В ожидании счастья

"Изящной рукой, унизанной смарагдами, Лейла потянулась к подносу с фруктами, который венчал спину чёрного раба, стоявшего на четвереньках. Красиво потряхивая бёдрами, Лейла отщипнула кисть винограда и, танцуя, вышла на террасу. Сапфировое небо голубело, а ревнивый, бушующий страстями океан, привычно ревновал Лейлу к самой Лейле…»

"Здорово! " - решила Катька и нажала enter.

– Кать, ты меня слышишь?! - громко повторил Прохор.

Он стоял босиком на холодном кафеле кухни и держался обеими руками за раму дверного проёма. Из одежды - трусы и белая рубашка. Пытаясь докричаться до жены, он поднял плохо проглаженный воротник сорочки и привычными движениями завязал галстук. - Я не успеваю сегодня, закинь Федьку в садик!

Лейла удивлённо оглянулась на голос, посмотрела на мужчину-Прохора и растворилась, оставив отчитываться Катьку за всё, что выпадало из канвы её нового, авантюрного романа.

- А ты почему ещё без брюк? – подперев голову рукой и глядя мимо Прохора, спросила Катя, чтобы что-то спросить. - Не получится… с Фёдором… - добавила она виновато. - У меня дел по горло, а я ещё и не одевалась.

Она потушила сигарету, ввинтив её в гору ночных окурков, и откинувшись в кресле - потянулась, разминая не спавшее ещё сегодня тело.

"Куда бы отправить Лейлу в этот раз… - размышляла Катерина, немного стыдясь очередной бессонной ночи, проведённой не в супружеской постели, а в кабинете у компа. – Может нам в политику вдариться… или войнушку с наркобаронами затеять?"

- М-а-м! А что мне оде-е-еть? – растягивая слова, прокричал Федька из соседней комнаты.

Раньше Катька всё делала за всех, в своём маленьком семейном отряде. Ведь в том "раньше" - она не знала, что быть мамой и женой - мелко и не модно, вернее - мелковато и старомодненько. Главнее и важнее - отстоять светлое будущее от бывших коммунистов и не продаться западным либералам. Только влившись в портальные реки сетевого мира, Катька осознала, что жила размыто и не убедительно: в сплошной бездуховности и с розовыми очками на носу. Её женское самосознание быстро росло.

- Спроси у папы, - рассеянно ответила Катя Фёдору и добавила – Прохор, вы не опоздаете? Вечно копошитесь… знаешь ведь, что пробки…

В ответ - Прохор литературно матюгнулся себе под нос. Он с силой затянул узел галстука и прошлёпал босыми ногами доглаживать брюки.

"Как же лучше ответить на вопрос Ежового Ёжика… - продолжала размышлять Катька, не реагируя на Прохора. - Ведь он так тонок, так глубоко чувствует…"

Не дождавшись подходящих слов, она захлопнула ноутбук и пошла исполнять рутинные, женские обязанности.

- Быстро завтракать, мужики! - заливая кипятком овсянку, хором крикнули, проснувшиеся в Катьке, жена и мать. - И никаких "не хочу", Фёдор... - строго предупредила она сына.

Федька грустил, он хотел спать и не хотел овсянки. Темнотища зимнего утра смотрела на него из окна и строила рожи, подмигивая жёлтыми фонарями. "Ещё этот праздник дурацкий, нет, чтобы просто раздали подарки! Без медсестры-снегурочки и хороводов..." - вздыхал, размазывая кашу по тарелке, воспитанник старшей уже, детсадовской группы. "А вот Дед Мороз-то может и настоящий..."

"…роскошная копна волос… или… волосы спадали чёрным дождём…" - думала мать и жена, нет, скорее - это думала Лейла, переместившись вместе с Катькой на кухню и механически заваривая себе кофе.

- У Фёдора, сегодня - ёлка! - словно наткнувшись на мысли сына, напомнила Катя мужу, и пошла складывать костюм зайчика в рюкзак Фёдора . - Не забудь заскочить на праздник, а то вечно я одна...всё одна, - бормотала она себе под нос, пытаясь вспомнить конкретнее: "чего она одна?... когда одна?... и с кем одна?" - добавляя роста своему женскому самосознанию.

Прохор ответил молчанием и шипением - он стоял в клубах пара и яростно давил на утюг, доглаживая брюки. С тех пор, как он подарил жене ноутбук, их с Федькой жизнь резко изменилась. Была милая Катя - лёгкая и тёплая, слышавшая его, Прохора... Откликающаяся на его взгляд. А превратилась в томную, заумную тётку, по любому поводу бегающую советоваться "к Вики", а то и ко всяким зверушкам, которыми кишел её новый виртуальный мир, поглотивший Катьку целиком. Сын Федька долго не мог понять, что за тётя Вика, которая всё знает?

И по его, детским делам, и по взрослым вопросам, которые обсуждали родители. Про "тётю клаву" – он уже всё уяснил.

Со временем, Катя стала разговаривать с мужем - всё меньше, а с компьютером – всё больше. Раньше, она засыпала и просыпалась, крепко обнявшись с Прохором, а теперь – он почти всегда шёл спать один, не дождавшись жены, которая что-то строчила на ноутбуке или смеялась, нацепив наушники и глядя на экран. Ночью его руки находили её рядом, но она не отзывалась, как раньше - с улыбкой, которую Прохор чувствовал, не открывая глаз. Даже обладая Катькой, в редкие теперь минуты обоюдного согласия, он чувствовал присутствие кого-то третьего, между ними. Жена отдавалась Прохору, как бы проводя испытания и отслеживая свою и его реакцию, чтобы потом рвануться к ноутбуку и записать свои наблюдения, разбавляя их новыми, свежими эпитетами и прилагательными.

Катька стала путать реальную жизнь с не реальной: опаздывала, забывала, равнодушно проходила мимо всего того, что волновало её раньше. Она стала похожа на ленивую экономку, не всегда справляющуюся с вверенным ей хозяйским добром, включая двух жильцов-мужичков. Конечно, она любила и Федьку и Прохора, но... как-то отстранённо, как будто её либо заколдовали, либо запрограммировали. Катька всё реже ходила с мужем в кино, в гости, и даже на прогулки, с Федькой… объясняя своё нежелание плохим настроением или самочувствием. Она придумывала совсем нелепые отговорки, типа "не вижу смысла" и цитировала всякие буддийские изречения и китайские притчи. Катька даже ухаживать за собой перестала, предпочитая новой причёске – длительный, безрезультатный пока, поиск "себя", выражавшийся в дурацких романах, которые она строчила ночь за ночью.

Прохору всё это не нравилось. Он пытался вникнуть в странный мир своей Кати. Заглядывал в её голубые глаза, слушал её рассказы, написанные в стиле "Анжелики маркизы ангелов". Ему решительно не нравилась, вся эта слёзная лабуда! Но - он не мог сказать правду и разрушить Катькин мир. Прохор слишком любил свою жену.

Оставалось - терпеть.

И Прохор терпел, но терпение уже было на исходе. Он долго и честно, тянул новую ипостась жены - сначала с интересом, потом с удивлением, потом с раздражением, которое переросло в глухое сопротивление. Как у французов, геройски сражавшихся с фашистами и награждённых за это - красной капелькой крови на лацкане. Но, тогда была война! А у Прохора - в мирное время пропала жена-Катерина, и значит он, Прохор, не достоин награды.

Была одна отдушина – дача. Там Сеть отсутствовала и Катька, словно оттаивала, наполнялась жизнью и простыми, понятными всем троим словами. Но… и это прошло… «Зверушки» посоветовали Лейле( как звалась среди них жена Прохора) – купить модем и не мучиться от ломок… Под «ломками» они имели в виду – тепло Прохоровых объятий и влажные ладошки Фёдора, поровну разделённые между папой и мамой для подпрыгиваний и полётов - обязательных ритуалов дачных прогулок.

- Я-то не забуду про ёлку... - стоя на пороге, громким шёпотом прошипел Прохор жене, крутя замок входной двери и застёгивая молнию на куртке. - Я ведь Деда Мороза изображаю, если ты помнишь. И ещё за вертолётом должен заехать, потому и просил тебя... Не могу же я при Федьке покупать подарки.

Катьке стало неловко. И правда, ведь она ещё на той неделе обещала, что сегодня отвезёт сына в садик, но - забыла.

"Ну ладно... не в последний раз, а то вечно одна... всё одна," - опять бормотала себе под нос Катька, но женское самосознание молчало и не поддакивало - то ли уснуло, то ли не соглашалось с доводами.

Катька услышала, как Прохор хлопнул дверью, уводя Федьку, который минуту назад цеплялся за мамину шею и целовал её в щёки, слюнявым, любимым ртом. Она закрыла за ними, самыми дорогими человеками на свете, дверь, и прикурила очередную сигарету.

Обновила страницу.

Ого! Ежовый Ёжик написал отличный (как всегда) рассказ, поднимая такой важный, для Катьки вопрос: Что же такое СЧАСТЬЕ?

"И что же такое счастье? Как лучше написать? " - думала Катерина, глотая табачный дым и прихлёбывая горячий, чёрный кофе...