебкин всю жизнь собирал книги и был обладателем уникальной библиотеки - около пятидесяти тысяч уникальных изданий по русской истории, истории русской дипломатии, редчайшая коллекция кулинарных книг.

Всю жизнь ему, по большому счету, ничего было не нужно кроме книг. Так бывает. Какой-то человек один раз появится в вашей жизни, и вы не забудете его никогда. А с другим вы можете встречаться часто и долго. Но как только он исчезнет из поля вашего зрения, вы уже с трудом вспоминаете его имя, черты лица...

Да, чуть не забыла. Похлебкин - это все-таки псевдоним. Только не Вильяма Васильевича, а его отца. Его отцом был революционер - подпольщик с весьма обычной русской фамилией - Михайлов.

Но поскольку почти все революционеры брали псевдонимы, то и он взял. А вот уж почему он выбрал такой странный, правда, сослуживший хорошую службу его сыну псевдоним, об этом, я полагаю, мы теперь уже никогда не узнаем.

-- Он что по часу спрашивает?

-- Да нет. Минут двадцать на подготовку, а потом минут сорок спрашивает. К тому же он один, ассистент почему-то не пришел.

-- Здорово, - обрадовался еще один подошедший однокурсник, - надо сейчас идти, скоро ему в туалет понадобится выйти, можно будет шпаргалкой пользоваться. Несколько человек тут же протиснулись поближе к двери, чтобы войти в аудиторию как только выйдет очередной сдавший. Но их расчетам не суждено было оправдаться - преподаватель не вышел из аудитории. Ни через час, ни через два. Наступило время обеда. Экзамен к этому моменту сдало меньше трети группы. А ведь сначала шли наиболее сильные и хорошо подготовленные. Чем дальше шел экзамен, тем медленнее становился его темп. Кто-то предложил Похлебкину вызвать ассистента, чтобы он смог сходить пообедать. Он отказался и лишь попросил принести ему в аудиторию бутерброд.

Поскольку я к тому времени тоже уже проголодалась, я сходила домой, пообедала и вернулась в институт часам к четырем. Очередь не сдавших сократилась, но не драматически. Мне ждать надоело. Да и атмосфера все накалялась. Ребята, выходившие после экзамена, рассказывали странные вещи. Похлебкин не обращает внимание, даже если видит, что вы пользуетесь шпаргалкой. Он просто задает тогда больше дополнительных вопросов. Даже тем, кто не пользуется шпорами и все отвечает по билету отлично, он все равно задает дополнительные вопросы и ставит отметку скорее на основании беседы с отвечающим, чем на основании ответа по билету. Все это удивляло и заставляло лишь сильнее, чем обычно нервничать. Поэтому при первой возможности я зашла сдавать.

За столом сидел человек, казавшийся очень немолодым, небольшого роста, худощавый, в невыразительном помятом пиджачке, с довольно изможденным лицом.

На голове - сильно поредевшие волосы - производившие, тем не менее, впечатление растрепанности. Он был в больших роговых очках, которые не только не смягчали, а еще более усиливали впечатление от очень умных глаз, смотревших на вас с интересом и, казалось, с легкой насмешкой.

С билетом мне не повезло. Как сейчас помню, это был вопрос о французской революции. Про революцию я знала много, зачитывалась биографиями деятелей французской революции. Но в учебнике этот период пестрел сплошными датами - принятие того или иного декрета, казнь того или иного деятеля и прочее, и прочее. А на даты у меня память - из рук вон плохая. Когда я начала рассказывать, поначалу все шло хорошо, но потом я запнулась на очередной дате и никак не могла ее вспомнить.

Похлебкин это понял и обратился ко мне с поразившим меня предложением.

-- Не нервничайте. Я вижу, что материал вы, в принципе, знаете. А даты? Ну что же, на то они и даты, чтобы их забывать. Важны события. А по событиям можно восстановить и дату. Давайте порассуждайте. Когда могло произойти это событие? В январе такого-то года?

-- Нет, в январе не могло, - оживилась я, - в январе еще в разгаре был террор.

-- Ну, в мае?

-- Нет, пожалуй, ближе к осени, скорее сентябрь. Да, конечно, сентябрь.

-- Почему? Я высказала свои соображения, вспомнила массу событий, которые происходили в это время. Начала рассказывать о каких-то поразивших меня деталях, вычитанных в книгах. Мне самой было интересно пытаться понять, когда могло произойти событие.

Похлебкин по ходу дела тоже делал комментарии, рассказывал о каких-то интересных деталях, о которых я даже нигде до этого и не слышала. Я забыла об экзамене, об отметке. Мы просто сидели и разговаривали, и прервались, когда вдруг скрипнула дверь и в аудиторию заглянул очередной страждущий претендент.

За экзамен Похлебкин поставил мне пятерку, заявив, что он видит, что я понимаю суть событий, происходивший в то время, и многое знаю об этом периоде. А даты... Даты отнюдь не главное. Я вышла несколько ошарашенная. Посмотрела на часы. Я отвечала, вернее будет сказать, мы вели беседу с Похлебкиным минут тридцать. А ведь было уже семь часов вечера. К этому моменту Похлебкин провел в аудитории уже десять часов.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

В январе 1945 года Похлёбкин поступил на факультет международных отношений МГУ (позднее — МГИМО). Как студент Похлёбкин получал литпаёк, на который он покупал книги.

На госэкзаменах Похлёбкин получил единственную «четвёрку» за все пять лет учёбы, по марксизму-ленинизму, и лишился диплома с отличием. В 1952 году Похлёбкин защитил диссертацию и, получив степень кандидата исторических наук, начал работать младшим научным сотрудником в Институте истории АН СССР. В начале своей карьеры Похлёбкин специализировался по Югославии и в аспирантуре Института истории написал большой труд по истории Хорватии. Будучи аспирантом, Похлёбкин сотрудничал с журналом «Военная мысль».

В 1955—1961 годах Похлёбкин возглавлял основанный им журнал «Скандинавский сборник», выходивший в Тарту на гонорары от статей и переводов Похлёбкина.

Однако по свидетельству Георгия Арбатова, Похлёбкин «не мог ужиться с директором Института истории и его прихвостнями».

Похлёбкин был против существовавшего в Институте истории праздного времяпрепровождения, считая, что нет возможности работать, и выступил со своей критикой на учёном совете.

В итоге ему закрыли доступ в спецхран Государственной библиотеки им. В. И. Ленина и в государственные архивы, а также запретили открытые контакты с представителями иностранных государств.

Когда учёный совет отклонил тему докторской диссертации Похлёбкина, он ушёл из Института истории.

В.В.Похлёбкин-автор аргументированного труда,сохранившего за Россией товарный бренд "Водка". автор многих политических биографий, наравне с авторством прекрасных книг по кулинарии и...по геральдике.Человек разносторонних знаний.

Тело Похлёбкина было обнаружено спустя две недели после его смерти.

Одиннадцать ранений отвёрткой, алкоголь в мышцах,при том , что он не пил вовсе и отпечаток ноги 46 размера на последней его книге "Великий псевдоним" ,где доказал,что Сталин двухслоен.

Труп был одет на удивление в костюм с галстуком. Для знаменитого писателя, по жизни аскета, одеться в костюм с галстуком всю жизнь было событием из ряда вон. Событием прямо-таки невозможным. Словом, этот костюм следователям должен был бы сказать о многом. Должен. Но то ли не услышали, то ли получили приказ не задумываться...