Аналогичным образом Хрущёв до предела упростил сложные и противоречивые обстоятельства подготовки СССР к войне. Если Фоменко и Носовский «просто» объяснили победу войска Дмитрия Донского на Куликовом поле тем, что у русских было якобы не существовавшее тогда огнестрельное оружие, будто бы созданное Сергием Радонежским, то, объясняя поражения Красной Армии в первые месяцы Великой Отечественной войны, Хрущёв фактически лишил Красную Армию огнестрельного оружия. Рассказывая в своем докладе о готовности СССР к войне, Хрущёв утверждал: «Уже в первые дни войны стало ясным, что наша армия была плохо вооружена, что нам не хватило артиллерии, танков и самолетов, чтобы отбросить врага...
К началу войны мы даже не имели достаточного количества винтовок, чтобы вооружить мобилизованную живую силу». Однако факты свидетельствовали о том, что вооружения Красной Армии никак нельзя было оценить столь однозначно. По количеству танков, самолетов, артиллерийских орудий, винтовок, минометов Красная Армия не уступала германской армии, а в некоторых видах вооружений даже превосходила ее.
Более того, на вооружении Красной Армии имелось немало военной техники, опережавшей немецкую. Вопреки словам Хрущёва среднемесячное производство стрелкового оружия в СССР накануне войны превзошло уровень, достигнутый в Германии, и поступление винтовок и карабинов в войска только с 1939 по июнь 1941 г. возросло на 70%. По оценке Маршала Советского Союза Г.К. Жукова, «в июне 1941 года в качественном отношении наши минометы уже значительно превосходили немецкие».
Был построен и первый образец бронированного штурмовика Ил-2, не имевший аналогов в мировой авиации. В начале 1940 г. были приняты на вооружение самолет-истребитель Як-1, ЛаГГ-3, МиГ-3, имевшие высокие скорости и сильное пушечно-пулеметное вооружение. Принят был на вооружение и пикирующий бомбардировщик Пе-2, превосходивший немецкие самолеты такого же типа Ю-87 и Ю-88.
Однако историческую правду нельзя уложить в простую формулу, удобную для невежд. К сожалению, приведенные выше свидетельства преимуществ Красной Армии во многом перекрывались существенными недостатками в ее вооруженности. К началу войны Красная Армия еще не была в достаточной мере оснащена указанными выше видами передовой военной техники.
Одновременно Хрущёв уверял, что руководство страны игнорировало все предупреждения о нараставшей угрозе военного нападения. Хрущёв заявил, что «Сталин отдал распоряжение не обращать внимания на подобную информацию, чтобы не спровоцировать начала военных действий». Хрущёв обвинил Сталина и в том, что тот не замечал «все предупреждения некоторых военачальников, сообщения перебежчиков из вражеской армии и даже открытые враждебные действия противника».
События развивались значительно сложнее и противоречивее, чем их изображал Хрущёв в своей «сокращенной» версии. Уже в октябре 1940 г. был утвержден план обороны страны в документе «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и Востоке». В нем совместное нападение Германии и ее союзников – Италии, Венгрии, Румынии и Финляндии – считалось наиболее вероятным. Как подчеркивал в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза А.М. Василевский, «Генштаб в целом и наше Оперативное управление вносили коррективы в разработанный в течение осени и зимы 1940 года оперативный план сосредоточения и развертывания вооруженных сил для отражения нападения врага с запада».
Военно-штабные игры, проведенные в ходе совещания высшего командного состава армии, исходили из нападения немцев на нашу страну на разных фронтах. Описывая одну из этих игр, Г.К. Жуков отмечал, что она «изобиловала драматическими моментами для восточной стороны. Они оказались во многом схожими с теми, которые возникли после 22 июня 1941 года, когда на Советский Союз напала фашистская Германия».
Выступая 5 мая 1941 г. на приеме выпускников военных академий, Сталин заявил: «У нас с Германией не сложились дружеские отношения. Война с Германией неизбежна, и (повернувшись к Молотову) если товарищ Молотов и аппарат Наркоминдела сумеют оттянуть начало войны, это наше счастье. А вы, – сказал Сталин, обращаясь к военным, – поезжайте и принимайте меры на местах по поднятию боеготовности войск». В той же речи Сталин сказал: «Германия хочет уничтожить нашу великую Родину, Родину Ленина, завоевания Октября, истребить миллионы советских людей, а оставшихся в живых превратить в рабов. Спасти нашу Родину может только война с фашистской Германией и победа в этой войне».
С другой стороны, Советское правительство прилагало усилия для того, чтобы добиться нормализации советско-германских отношений.
13 июня 1941 года Молотов вручил Шуленбургу текст сообщения ТАСС, которое было опубликовано на следующий день в советской печати. В сообщении опровергались слухи о «близости войны между СССР и Германией», источником которых объявлялся посол Великобритании в СССР Криппс. Сообщение отвергало предположение о территориальных и экономических претензиях, якобы предъявленных Германией Советскому Союзу, и утверждения о концентрации советских и германских войск на границе.
Это заявление ТАСС, которое имело целью прозондировать намерения Гитлера, Хрущёв расценил как документ, который посеял ложные иллюзии в стране относительно возможности сохранения мира с Германией. Одновременно он уверял, будто Сталин игнорировал враждебные действия Германии. Между тем 21 июня 1941 г. советский посол в Берлине В.Г. Деканозов готов был вручить министру иностранных дел Германии Иоахиму фон Риббентропу ноту протеста в связи со 180 нарушениями границы СССР немецкими самолетами с 19 апреля по 19 июня.
Вечером 21 июня Молотов вызвал к себе Шуленбурга и сообщил ему о ноте, которую должен был вручить Деканозов в Берлине. В беседе с Шуленбургом Молотов допытывался у него, нет ли у Германии каких-либо претензий к СССР. Молотов сказал послу: «Есть ряд указаний на то, что германское правительство недовольно советским правительством. Даже циркулируют слухи, что близится война между Германией и Советским Союзом. Они основаны на том факте, что до сих пор со стороны Германии еще не было реакции на сообщение ТАСС от 14 июня, что оно даже не было опубликовано в Германии…» Шуленбург сообщал в Берлин: «Я ответил, что не могу дать ответа на этот вопрос, поскольку я не располагаю относящейся к делу информацией; я, однако, передам его сообщение в Берлин».
В тот же день Сталин позвонил командующему Московским военным округом И.В. Тюленеву. В своих воспоминаниях генерал армии писал: «В трубке слышу глуховатый голос: «Товарищ Тюленев, как обстоит дело с противовоздушной обороной Москвы?» По его словам, Тюленев «коротко доложил главе правительства о мерах противовоздушной обороны, принятых на сегодня, 21 июня. В ответ услышал: «Учтите, положение неспокойное, и вам следует привести боевую готовность войск противовоздушной обороны Москвы до семидесяти пяти процентов».
Ложь Хрущёва о беспечности Сталина была разоблачена его собственными словами, которые привел в своих воспоминаниях видный деятель Югославской компартии Милован Джилас в своей книге «Беседы со Сталиным». Говоря о своем пребывании в Киеве весной 1945 г., Джилас писал, что Хрущёв, который в 1941 г. был Первым секретарем ЦК Компартии Украины, «вспомнил, как накануне нападения Германии Сталин позвонил ему из Москвы и предупредил о том, что надо быть начеку. Сталин получил информацию о том, что немцы могут начать операцию на следующий день – 22 июня».
Можно предположить, что 21 июня 1941 года Сталин не ограничился предупреждениями Тюленева и Хрущёва.
Из этих свидетельств совершенно очевидно, что Советское правительство, с одной стороны, внимательным образом прислушивалось ко всем сообщениям о подготовке Германии нападения и принимало соответствующие оборонительные меры. С другой стороны, Советское правительство делало все возможное, чтобы остановить войну дипломатическими действиями.
Последствия диверсии Хрущёва против истории
«Сократив» историю, Хрущёв объяснял все беды, случившиеся за три десятилетия, ошибками Сталина и его «плохим характером». Деятельность Сталина, а заодно и 30-летняя история страны выглядели как непрерывная череда ошибок и преступных деяний.
И все же во время зачтения текста доклада на съезде партии примитивная и лживая версия Хрущёва вызвала отторжение у тех делегатов съезда, которые знали лично Сталина. Позже, вспоминая свои первые впечатления от доклада, бывший председатель Госплана Н.К. Байбаков писал: «Видно было, что докладчик целеустремленно «снижает» человеческий облик вождя, которого сам недавно восхвалял».
И все же подавляющее большинство убежденных сторонников социализма растерялось. Этим воспользовались враги социализма и советского строя. Атаки на «сталинизм» в Польше и Венгрии переросли в уличные выступления против социалистических порядков. В ходе венгерской контрреволюции были многочисленные жертвы среди мирного населения и советских военнослужащих. В ряде коммунистических и левых социалистических партий доклад Хрущёва привел к их расколу.
Невольно раскрывая авантюристический характер своей политики, Хрущёв позже признавал в своих воспоминаниях: «Решаясь на приход оттепели, и идя на нее сознательно, руководство СССР, в их числе и я, одновременно побаивались ее: как бы из-за нее не наступило половодье, которое захлестнет нас и с которым нам будет трудно справиться... Мы боялись лишиться прежних возможностей управления страной, сдерживая рост настроений, неугодных с точки зрения руководства. Не то пошел бы такой вал, который бы все снес на своем пути». Видимо, эти настроения были характерны для Хрущёва в конце 1956-го и начале 1957 года.
Столкнувшись с непредвиденными им последствиями своей атаки на Сталина, Хрущёв попытался устранить очевидные логические нестыковки в положениях своего доклада. Не прошло и года со времени ХХ съезда КПСС, как на приеме в китайском посольстве в честь Чжоу Эньлая 17 января 1957 г. Хрущёв заявил: «Мы критиковали Сталина не за то, что он был плохим коммунистом. Мы критиковали за некоторые отклонения, отрицательные качества и ошибки Сталина... Но, даже совершая ошибки, нарушения законности, Сталин был глубоко убежден в том, что он делает это в интересах защиты завоеваний революции, дела социализма. В этом состояла трагедия Сталина. В основном же, в главном, – а основное и главное для марксистов-ленинцев это защита интересов рабочего класса, дела социализма, борьба с врагами марксизма-ленинизма – в этом основном и главном, как говорится, дай бог, чтобы каждый коммунист умел так бороться, как боролся Сталин... Для всех нас, марксистов-ленинцев, посвятивших свою жизнь революционной борьбе за интересы рабочего класса и его боевого авангарда – ленинской партии, имя Сталина неотделимо от марксизма-ленинизма. Поэтому каждый из нас, членов Коммунистической партии Советского Союза, хочет быть верным делу марксизма-ленинизма, делу борьбы за интересы рабочего класса, так как был верен этому делу Сталин».
Выступая через месяц в болгарском посольстве в Москве, 18 февраля 1957 г., Хрущёв заявил: «Сталин, с которым мы работали, был выдающимся революционером. Идя по ленинскому пути, партия разгромила врагов социализма, сплотила весь наш народ и создала могучее социалистическое государство. Советский народ в тяжелой борьбе разгромил гитлеровский фашизм и спас народы от угрозы фашистского порабощения. Эта великая победа была достигнута под руководством нашей партии и её Центрального Комитета, во главе которого стоял товарищ Сталин. Сталин преданно служил интересам рабочего класса, делу марксизма-ленинизма, и мы Сталина врагам не отдадим».
Однако через два года и девять месяцев на XXII съезде КПСС в октябре 1961 г. последовала новая, еще более яростная атака Хрущёва против Сталина и его времени. Все памятники Сталина были разрушены, все города, улицы, площади, предприятия, носящие его имя были переименованы, а тело генералиссимуса было вынесено из Мавзолея. И опять Хрущёв не искал историческую правду, а решал задачи своей борьбы против своих противников, прежде всего в международном коммунистическом движении в лице руководства Компартии Китая и его союзников.
Антиисторичность Хрущёва проявлялась и в ошибочных оценках перспектив развития страны. По этой причине он в своем докладе на XXI съезде КПСС заявил: «В мире нет сейчас таких сил, которые смогли бы восстановить капитализм в нашей стране, сокрушить социалистический лагерь. Опасность реставрации капитализма в Советском Союзе исключена. Это значит, что социализм победил не только полностью, но и окончательно».
Эти произвольные, оторванные от реальности оценки позволяли Хрущёву не раз ставить неверные сроки выполнения планов экономического развития и добиться включения в программу КПСС цели построения научно-технической базы коммунистического общества к 1980 году. Утрата верных ориентиров во времени позволяла Хрущёву и его сторонникам с необыкновенной легкостью менять курс развития страны, проводить необдуманные реформы, совершать резкие повороты во внешней политике страны, что, в частности, привело к резкому ухудшению отношений с Китаем и способствовало развитию центробежных сил внутри социалистического лагеря и международного коммунистического движения.
Диверсия Хрущёва против советской истории и памяти советских людей о прошлом нанесла огромный ущерб Советскому Союзу и во многом способствовала активизации разрушительных сил внутри нашей страны, усилила позиции ее внешних врагов. Ее последствия мы до сих пор пожинаем.
Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ
Комментарии
А великим быть ой как хотелось кукурузнику. Да вот только не вошёл он, а вляпался в историю. Стал главным героем анекдотов, типа: "Иосиф Виссарионович, кто там в мавзолей рвётся? Да это Хрущёв с раскладушкой, Владимир Ильич!"
Их писульки расчитаны на вот таких легковеров как вы,не случаен и момент вброса их"трудов"в общество..
При этом имейте в виду, что по основной линии статьи я полностью «за».
Но то что это словоблудие,так это точно.
Вы можете доказать,хотя бы одно"сталинское преступление"?Только вопеть на манер сванидзе-радзинского не стоит-факт приведите,мнимых преступлений,найдете?