критика проекта программы МОК

Критика проекта программы МОК

Часть первая – о прошлом

***

Уж кто-кто, а я с большим нетерпением ожидал проект программы  МОК. Я уже давно не обращаю особого внимания на КПРФ – так как понял, что между ней и настоящей компартией разница как между котом и тигром. И вроде бы настал момент, когда здоровые силы в стране вспомнили свою тигриную сущность и затеяли настоящую компартию. Ура!

Однако первый звоночек того, что дело пошло не так, прозвенел, когда московская организация МОК решила поддержать Мельникова (кандидата от КПРФ) на выборах мэра Москвы. Что к чему – непонятно. Вроде бы как с такими криками отделялись – и тут же поддерживаем чуть ли ни второго человека в партии. Ну да ладно – это еще можно с натяжкой списать на тактику. Но наконец-то вышел проект программы. Здесь уже ни о каких частностях и речи быть не может. И я констатирую – с такой программой МОК или выродится в секту, или исчезнет через полгода. С такой программой партия фактически убита в самом зародыше.

Я этим не хочу сказать, что в программе не поднимаются важные вопросы. Я этим хочу сказать - что они решаются не так как надо. К примеру, это место особенно характерно:

«..Но и в левом спектре коммунистического движения.. господствуют идейный разброд и шатания. Их диапазон — от маоистов до «коммунистических консерваторов». Однако если первые представлены небольшими группами, не влияющими существенно на движение, то последние среди левых коммунистов сегодня преобладают. Непрестанно клянясь в верности марксизму‑ленинизму, они полностью отказываются от марксистского анализа противоречивых процессов, развертывающихся в мире, от ленинского бесстрашия при оценке реальной действительности, какой бы неприятной она ни была. Консерватизм подменяет такой анализ общими лозунгами, правильными на все времена, но от бесконечного повторения выглядящими как заклинания. Если «православные коммунисты» опираются на ценности «позавчерашнего» дня, то «консерваторы» — на образы недавнего прошлого, прежде всего сталинского периода. Они решительно против критического анализа советского, первоначального этапа социализма. Они не хотят и не могут извлечь уроков из поражения. Эти принципиальные установки предопределяют крайний догматизм и сектантство «консервативного коммунизма».

Именно! Как в воду глядели. Все сказанное было бы гениальным, но с одним условием – если бы относилось к самим составителям программы.

***

Как раз насчет ленинского бесстрашия и так далее по цитате и поговорим. Программа начинается основополагающим утверждением – «Контрреволюционный переворот 1991 года привел к власти силы, реставрирующие капитализм.» Насчет капитализма никто не спорит. Но кто сказал – что это является контрреволюционным переворотом именно в нынешних условиях?.. Это отнюдь не факт. Неожиданная кое для кого постановка вопроса?.. Ну я же упоминал насчет ленинского бесстрашия. Если хотите соответствовать - читайте до конца, тем более что я трактат писать не собираюсь. А уж потом решайте.

Кто вам сказал, что примитивный уравнительный коммунизм наподобие общин Оуэна или Фурье прогрессивнее первых лет капитализма?!.. Это я к тому - кто вам сказал, что военный уравнительный коммунизм Гражданской войны, так и не изжитый, а наоборот, выросший с непринципиальными изменениями в так называемый административно-командный строй – был прогрессивнее капитализма именно второй половины двадцатого века?!.. Нет уж, давайте по порядку. К примеру, первый пароход появился еще  при Наполеоне или около того. Но только идиот тогда бы настаивал на том, что пароход быстрее парусника привезет груз из Лондона в Калькутту и обратно. Скорее всего – он вообще бы никогда не добрался до тех краев, сломавшись по дороге. Хотя никто не спорит – что паровая тяга по сравнению с силой ветра такой же качественный скачок вперед, как коммунизм по сравнению с капитализмом. Однако – в соответствующее время. Истина конкретна.

Все познается в сравнении. Никто не спорит, что практика СССР оказалась прогрессивнее по сравнению с махровой реакцией в виде гитлеровского нацизма. Поэтому и победила. Но отнюдь не факт, что она была прогрессивнее по сравнению с более гибкой ветвью кейнсианства в виде «рузвельтовского курса» и его мировых последствий. Отнюдь не факт, что практика СССР была прогрессивнее по сравнению с гораздо более гибким, буржуазно-демократическим по своей сути послевоенным капитализмом Западной Европы. С одной стороны, разумеется, в той же пресловутой Швеции (Западной Германии, Франции и так далее) никакого социализма не было и нет. Никто с этим не спорит. Но с другой стороны, капитал очень искусно учел ошибки прошлых поражений, внедрил в свою ткань масштабные социальные программы, государственное управление и прогнозирование - особенно после «великой депрессии» тридцатых годов и после поражения во второй мировой войне. Это уже совсем другой капитализм по сравнению с нацистской Германией или царским буржуазно-помещичьим блоком. Качественно другой капитализм! Настолько другой – что и по производительности труда, и по внедрению НТР, и по многим социальным гарантиям он стал прогрессивнее первых, а отсюда примитивных форм уравнительного коммунистического общества в виде существовавшего на тот момент СССР.

Кстати, несколько фактов именно о жизни СССР – которые в упор не хотят видеть «сторонники ленинского бесстрашия и анализа противоречивых процессов». Еще раз повторю, что к середине 80-х годов прошлого века  удельный вес убыточных и малорентабельных предприятий в народном хозяйстве СССР достиг значительных размеров (около 40%). Спрашивается, почему в течение многих лет такие предприятия могли существовать? Только потому, что государство изымало средства у тех предприятий, которые работали рентабельно, и передавало их нерентабельным предприятиям. Соответствие трудового вклада и дохода при этом нарушалось, что вело к уравнительности, иждивенчеству и получению незаработанных средств, иначе говоря, нетрудовых доходов как отдельными работниками, так и целыми коллективами. То есть фактически мы имели именно примитивный уравнительный коммунизм – а не реальный социализм. И такой строй к концу ХХ века исчерпал свой исторический ресурс.    

Фактически СССР уже умер, когда началась Перестройка, и Горбачеву сгнившую изнутри страну очень трудно было, почти невозможно, сохранить. Но здесь девяносто процентов нынешних «коммунистов» делают ловкий кульбит. Они говорят - это все Хрущев подпортил. Оттуда все началось. При Сталине все было нормально – потом бах-бах, в один прекрасный момент почти все генералы, прошедшие войну, деятели тыла, ночами не спавшие, народ, одержавший победу, каким-то чудом стали антикоммунистами. В принципе к этому все сводится – и нечего здесь крутить.

Чушь все это. Полная. Никакого решительного слома прошлой военно-уравнительной коммунистической административно-командной системы не произошло. Были частичные изменения в виде всяких там совнархозов (отменённых к тому же) – которые не затронули глубинные основы. То есть, конечно, разверстка в том конкретно-историческим виде, в котором она существовала в годы «военного коммунизма», ушла в прошлое. Однако идеология разверстки с конца 20-х годов возродилась и была положена в основу планового руководства хозяйством. На долгие годы – вплоть до восьмидесятых!! – в практику вошла система планирования, предусматривающая более или менее точное определение необходимых объемов выпуска каждого вида продукта, которые в виде плановых заданий разверстывались затем по производственным единицам. Тем самым создавалась почва для приписок, ибо производитель отчитывался не перед потребителем, а перед вышестоящим управленческим органом, причем отчитывался на бумаге. И если отчет принимался, то благополучие предприятию было обеспечено независимо от конечных результатов.

Твердые адресные задания как фундамент планирования, в свою очередь, вызывали необходимость централизованного распределения ресурсов.

На этом была основана система фондированного материально-технического снабжения с громоздким механизмом предварительных заявок, порождающая полную зависимость потребителей от производителей, дефицит, стремление обезопасить себя путем накопления и омертвления производственных запасов. Все это приводило к перераспределительным процессам и безвозмездному изъятию средств. Конечно, эту систему еще можно контролировать, когда производительные силы не так развиты. Но когда они выходят на подлинно масштабный уровень – все ее достоинства превращаются в свою противоположность. Механизм срывается «с нарезки» и идет в разнос. Впрочем, это не удивительно - любой нормальный экономист вам докажет, что бюрократический сверхцентрализм всегда превращается в свою диалектическую противоположность в виде анархии.

Короче – вы когда-нибудь слышали, чтобы во время СССР хоть одно предприятие было признано неплатежеспособным (банкротом)?.. Никогда. Причины этому могли быть только две – или все предприятия были рентабельны, или банально брали от одних и передавали другим (путем постоянных корректировок плана, что достигло в конечном итоге характера пандемии). Да, во втором случае действительно не будет ни одного неплатежеспособного предприятия – кто ж спорит. Ну так какую причину вы выбираете?.. Риторический вопрос. Если бы все предприятия были рентабельны – над Вашингтоном давно бы развивался красный флаг.

Говоря немного более конкретно, так называемых планово-убыточных предприятий при социализме в принципе быть не может. Это нонсенс! Ну и что, если предприятие работает в более тяжелых условиях по сравнению с другими, допустим, на Севере?!.. Пожалуйста, корректируйте плату за ресурсы на величину объективных издержек, не зависящих от труда коллектива  – и все дела. Но если этого не делать, а все пустить на самотек, как это было в СССР – такие предприятия будут как черная дыра. Вся экономика пойдет по швам из-за неконтролируемой затратности. И чтобы этого избежать, без института платы за ресурсы придется все уравнивать на глазок теми же постоянными корректировками планов и нормативов. А такой примитивный метод долго не работает, как и показано выше.

То есть допустим для примера, что производство продукта при одинаковом живом труде в условиях Севера обходится в пять единиц, а в нормальных условиях в три единицы. Значит, для равного экономического соревнования эту разницу в две единицы и учитываем. Таким образом, если северяне произвели три продукта на пятнадцать единиц (три по пять), а остальные пять продуктов на пятнадцать единиц (пять по три) – без проблем, получите одинаковую зарплату. Живой труд один и тот же. А если вдруг северяне начнут гнать продукт стоимостью по семь, по восемь, по девять единиц просто-напросто из-за неумения работать – тоже все списывать на Север?.. Нет, ребята, так не пойдет. Это уже проблемы живого труда. За такие дела надо отвечать. Тогда северяне должны зарабатывать меньше. Ну и так далее и так далее – не в Севере дело, а вообще в принципе. Платой за ресурсы должны быть охвачены все предприятия для условий равного экономического соревнования. И уже кто в таких условиях довел свое предприятие до неплатежеспособности – сам и виноват. В таких условиях банкротство плохо работающих предприятий справедливо и необходимо. 

Итого. Когда более развитой, более гибкий, более производительный, более социально ориентированный капитализм именно второй половины двадцатого века наподобие Западной Европы, США, Японии, прошедший сквозь уроки «великой депрессии» и второй мировой войны, взял вверх над монстроподобным,  неповоротливым, аскетически уравнительным СССР, заржавевшим в своих основных чертах еще в тридцатых-сороковых годах прошлого века – являлось ли это контрреволюционным переворотом?.. Нет! Это начало революции. Потому что более высокая производительность труда побила более низкую. Доведенный до совершенства парусник обогнал первый примитивный пароход. Я понимаю, что это трудно понять некоторым, особенно из-за раззора девяностых прошлого века. А вот здесь-то как раз и нужно подлинно ленинское бесстрашие в оценке фактов. К примеру, если вы понаделаете сотню каменных мечей – все равно один стальной их перерубит. Точно также произошло и в девяностые. Все то количество производств с огромной долей физического труда, рассчитанных на экстенсивный, а не на интенсивный рост – рухнуло также, как сотни каменных мечей перед одним стальным. Зачем, к примеру, россиянину покупать десять отечественных спортивных костюмов примитивного качества – когда можно купить, пусть и из под-полы, один «адидасовский»?!.. И так далее и тому подобное. Капиталистическое качество уничтожило советское количество. И это - революция. Это и есть поступь прогресса. Кто вам сказал, что революция бывает безболезненной?.. Она никогда такой не бывает.

Подытожу еще раз совсем кратко. К примеру, почему первые автомобили ездили медленнее конной тяги?!.. И наоборот - почему автомобили уже ездили так же быстро по сравнению с первыми самолетами?!.. Почему самолеты с поршневыми двигателями летали гораздо более надежнее по сравнению с первыми реактивными самолетами?!.. А потому что все зависит от конкретной ситуации. Насколько более высшее качество наполнено реальным содержанием. На какой стадии развития явление находится. (Собственно, это и есть диалектика.) И если взять именно современную историческую ситуацию – с какой стати качественно реформированный после второй мировой войны капитализм должен быть контрреволюционным по сравнению с первичным, примитивным, во многом уравнительным коммунизмом прошлого века, базисно заложенным чуть ли ни в Гражданскую войну?!.. Вот когда построим более совершенный социализм – тогда и будет деловой разговор. А пока на протяжении своей нынешней жизни россиянин желание возвращаться в буквально прошлый «революционный» коммунизм ну никак не проявляет. Ну никак! Тогда против чего контрреволюция?!..

И не надо говорить о «масштабах исторического процесса» навроде Ферберова из РКРП-КПСС. Современному россиянину на такие разговоры – тьфу. Плюнуть да растереть. Для него масштаб - его собственная жизнь. Он сейчас хочет хорошо жить – а не потом. А вот в таких рамках говорить о победе контрреволюции – ну весьма сомнительно. Тогда современному россиянину надо возвращаться в «революционный» СССР, который и был якобы похерен контрреволюцией. Именно так стоит вопрос в пределах нашей жизни – и нечего тут финтить. Именно для ныне живущего россиянина термин «контрреволюция» означает, что прежний СССР был «революцией» - а если так, к нему надо возвращаться. Значит, коммунисты за возвращение в буквальное прошлое. Вот вам и весь политический результат от «теории» контрреволюции о в современных условиях.

***

Но по прочтении вышеизложенного не спешите причислять меня к врагам коммунизма и сторонникам капитализма. Ой не спешите! Может быть на самом деле я в тысячу раз опаснее для буржуазии с такой идеологией – чем все нынешние коммунисты, вместе взятые. По одной простой причине – я говорю именно о начале революции. Только о ее первом, во многом разрушительном этапе. А ведь есть еще второй, завершающий! И он ничего общего с капитализмом не имеет – хоть современным, хоть еще каким. Наоборот, этот второй этап уничтожает капитализм. Этот второй этап – закономерное появление реального, настоящего социализма. Который, как это ни удивительно для некоторых – еще предстоит построить. Но это будет во второй части «Критики», если хотя бы первую часть левые сайты опубликуют. А то мигом все призывы к ленинскому бесстрашию выветриваются, когда разговор приобретает острый характер.

Так что насчет «консервативного коммунизма» - это неплохо сказано. Термин претендует быть научным, но с одним непременным условием – что основным содержанием консервативного коммунизма как раз и является тезис о контрреволюции на рубеже близлежащих веков. Тезис о контрреволюции – это и есть «консервативный коммунизм» именно в современных исторических условиях! И именно поэтому российские левые никак не могут приобрести характер массовой партии, поддерживаемой большинством трудящегося народа. Потому что на данный момент они маргиналы. Блаженные. Все нормальные люди вперед смотрят – одни лишь коммунисты тянут назад со всей этой истерией о контрреволюции.