Колеса - 1

ГАЗ-51

Собственно говоря, про этот грузовичок я упоминаю потому, что на нем мне пришлось впервые порулить, когда на пятом курсе мы сдавали экзамены на право управления автомобилем. Конечно, самым ярким впечатлением было изумление с элементами легкой паники, когда при отпускании педали сцепления машина вдруг поехала. К этим чувствам примешивалась мысль о преступном легкомыслии автомобиля, решившего почему-то, что я смогу  управлять одновременно педалями и рулевым колесом. 

Впрочем, мало-помалу все, как сейчас говорят, устаканилось, и  у меня даже стало появляться некоторое чувство гордости по поводу того, что этот двухтонный агрегат почему-то меня слушается. В этом моем преображении из пешехода в водителя  главную роль играл, конечно, инструктор – аккуратный  сухонький старичок с седой бородкой, похожий на тромбониста из оркестра Государственной филармонии. Он сразу вывез нас в центр Москвы, на самые оживленные улицы, и начал экзекуцию: 

            - Р-р-разгонн! Вторая! Р-р-разгонн! Третья! Р-р-разгонн! Четвертая!

            Машина с бешеной, как тогда казалось, скоростью мчится в общем потоке.

            - Остановитесь. Как стоим? До бордюрного камня должно быть 30  сантиметров. Сколько у нас? Выйдите, посмотрите.

            - Примерно 45.

            - Поехали. Остановитесь. Сколько, по-вашему, сейчас?

            - Примерно 40. Но ведь точно никак не угадаешь!

            - Сядьте на мое место. 

Инструктор садится за баранку, проезжает несколько метров и останавливается.

            - Как стоим?

            - По-моему, слишком близко, - заявляю я.

Инструктор достает из «бардачка» деревянную линейку и протягивает мне. Я вылезаю, наклоняюсь к бордюрному камню.

            - Сколько?

От колеса до камня ровно 30, не 29 и не 31! Мистика.

            Я снова сажусь за баранку.

            - Поехали.

Машина почему-то глохнет. Завожу. Ни с места. Опять заглохла. Инструктор:

            - Это, наверное, мальчишки камни под колеса подложили. Эй, мальчишки!

Наконец, до меня доходит: не снял с ручника.

            Едем дальше. Перекресток.

            - Налево, пожалуйста!

Поворачиваю.

- Что-то все едут только навстречу. И сигналят что-то! К чему бы это?

Соображаю:

            - Наверное, я свернул в односторонний проезд навстречу движению.

                        И так далее, и так далее. Рубашка после каждого занятия – хоть выжми. Если изучаем въезд в ворота задом - то непременно на крутом уклоне.

Периодически:

            - Какой знак проехали?

            - Не заметил.

            - Остановитесь и сбегайте,  посмотрите.

Зверь, да и только. Другие инструкторы возили наших ребят в Серебряный бор – по аллейкам кататься. Когда пришло время сдавать езду, наш сказал:   

- Я за своих спокоен: ни один не сдаст.

 Сдали все, без проблем. Школа!

 

                          ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ "ЗООПАРК"
 
Почему дальневосточный, и почему «зоопарк»? Дело в том, что после окончания института я поехал на Дальний восток, под Хабаровск,  механиком на военное строительство. А «зоопарк» состоял из самых разнообразных машин, которые на этой стройке работали. Строительство в тайге только начиналось, и машин было гораздо больше, чем водителей. 

Автомобили стояли в ряд под открытым небом, ключи зажигания от них были у нас, механиков, и при необходимости, а иногда и без всякой необходимости, мы садились на любой и ехали куда надо и куда не надо. Никакого ГАИ на стройке не было, поскольку стройка была военной и даже секретной. 

Основной моделью наших грузовиков были Уралзис-355, - несколько усовершенствованный старичок ЗИС-5. Усовершенствования, впрочем, не коснулись деревянной кабины, через щели которой зимой водителя слегка припорашивало снегом.

Еще из ярких впечатлений вспоминается автоэкспедиция в Благовещенск – на трех грузовиках, уж не помню за каким грузом. Уже в конце пути мы переехали длинный мост через Зею, после чего водитель, с которым я сидел рядом в кабине, закрутил вдруг бешено баранку туда-сюда, при этом машина, никак не отреагировав на его действия, направилась в сторону придорожной канавы, съехала в кювет и ткнулась радиатором в кусты. Оказалось, что у нас отвалилась рулевая тяга, призванная управлять колесами. Мы, как говорится, отделались легким испугом. 

Чуть позже выяснилось, что, судя по следу, прочерченному тягой на асфальте, поломалась она еще на мосту, после чего машина проехала еще метров сто, и только тогда устремилась в канаву. Мы смотрели с моста на величественную реку, несущую, как писал Гоголь, свои воды внизу, метрах в 20 от настила, и соображали, что было бы, если бы. 

Надо упомянуть, что в большом авторитете были у нас непонятно как попавшие на стройку мощные (по тем временам) грузовые «форды» и «студебеккеры», поставленные в свое время в СССР Америкой во время войны, поскольку они выгодно отличались от наших автомобилей мощностью, а главное – проходимостью.

Это второе качество иногда очень нас выручало в тайге, когда проложенные на бульдозере дороги раскисали. С этими иностранцами мог соперничать лишь наш полноприводный ЗИЛ-151, ласково именовавшийся у шоферов "Захаром". 

                                        (Окончание следует)