Театральный грим

Одна из специфических особенностей театра - это необычайная конкретность его образов, которые создаются живым действием играющих актеров. Все выразительные средства театра, в том числе и грим, способствует этой конкретизации образов.  

Посредством грима актер может изменить свое лицо, придать ему такую выразительную форму, которая поможет актеру наиболее полно и всесторонне вскрыть сущность образа и в наиболее наглядном виде донести до зрителя. 

Грим - от французского grime, буквально — забавный старикан, от староитальянского grimo — морщинистый  -  искусство изменения внешности актёра, преимущественно его лица, с помощью гримировальных красок, пластических и волосяных наклеек, парика, причёски и др.

Характер грима в театре зависит от художественных особенностей пьесы, замысла актёра, режиссёрской концепции и стиля оформления спектакля.

В театральном гриме накладные части лица (носы, уши, подбородки) изготавливаются в основном из поролона, реже - из папье-маше. Вообще, театральный грим существенно отличается от грима актеров в кино. Он более яркий, нарочитый. Иначе зрителям с дальних рядов будет виден лишь светлый размытый блин вместо лица. Поэтому если на загримированного актера смотреть вблизи, стоя рядом, то его вид просто ужасает, до того он гротескный.

История грима восходит к народным обрядам и играм, требовавшим от участников внешнего преображения. Традиционный, условный по рисунку и краскам грим некоторых форм китайского, индийского, японского и др. театров Востока, связанных при своём возникновении с древнейшими военными ритуальными обрядами, частично сохранился в этих театрах до настоящего времени. Народные актёры средневековья (скоморохи, жонглёры и т. д.) раскрашивали лица сажей, красящим соком растений. Примитивно-реалистическим гримом пользовались участники средневековых мистерий, моралите (XV—XVI вв.).

Обрядовые и танцевальные маски и раскраска лица у американских индейцев 

Грим актеров японского театра «Кабуки»

Идеализированный, обобщённый грим был создан театром классицизма. Во 2-й половине XVIII в. делались попытки придать гриму большую характерность, индивидуальную выразительность.  Однако только развитие реализма в театре создало основу для расцвета искусства грима.

Пьесы Гоголя, Островского и др. требовали от актёра умения создать грим — портрет, обобщающий индивидуальные и социальные черты образа. Мастерами грима были русские драматические актёры В. В. Самойлов, В. Н. Давыдов, оперные артисты Ф. И. Шаляпин, И. В. Ершов.

   Шаляпин в гриме Бориса Годунова

   Принцесса Турандот (постановка Вахтангова)

Большое значение гриму в работе над ролью придавал К. С. Станиславский. В практике Московского Художественного театра искусство грима стало одним из важных компонентов режиссёрского замысла спектакля. С этого времени появляется новая в сущности должность художника-гримёра, творческого помощника режиссёра и художника.

Станиславский говорил, что еще в творческом процессе работы над ролью грим является для актера определенным толчком и стимулом к, дальнейшему раскрытию образа. Разбирая процесс своей творческой работы над ролью Сотанвиля, отмечает момент нахождения грима как «момент великой радости»:

«Дело уже подходило к генеральным репетициям, а я все еще сидел между двух стульев. Но тут, на мое счастье, совершенно случайно я получил «дар от Аполлона». Одна черта в гриме, придавшая какое-то живое комическое выражение лицу, - и сразу что-то где-то во мне точно перевернулось. Что было неясно, стало ясным; что было без почвы, получило ее; чему я не верил, - теперь поверил. Кто объяснит этот непонятный чудодейственный творческий сдвиг? Что-то внутри назревало, наливалось, как в почке, - наконец, созрело. Одно случайное прикосновение, - и бутон прорвался, из него показались молодые лепестки, которые расправлялись на ярком солнце. Так и у меня от одного случайного прикосновения растушевки с краской, от одной удачной черты в гриме, бутон точно прорвался и роль начала раскрывать свои лепестки перед блестящим, греющим светом рампы. Это был момент великой радости, искупающей все прежние муки творчества».