Почему в России редко вспоминают о Первой мировой войне

Великая, но не наша

Петр Бологов

У нас в стране, особенно на фоне Англии или Франции, несправедливо мало пишут и до обидного редко вспоминают о Первой мировой войне. Последней войне, которую вела та Россия — прежде чем скатиться в месиво братоубийственной бойни. Из этой самой бойни страна вышла зачуханной, малограмотной, зато чрезвычайно озлобленной, что уже не позволяло ей трезво взирать на окружающий мир, чтобы адекватно оценивать как свое место в нем, так и место своих соседей.

Но вернемся к Первой мировой. До того момента, когда Адольф Гитлер начал свои упражнения по установлению нового мирового порядка, эта война называлась просто «Великой». Поскольку не было еще в истории примеров, чтобы все ведущие мировые державы с таким достойным уважения упорством занимались истреблением людей, используя при этом все доступные на тот момент достижения научной мысли. Подлодки, авиация и первые авианосцы, минометы-пулеметы, химическое оружие — технический гений человека расцвел на заваленных трупами полях Франции и в болотах Восточной Пруссии.

Сколько интересного происходило в тылу — словами не описать. Так, немцы и австрийцы популяризировали придуманную еще англичанами в англо-бурскую войну практику содержания пленных и граждан враждебных держав в специально отведенных лагерях, более известных в наше время как концлагеря. А османы додумались свои внутренние проблемы решать с помощью истребления целых народов. Дела, мол, наши на фронте плохи, чесали головы в Стамбуле, поэтому давайте вырежем всех ассирийцев, а тех, кто выживет, отправим на голодную смерть в пустыню. А потом армян, а потом греков или еще кого-нибудь.

Вообще, кажется, что если бы не безумие Адольфа Гитлера, суровая упертость советских маршалов и «кодекс чести» японских военных, то Первая мировая так и осталась бы последней войной, в которой современные вооружения использовались абсолютно средневековыми методами. В годы Второй мировой, пожалуй, только на советско-германском фронте да на каком-нибудь атолле Пелелиу можно было наблюдать такие феерические примеры бессмысленного принесения жертв Марсу, как это было, например, под Верденом, на Ипре или в Карпатах. Шлиффена превозносят как великого стратега, а к чему в итоге его стратегия привела? К четырехлетнему противостоянию на жалком пространстве от Парижа до бельгийской границы и многим миллионам человеческих жертв.

Правда, подвела Италия, да и Россия вдруг оказалась более боеспособной, чем на то рассчитывали немцы. Вот дурачки-то: разве Россия поддается каким-то расчетам?

Вообще, позиционная война кажется самой большой глупостью, на какую только способна генеральская мысль.

Похоже, люди слегка потеряли рассудок, столкнувшись со всеми возможностями, которые им предоставил технический прогресс. Вы только подумайте: раньше надо было из кожи вон лезть, чтобы удачно стукнуть своего оппонента палицей по темечку, теперь же можно поливать врагов свинцом с высоты птичьего полета. Или одним нажатием на гашетку отправлять к праотцам целый взвод. И вот, словно монстры из постапокалиптической реальности Джеральда Скарфа, сидели в залитых грязью окопах миллионные армии и, напялив противогазы, испытывали на таких же двуногих все, до чего смогли додуматься умники из конструкторских бюро и лабораторий.

За редким исключением само понятие «маневр», о котором, к примеру, не понаслышке знал живший на сотню лет раньше Наполеон, вышло из употребления. Поэтому немцы, решившие вернуть маневрирование в обиход генералитета, в первые годы Второй мировой и торжествовали на всех фронтах, пока французы ждали их на линии Мажино, а советские (как ранее — польские) бойцы отчаянно держались за укрепления Брестской крепости.

Что еще поражает в мясорубке 1914-1918 годов, так это практически полное отсутствие какой-либо идеологической составляющей. И это в эпоху исторического материализма! Славянское братство, сербские патриоты, Гаврила Принцип? Да ладно вам. Просто немцы решили, что они самые крутые и смогут в перспективе стать круче англичан, а англичане с ними не согласились; а французы, русские и сербы оказались крайними; а австрийцы оказались бессильными, как, впрочем, и итальянцы с румынами; а османы сгорели в аду; а японцы с американцами подсуетились, и последние в итоге стали круче англичан. Ну как-то так, если свести исторический анализ к минимуму.

По итогам Первой мировой сразу три империи закончили свое существование — Российская, Османская и Австро-Венгерская. На последние две мне глубоко плевать, если честно, а вот Российскую жалко. Тем более что она, несмотря на то, что принадлежала к лагерю победителей, закончила войну позорней некуда. Потому, видать, и нечасто вспоминают у нас Первую мировую — не тот пафос.

С другой стороны, труп деятеля, который сдал российские интересы, сдал тех, кто защищал ту страну от врага (дело даже не в Брестском мире, а в разложении, которое привнесли в армию революционеры всех мастей), до сих пор лежит на главной площади этой страны. Получается, сколько бы мы ни восхищались аграрными реформами Столыпина и сколько бы ни юродствовали над царскими останками, эта страна никакого отношения ктой стране не имеет, раз не решается предать анафеме пресловутую мумию.

Эта страна действительно возникла во время Первой мировой, но потом прошла через горнило Гражданской — и вышла из нее зачуханной, малограмотной, зато чрезвычайно озлобленной. Так и живем.