Околосмертные переживания (ОСП): Умирающий мозг

Введение

Бытует все крепнущее мнение, что околосмертные переживания (ОСП) представляют серьезную угрозу для современных научных представлений о мозге, уме и сознании (Брауде, 2003; Фенвик и Фенвик, 1995; Парниа и Фенвик, 2002; Парниа, Спирпойнт и Фенвик, 2007; Парниа, Уоллер, Йитс и Фенвик, 2001; Ринг, 1980; Сабом, 1998, 1982). Это подтверждается огромным количеством публикаций, которые в последнее время привлекли внимание широкой общественности (Ван Люммель, ван Уис, Майерс и Эльфферик, 2001). Это утверждение в какой-то степени идет вразрез с доминирующими постулатами неврологии: ум есть то, что есть мозг, то есть они – тождественны (для более полной информации см. Грэй, 2004; ван Хеммен и Сежновски, 2006; Кэнвишер и Дункан, 2004). В соответствии с современной научной точкой зрения – сознание является результатом деятельности человеческого мозга и это не то, что спорная, но даже неподдерживаемая точка зрения.

Ван Люммель и его коллеги, как и целый ряд исследователей до них (Фенвик и Фенвик, 1995; Парниа и Фенвик, 2002;. Парниа, и др., 2001; Ринг, 1980; Сабом, 1998), (2001) утверждали, что их исследования околосмертного опыта подтверждают необходимость радикального пересмотра основных позиций в науке относительно взаимосвязи между мозгом и сознанием.

Подразумевается, что разум может быть отделен от мозга и, следовательно, мы все можем пережить телесную смерть (согласно рассказам людей, переживших подобный опыт). С другой стороны, некоторые исследователи полагают, что эти переживания являются галлюцинациями, окончательными видениями, производимые заторможенным и умирающим мозгом (Блэкмор, 1996, 1993, 1992, 1990; Брейтуэйт, 1998; Карр, 1982, 1981; Янсен, 1996, 1990; Сааведра-Агилар и Гомес-Хериа, 1989). Это исходит из того, что различные отделы умирающего мозга могут осуществлять разные процессы, не дающие оснований полагать, что разум существует отдельно от него.

Смысл заявлений людей, которые пережили подобный опыт, не следует недооценивать. Если это правда, то факты требуют действительно радикального пересмотра текущих знаний неврологии и известных законов физики, которые, по сути, должны быть подтверждены существенными доказательствами. Неужели Ван Люммель подтверждает свои интерпретации неоспоримыми фактами? Несмотря на свою значимость в кругах исследователей, проводящих подобные опыты, эксперименты Ван Люммеля не дает никаких доказательств того, что человеческое сознание продолжает существовать после телесной смерти. Эта статья кратко рассматривает фактические и логические ошибки, присутствующие в анализе, предложенном в исследованиях Ван Люммеля. Следует отметить, что критика, изложенная здесь, также применима и к другим исследованиям, которые поддерживают позицию жизни после смерти, основанную на подобных аргументах.

Исследование Пима Ван Люммеля (2001)

Говоря об исследованиях Ван Люммеля и его коллег, можно сказать, что они внесли неоценимый вклад в данную область науки. Они провели проспективное исследование с 344-мя успешно реанимированными сердечнобольными, 18% из которых сообщили о своих ощущениях, находясь в непосредственной близости от клинической смерти (12% составили основу ОСИ). Они изучили множество факторов, в том числе демографические показатели, показатели возраста и истории болезни, а также общались с пациентами огромное количество раз в течение восьмилетнего периода. Существует, безусловно, много полезных данных, собранных в ходе их работы, которые могут быть полезны и для других исследователей, интересующихся околосмертными переживаниями, и которым не мешало бы ознакомиться с этими выводами. Однако, реальные проблемы с исследованием Ван Люммеля заключаются не в том, что был использован неправильный метод, но в том, что были неправильно интерпретированы результаты эксперимента.

«Пережившие» неоднократно неправильно понимали и искажали гипотезу «умирающего мозга», пытаясь ее оспорить.

На их основании Ван Люммель сделал вывод, что в настоящее время требуется новый подход к сознанию, такой, который даст основание полагать, что разум не есть то же, что и мозг, что они не переходят друг в друга, не зависят один от другого. У приверженцев нео-дуализма это вызывает тревогу и беспокойство, так как это скажется, в первую очередь, на основу мощного сочетания фактических и логических ошибок, касающихся роли мозга в психических опытах. Настоящий документ будет утверждать, что выводы Ван Люммеля могут быть, по крайней мере, преждевременными и более чем необоснованными. Таким образом, его исследование не представляет серьезного интереса на всех проводимых конференциях, связанных с околосмертными опытами.

Недоразумения, связанные с ролью гипоксии: 18% от заявлений «переживших»

«Пережившие» неоднократно неправильно понимали и искажали гипотезу «умирающего мозга», пытаясь ее оспорить (см., например,Фенвик, 1995; Фонтана, 1992; Парниа и Фенвик, 2001; Парниа и др., 2001;. Смитис, 1992). Исследование Ван Люммеля не было исключением. Основным тезисом против гипотезы умирающего мозга стало наблюдение, что только 18% пациентов сообщили о фактически пережитом опыте. Именно, (по словам Ван Люммеля), это подтверждает необходимость совершенно нового подхода к сознанию (см. также Фенвик и Фенвик, 1995; Фонтана, 1992). С этим трудно согласиться, потому, что его аргументация базировалась на том, что если мозговая гипоксия имеет решающее значение для возникновения опыта, и эти пациенты имели одинаковый уровень гипоксии, то все они должны были иметь подобные переживания. В выводах говорится следующее (Ван Люммель и др., 2001, стр. 2039):

Объяснение является чисто физиологическим, таким как церебральная гипоксия, необходимая для возникновения опыта и поэтому, большинство пациентов, которые были клинически мертвыми, должны были сообщить хотя бы об одном.

Впоследствии, он утверждает, что (Ван Люммель и др., 2001, стр. 2043):

Наши результаты показывают, что медицинские факторы не могут объяснить появление опыта, хотя все пациенты были клинически мертвыми, большинство из них не имели подобных переживаний. Кроме того, серьезность кризиса не была связана с наступлением или глубиной опыта. Если чисто физиологические факторы в результате церебральной гипоксии вызывают такой опыт, то большинство наших пациентов должны были его иметь.

Исходя из этого, Ван Люммель утверждал, что, как только 18% из совокупности сообщили об этом, околосмертный опыт стал явным аргументом против идеи, что эти переживания вызваны просто умирающим мозгом. Если бы это было так, то все пациенты должны были иметь такой опыт. С этой точки зрения, по-видимому, из этой небольшой и "логической" прогрессии непосредственно вытекает, что эти опыты должны иметь паранормальное происхождение и что они, в той или иной форме, являются опытом выживающего сознания. Этот вывод не поддерживается, является алогичным и, академически говоря, вводит в заблуждение....

Прежде чем двигаться дальше, необходимо прояснить, что Ван Люммель и его коллеги не выявили никаких четких границ гипоксии в числе тех, кто находился в их выборке. Наличие и уровень гипоксии косвенно выводятся с помощью эмпирических компонентов, предусмотренных в ответах на вопросник и медицинской информации о характере и продолжительности остановки сердца. Хотя можно согласиться с общей логикой этого рассуждения - метод, безусловно, косвенный и весьма спорный. Как следствие, требования исследования выходят далеко за те рамки, что были способны показать данные эксперимента. Нет жестких требований к уровням аноксии, которые должны были быть сделаны: когда уровень недостаточен или когда его вообще невозможно измерить. Это явилось проблемой для Ван Люммеля, а его основные выводы основываются на предположении, что пациенты имели сопоставимые уровни гипоксии (то, что никогда не было доказано, что является случайностью). Не существовало и прямых доказательств, а, следовательно, и никакой реальной причины предполагать, что это было случайностью.

Таким образом, все обоснование этого утверждения сводится на нет. Хотя мы можем признать, что те пациенты, которые пострадали от более длительных периодов сердечной недостаточности, вероятнее всего получили более высокие уровни гипоксии. Однако, мы не знаем были ли эти уровни в каждом конкретном случае, а если были, то сопоставимы ли они. Сравнивая пациентов, которые подверглись аналогичным по продолжительности остановкам сердца, следует отметить, что в таких случаях как нет четких измерений для всех показателей, например баланс газов крови в мозге, так и для конкретных методов реанимации, их продолжительности, поскольку их эффективность значительно отличается (не говоря уже о физиологических различиях между пациентами).

Во-вторых, и, возможно самое серьезное, то, что «гипотеза умирающего мозга» не имеет такого прямого требования к уровню гипоксии как таковой. Блэкмор (1996, 1993, 1992, 1990) совершенно ясно дает ответ на вопрос, что главное - это изменение скорости гипоксии в начале, а не общий достигнутый уровень (см. также Воэрли, 2003, для дальнейшего доказательств). Если наступление гипоксии слишком быстрое, пациенты просто теряют сознание. Здесь нет сознательного опыта и в памяти не отложится то, что будет происходить. При более длительном темпе наступления гиппоксии, пациент может почувствовать себя несколько запутанным и ошеломленным. Тем не менее, средний уровень изменения кажется более благоприятным, чем более интенсивное изменение состояния для получения опыта (Эпплби, 1989; Блэкмор, 1996, 1993, 1990; Воэрли, 2003). Этой точки зрения четко придерживается и Блэкмор, который также рассказал о многих различных типах гипоксии и связанных с ними переживаниях. Таким образом, вся логика этой позиция основана на ложной и значительно упрощенной предпосылке о «гипотезе умирающего мозга».

В-третьих, Ван Люммель и его коллеги также полностью игнорируют внутреннее состояние мозга, неоднородность которого может иметь последствия для определения степени гипоксии, и как все это может повлиять на полученный опыт. Например, с точки зрения различия внутримозгового состояния, Блэкмор (1993) отметил, что, так как там может быть много различных форм гипоксии (то есть разнообразные нейрофизиологические последствия), любой процесс с заданной скоростью гипоксии может оказывать влияние на различные области мозга прямопропорционально (Блэкмор, 1993, 1990; Woerlee, 2003). В структурном отношении, разные области мозга имеют разное число нейронов, с различными соединениями и характеристиками, которые имеют различные потребности в кислороде. В функциональном смысле, уровни активности по всей нервной системе внутри и между областями мозга не будут соответствовать - и таким образом определенные области будут более восприимчивы к гипоксии, чем другие – что и происходит на основе обработки текущих потребностей. Чтобы показать изменчивость работы отделов мозга, проиллюстрируем пример того, что пилоты военно-воздушных сил имеют разные пороги G и могут терпеть (в пределах определенной степени) различные уровни напряжения и гипоксии, вплоть до потери сознания (Уиннери, 1997, 1990, см. Блэкмор, 1993 года). В этих условиях количество G может быть контролируемым, но четкие различия между гранями существуют. Эти различия отражают важные физиологические особенности, которые четко взаимодействуют с внешними показателями стресса. Таким образом, данные об уровне гипоксии могут повлиять на опыт через физические особенности испытуемых. Исследование Ван Люммеля игнорирует эти хорошо известные и хорошо документированные аспекты умирающего мозга.

И наконец, еще одна логическая проблема заключается в том, что не совсем ясно, как гипотеза жизни после смерти объясняет фактически 18% этих околосмертных опытов. Конечно, если существование загробной жизни было бы реальным, то всех, кто в состоянии заглянуть туда, делали бы это? Другими словами, если загробная жизнь существует в некотором реальном смысле, непонятно, почему же только 18% могут видеть ее проблеск? Ван Люммель со своими коллегами не говорят об этом. По крайней мере, это, кажется, упущенная авторами возможность…

Неоправданное доверие к измерениям ЭЭГ

В рамках исследований околосмертных опытов, ряд исследователей утверждает, что плоские электроэнцефалограммы (ЭЭГ) при чтении могут быть приняты в качестве доказательства полной бездеятельности мозга (Ван Люммель и др.;. Фенвик и Фенвик, 1995; Парниа и Фенвик, 2001; Парниа и др., 2001;. Сабом, 1998). Это положение абсолютно неверно, поскольку существуют случаи, когда плоская линия корковой ЭЭГ свидетельствует о мозге, находящемся в некотором тревожном состоянии. При отсутствии технической ошибки или проблемы с электродами, результаты плоских линий ЭЭГ далеки от желаемых. Однако, предположение, что плоская ЭЭГ может быть принята в качестве убедительного доказательства глобального бездействия мозга, является необоснованным. (Следует также отметить, что исследования спровоцировали большие претензии к плоской ЭЭГ и не дают никакой информации относительно уровня усиления занятых на устройстве ЭЭГ, предполагая, что показания были сняты с цифровых ЭЭГ устройств. Казалось бы, это важно, так как и любая ЭЭГ может стать почти плоской с коэффициентом усиления обратной минимуму. Плоская ЭЭГ скорее будет свидетельствовать о неокортексе бездействия, хотя не полном бездействии мозга).

Однако, если непосредственно хирургически имплантировать в мозг ЭЭГ, главным образом будет показана поверхностная корковая активность. При осциллограмме в корковой ЭЭГ видно в основном синхронный прыгающий график корковых пирамидных нейронов. Таким образом, становится вполне возможным то, что глубоко в подкорковых структурах головного мозга может быть замечена активность, и даже при отсутствии каких-либо признаков корковой деятельности (доказательства, основанные на электрической стимуляции и распространения см. в разделе Глор, 1986; Глор Оливье, Квисни, Андерман и Хоровиц, 1982). В самом деле, доказательства, рассмотренные Глор (1986) утверждали, что иктальных разрядов в гиппокампе и миндалине более чем достаточно, чтобы производить сложные значимые галлюцинации - без участия коры головного мозга!

Идея заключается в том, что показания, взятые на основе галлюцинаторных ЭЭГ были исключены из фоновой ЭЭГ, в некоторых случаях не разрушали взаимосвязь, даже если ЭЭГ сама была неплоской (Фенвик и Фенвик, 1995). Также, если околосмертные опыты были результатом галлюцинаторного процесса, основанного на заторможенности мозга в определенных условиях, то логика в том, что такое растормаживание должно быть четко видно в ЭЭГ.

Однако, новые данные несколько бесполезны для «переживших», поскольку Дао, Рэй, Хос-Эберсол, и Эберсол (2005) сравнили данные ЭЭГ с хирургически имплантированными электродами, расположенными внутри или вокруг глубоких подкорковых областей больных эпилепсией, с корковым вариантом внедрения электродов ЭЭГ, размещенных на волосистой части головы одного и того же пациента. Результаты оказались весьма удивительными. Тао показал, что для 90% случаев большой амплитуды пароксизмального прыгающего графика, необходимо набрать 10 см² мозговой ткани, с тем, чтобы показать на фоне корковой ЭЭГ. Иными словами, большой захват основ деятельности был записан хирургическим путем имплантированными электродами, которые полностью отсутствуют в основе ЭЭГ, пока она распространялась через возбужденные 10 см² объема мозга. Это весьма значительное количество мозговой ткани.

Кроме того, последние исследования, которые используют ЭЭГ и мозговую томографию (МРТ) для изучения процессов захвата, обнаружили значительное увеличение локализованной корковой нейронной активности. Это особенно поражает, тем более, что это произошло несмотря на тот факт, что активная деятельность случилась в отделе, где ЭЭГ электроды были расположены близко корковому уровню. (Кобаяси и др.) Отметим, что это особо бросается в глаза, так как ЭЭГ полностью пропустил наиболее интенсивную активность в одном отделе, несмотря на то, что этот отдел также находился в корковом уровне....

... различные области мозга имеют разное число нейронов, с различными соединениями и характеристиками - все из которых имеют различные потребности в кислороде...

Результаты исследований ОСО (околосмертных опытов) можно свести к тому, что ЭЭГ не обеспечивает высоконадежный показатель полной нейронной активности. Даже большая амплитуда судорожной активности может не проявляться в фоновой ЭЭГ, если она не набирает достаточно нейронной картины. Таким образом, уверенность в предыдущем утверждении, что плоские ЭЭГ представляют общую картину нейронного бездействия неуместна. Эти случаи могут представлять экземпляры "ложных срабатываний" (положительных с точки зрения «переживших», желающих трактовать такие случаи в качестве доказательства мертвого мозга).

Кроме того, даже в присутствии фоновой ЭЭГ, отключение основ деятельности (что достаточно для поддержки галлюцинаторных образов и ауры в целом) может быть весьма значительным и пока не может проявляться в корковых участках мозга на основе ЭЭГ. Отметим также, что эмпирические оценки были основаны на примере эпилептического мозга, который показывает большую амплитуду активности мозга. Эти оценки, возможно, должны быть увеличены еще больше для нормального не эпилептического мозга, который обычно не производит такие высокие амплитуды синхронной характеристики.

Что действительно говорит «гипотеза умирающего мозга»: важность нейронных возбудителей

Учитывая особенности умирающего мозга, можно ясно видеть, что, делая акцент на мозговой гипоксии, мы упускаем истинную сущность вещей. Как следствие, многие критики считают «гипотезу умирающего мозга» маловажной. Что касается умирающего мозга, то центральные предположения этой гипотезы не вращаются вокруг наличия или отсутствия гипоксии как таковой, но вокруг нейронной расторможенности. Конечно, такая нейронная расторможенность может быть вызвана гипоксией, и вполне вероятно, что при более длительном отрезке времени клинической смерти, она, вероятно, будет присутствовать, но, как процесс, поскольку расторможенность, действительно, может быть вызвана многими психологическими и неврологическими факторами, такими как замешательство, травмы, сенсорная депривация, болезни, патологии, эпилепсии, мигрени, употребление наркотиков и стимуляция мозга (более подробно см. Эпплби, 1989; Болдуин, 1970; Блэкмор, 1993; Сакс, 1995; Сигал, 1980). Без исключения, все эти случаи, которые вызывают нейронную расторможенность и снижение разных типов активности, могут быть связаны с такими понятиями как аура и галлюцинации.

В принципе, существует понятие, что гипоксия не должна присутствовать у всех и производить галлюцинаторные образы. Однако, в тех случаях, когда люди находятся "при смерти" или страдают от сердечной недостаточности в течение любого длительного периода времени, вполне вероятно (т.е. разумно предположить) что какая-либо степень гипоксии будет присутствовать. Таким образом, в то время, как гипоксия является одним из вариантов развития действий, через который может произойти расторможенность, это отнюдь не единственный путь. Кроме того, «гипотеза умирающего мозга» говорит о том, что более яркий, глубокий и значимый ОСО, вероятнее всего, связан с большей степенью расторможенности. Исходя из этого, ОСО показывает, что когда люди на самом деле находятся на пороге смерти (и, следовательно, уровень расторможенности предположительно должен быть больше), переживания должны быть более яркими, глубокими, детальными и значимыми, по сравнению с теми, о которых сообщается, когда люди лишь считали себя в таком положении (как при гипнозе). Это именно тот вывод, который нужно было сделать (Грей, 1981; Габбард и Твемлоу, 1984; Габбард, Твемлоу и Джонс, 1981; Оуэнс, Кука и Стивенсон, 1990).

Идея, которая лежит в основе этих процессов расторможенности и, как следствие, поразительного восприятия, также свидетельствует об очень ограниченных возможностях мозга при терпимых аномальных состояниях и его реакции при столкновении с такими состояниями. До сих пор наиболее распространенной реакцией мозга на такие состояния была или расторможенность, или полный ступор. Очень небольших изменений в окружающей среде более чем достаточно для воздействия на тонкий баланс, поддерживающийся в мозге. Например, 10-15%-ное снижение торможения значительно увеличивает его распространение в корковой ткани, а также изменения в несколько моль внеклеточного уровня калия может превратиться в стабильное нейронное заселение в эпилептогенном участке (Чагнас-Амитай и Коннорс, 1989; Хаглунд и Шварцкроин, 1990; Корн, Джаккино, Чемберлин, и Дингледин, 1987). Диапазоны этих значений находятся в допустимых пределах, которые встречаются при нормальном функционировании мозга.

Существует еще одна головоломка для «переживших»: главным условием для любого опыта (при иной форме восприятия опыта) является то, что память должна быть закодирована, и именно она представляет интерес для опыта в первую очередь. Применительно к ОСО, это означает, что там должно быть достаточно нейронной активности для кодирования опыта, его переживания и хранения (даже представление о загробной жизни требует этого). Что касается современной науки, то она обеспокоена тем, что не совсем ясно, как память об опыте может существовать при том, что она в опыте не участвует. Тот факт, что об этих опытах «вспомнили», в первую очередь вызывает предположение, что сама память функционирует независимо и кодирует переживания во время опыта (нейронная активность в тех областях мозга во время опыта, действительно, показывает это).

Конечно, ложные воспоминания показывают, что мы можем помнить то, что недостоверно, но они часто основаны на иллюзорном союзе между другими частями закодированной информации, представленной в наших системах памяти (см. Брейнерд и Рейна, 2005). Ложной памяти все еще требуется исправная система воспоминаний, или, по крайней мере, одно, частично нетронутое. В дополнение к этому, другие «пережившие» утверждают, что мозг «при смерти» слишком нестабилен для поддержки ярких галлюцинаций, и поэтому не может быть объяснением для неразрывного контроля (Фенвик и Фенвик, 1995; Парниа и Фенвик, 2002; Парниа и др. 2001). Логические нестыковки, однако, для этих исследователей заключаются в следующем: если мозг слишком нестабилен для поддержки галлюцинаций, как он может быть достаточно стабильным, чтобы "вспомнить" мистический опыт? Еще одной проблемой является то, что фактически все растормаживающие модели мозга имеют условия для стабильной яркой галлюцинации (примеры см. в Блэкмор, 1993; Коуэн, 1982; Сакс, 1995). Действительно, расторможенность мозга может привести к опыту, который является «более ярким» и стабильным, чем даже достоверные восприятия, так как этот опыт будет наделен высшей степенью нейронной активностью, по крайней мере, на тот период времени. Кроме того, «пережившие» считают, что нейронные стабильности и устойчивости когнитивности это одно и то же, что, безусловно, неверно.

Это важная логическая ошибка всей этой области исследований: Как можно запомнить событие при отсутствие работы и функционирования системы памяти? Если, как считают «пережившие», мозг мертв, то, несомненно, это память. Если память мертва, то, как же пациенты помнят при том, что это их первый опыт? Единственный способ обойти это для «переживших», это добавить еще несколько непроверенных допущений и степеней свободы, которые будут происходить с учетом обеспечения определенных паранормальных механизмов. Однако, это опять-таки глупость. Во-первых, он нарушает принципы бритвы Оккама, добавив предположения, которые явно неоправданны. Во-вторых, возникает вопрос, предполагая, что это правда, мы стремимся доказать это. Таким образом, она представляет собой безнадежный случай кругового рассуждения. «Пережившие» могут только сделать свои аргументы более правдоподобными, считая далее, что непроверенные, сверхъестественные идеи, являются правдой. Это серьезная ошибка разума.

Наконец, неизбежный факт для «переживших» заключается в том, что мозг постоянно пытается разобраться в неоднозначной информации, что приводит к стабильной и последовательной интерпретации. Если контекст и информация, предоставленная чувствами, незнакома, нечетка и странна, то не следует удивляться, если результат сознательного опыта также окажется нечетким и странным (Куни и Газзанига, 2003). Это хорошо вписывается с событиями в когнитивной психологии, когнитивной науки, и неврологии, что описывается как активный процесс построения модели. Согласно последним новым научным рамкам, даже стабильный сознательный опыт является чем-то из разряда фантастики. Поэтому стабильное восприятие и действительно сознание само по себе может рассматриваться как форма контролируемой галлюцинации (Бентолл, 1990; Клакстон, 2005; Морган 2003). Как только стало понятно, что нормальное восприятие само по себе может рассматриваться, в некоторой степени, как стабильная и успешная галлюцинация, вряд ли скачок для переживания ОСО, расширяет этот естественный процесс. Околосмертные опыты считаются фантастикой, которая служит временной цели для осознания того, что в течение короткого времени, она представляет реальность в отсутствие более привычной и стабильной реальности предоставляемых чувств (Блэкмор, 1993; Брейтуэйт, 1998 ; Клакстон, 2005; Морган, 2003).

Другие распространенные заблуждения

Для неврологов тот факт, что многие компоненты ОСО очень похожи на переживания, связанные с патологией, болезнями, неврологическими заболеваниями (например, шизофренией, аутоскопией, синдромом Чарльза-Бонне, мигренью, эпилепсией) и прямыми формами стимуляции мозга, являются свидетельством того, что в основе такого опыта лежат разные участки нейронов. (Бентолл, 2003; Фитч, 2000, 1999, 1998; Глор, 1986;. Глор и др., 1982; Беар, 1979; Халгрен, Вальтер, Шерлоу и Крендалл, 1978 ; Сакс, 1995; Сигал, 1980, 1977). Ни один из компонентов ОСО не является уникальным для существования "клинической смерти".

При обсуждении переживаний, связанных с прямой электрической стимуляцией мозга, Ван Люммель с коллегами заявили (Ван Люммель и др., 2001, стр. 2044.):

«Эти воспоминания, однако, состоят из фрагментов, а случайные воспоминания, отличающие панорамный обзор жизни, могут возникнуть в ОСО. Кроме того, трансформационные процессы с изменением жизни преобразуются в исчезновение страха смерти, что редко сообщается после индуцированного опыта. Таким образом, индуцированный опыт не совпадает с ОСО...»

Во-первых, это утверждение не совсем правильно. Яркий и значимый опыт передают пациенты, подвергшиеся стимуляции мозга (см. Глор, 1986; Глор и др., 1982;. Bear, 1979; Halgren и др., 1978.). Во-вторых, то, что анализ Ван Люммеля игнорирует решающую роль контекста. Пациенты, проходящие электрическую стимуляцию мозга, если знают чего ожидать, находятся в расслабленном состоянии и наслаждаются постоянным контролем со стороны хирурга (Глор, 1986;. Глор и др., 1982; Халгрен и др., 1978;. Пенфилд, 1955; Пенфилд и Перо, 1963). Они также получают постоянную обратную связь с хирургической командой. Это не что иное, как эмпирический контекст типичных ПСБС, где пациент только в полубессознательном состоянии (в лучшем случае), и, возможно, претерпевает некоторые формы травмы, спутанность сознания, дезориентацию и диссоциации от своего окружения.

Кроме того, в причинах опыта в искусственных обстоятельствах, возможно, лежат более краткие и фрагментарные воспоминания, не имеющие ничего общего и значительного для «переживших», но больше связаных с тем, что хирург временно стимулирует конкретные нейроны в попытке отточить тот тип ауры таким образом, что пациенты часто находятся в эпилептическом состоянии. В этих условиях стимуляция призвана быть краткой, локализованной и контролируемой, что опять-таки совершенно отличается от большего интенсивного захвата, что, поскольку стимуляция направлена на большую площадь ткани. Хирург просто пытается пробудить ауру. Цель хирурга – вызвать глубокий, содержательный и длительный духовный опыт, что обычно бывает, прежде чем аура индуцируется. После нахождения участка, связанного с определенным ощущением, переживание может начаться.

«Гипотеза умирающего мозга» гласит, что тот факт, что весьма аналогичный опыт может происходить путем прямого взаимодействия с нервной тканью, сильно влияет на мозг «переживших». Она никогда не утверждала, что опыт в обоих контекстах должен быть одинаковым просто потому, что оба контекста не идентичны! Чтобы проиллюстрировать это дальше, представьте, что вы заблудились в оживленном центре города, и необходимо найти путь домой. Чувство было бы одним, если б вы знали, что город для вас знаком, и совершенно иным, если б это было не так, такой же процесс и лежит в основе опыта.

В своем обсуждении и интерпретации, Ван Люммель укоренил дальнейшее распространенное заблуждение об ОСО, в отношении совместного появления ОСО и наличия плоских профилей ЭЭГ. Они спрашивают (Ван Люммель и др., 2001, стр. 2044.):

Как может сознание вне тела быть измеренным плоской ЭЭГ в тот момент, когда мозг перестает функционировать в течение клинической смерти?

Этот вопрос имеет недостатки, поскольку нет документированных случаев, которые ясно показывают, что ОСО произошел именно в тот момент, когда ЭЭГ была плоской. В любом случае, пациент может сообщить об ОСО при плоской ЭЭГ, но нет никаких доказательств того, что эти два события происходят в одно и то же время. Хотя некоторые из них пытались сделать это аргументом для связи (Фенвик и Фенвик, 1995; Парниа и Фенвик, 2002;. Парниа и др., 2001; Сабом, 1998), другие ставят под сомнение это и показывают, что это не соответствует действительности, по крайней мере, таких случаев до сих пор не было (Блэкмор, 1993; Брейтуэйт, 1998; французский, 2001). Таким образом, вопрос не имеет смысла в данном контексте. Чтобы быть справедливым, группа Ван Люммеля не единственная, которая делает эту ошибку, но их изучение представляет собой одно из последних и сильно влияющих исследований, чтобы сделать такую ошибку.

Как и другие до них, Ван Люммель и его коллеги (2001, стр. 2044) говорят, что ОСО являются серьезной проблемой для современной когнитивной нейронауки:

ОСО пределах медицинского представления предоставляют информацию о диапазоне человеческого сознания и разума, и их соотношений....

Однако, доказательства, набранные в поддержку этого утверждения, глубоко неубедительны. Не смотря на то, что «гипотеза умирающего мозга» еще далека от завершения, она гораздо лучше устаревших. Все научные трактовки постоянно нуждаются в пересмотре или опровержении, и «гипотеза умирающего мозга» не является исключением. В самом деле, это процесс самой науки. Так как современная когнитивная нейронаука прогрессирует, «гипотезу умирающего мозга» ожидает серьезный пересмотр - хотя это вряд ли будет на благо «пережившим». Кроме того, «пережившие» должны считаться с общепринятой областью исследований в нейронауке, и ученые, безусловно, могут многое узнать о мозге и когнитивных функциях при изучении таких случаев. Кроме того, трудно понять, что можно узнать из паранормальных позиций «переживших», в которых изложена предполагаемая истинность того, что они стремятся установить; что делает дополнительными и ненужными предположения, ложные сведения о текущем состоянии знаний от официальной науки, и, кажется меньше, чем всеобъемлющие в своем анализе имеющиеся факты. С научной точки зрения, доверие к «пережившим», по крайней мере, в настоящее время, будет неуместным.

Заключение

Исследование Ван Люммеля было основным, опубликованным в медицинском журнале, которое получило всемирную огласку. Хотя, методологически говоря, оно также является ценным вкладом, однако, интерпретация результатов, предлагаемых авторами, кажется, в лучшем случае, причудливой. Логические и фактические ошибки в интерпретации исследования кажутся обычными для этой области экспериментов. Как и многие до него, Ван Люммель в своем исследовании пытался сделать немного больше для распространяющегося неверного восприятия науки о мозге, которое, как представляется, является общим для «переживших подобный опыт людей». Я не знаю аргументов, предложенных «пережившими» против «гипотезы умирающего мозга», которая на самом деле в точности характеризует умирающий мозг. Исследования Ван Люммеля и его коллег не было исключением. Такие аргументы, по крайней мере, неискренние и, самое главное, являются активными попытками избежать критической информации. Если будущие «пережившие» сделают попытку охарактеризовать и представить «гипотезу умирающего мозга» как то, с чем не стоит спорить, они, безусловно, сделают уникальный вклад в науку и литературу с этой точки зрения.

Важно также, чтобы стало ясным, что Ван Люммель не представил доказательств того, что ум или сознание существуют отдельно от процессов в мозге. Помимо этого, не было прямого определения параметров гипоксии и степени активности мозга у своих пациентов. Их выводы полностью согласуются с современной неврологией и находятся в соответствии с общим представлением об умирающем мозге. Таким образом, это исследование не рассматривает проблему на всех уровнях. Из этого мы можем видеть, что их требование о необходимости введения новой науки о сознании (которое предусматривает некоторую форму дуализма) является необоснованным и ненужным. В отсутствие убедительных доказательств, представляется, что переживания «переживших околосмертный опыт» основано только лишь на вере в то, что пациент действительно пережил такой опыт.