И пришел Иван в Европу!

Трофеи солдатские

"По дороге на Берлин
вьётся серый пух перин"
- Александр Твардовский

В отличие от государственных репараций, количество частных трофеев оценке не поддается.

В мае 1945 года в советских вооруженных силах находилось 11,5 млн. военнослужащих. Большинство из них участвовало в походе в Европу, и, по многочисленным свидетельствам современников, практически никто с пустыми руками не возвращался.

"У тети Зины кофточка с драконами да змеями, а у соседа Вовчика отец пришел с трофеями", - вспоминал послевоенное детство Владимир Высоцкий.

"...а ребятам нужды нет - волокут часы стенные и ведут велосипед", - описывал обстановку в Германии Александр Твардовский.

Взятие трофеев было узаконено приказом Сталина от 9 июня 1945 года. Солдатам - регламентированное количество посылок плюс все, что смогут унести на себе при демобилизации. Генералам - бесплатно по "мерседесу" или "опелю", офицерам - по мотоциклу или велосипеду.

Офицерам продавали по низким ценам ковры, меха, сервизы, фотоаппараты, а полковникам - автомобили.

Германская промышленность даже в годы войны не прекращала выпуск потребительских товаров, так что брать было что.

Невозможно определить, какая часть отправленного в СССР добра являлась трофеями в точном смысле этого слова, а какая была куплена у местного населения за еду и курево.

Немецкие габардиновые отрезы, часы и туалетное мыло были мизерной компенсацией за страдания, причиненные нацистами советским солдатам и их близким. Проблема заключалась в другом: увлечение заграничным барахлом демонстрировало миру нищету народа-победителя.

Дивились побежденные немцы, еще больше - западные союзники.

Возникла шутка: ошибка Сталина состоит в том, что он показал Ивану Европу, а Европе - Ивана.

Литература и воспоминания современников донесли до сегодняшнего дня массу грустных и курьезных эпизодов.

Некто по советской привычке брать в запас все, что "дают", приволок домой целый мешок велосипедных звонков.

Офицерские жены приходили в театр в ночных рубашках с воланами, приняв их за шикарные вечерние туалеты.

Какой-то полковник привез чемодан лаковых полуботинок, которые начали разваливаться после часа ходьбы. Оказалось, он из-за незнания языка прихватил из магазина похоронных принадлежностей обувь для покойников, сметанную на живую нитку.

Пусть смеется над этим тот, кто никогда не жил в условиях советского дефицита. Стыдиться должно было бы государство, доведшее до такого своих защитников.

Трофеи генеральские

Пока солдаты довольствовались тем, что умещалось в вещмешках, генералы грузили имущество вагонами.

Сталин смотрел сквозь пальцы на самоснабжение номенклатуры в погонах, но пользовался возможностью держать всех на крючке и выборочно карать неугодных.

Несколько дел такого рода помогают представить масштабы обогащения.

Как только маршал Георгий Жуков, по мнению вождя, чересчур много о себе возомнил, его отозвали в Союз с должности Главноначальствующего советской оккупационной зоны, обвинили в стяжательстве и заставили писать унизительные объяснения партийной комиссии в главе с секретарем ЦК ВКП(б) Андреем Ждановым.

В январе 1948 года оперативники МГБ провели обыски на квартире и даче Жукова и обнаружили там 194 предмета ценной мебели, 483 шкурки пушных зверей, 4 тыс.

метров ткани, 44 ковра и гобелена, 55 музейных картин, 7 ящиков с хрусталем и фарфором и большое количество богато изданных книг на немецком языке, которым ни маршал, ни его близкие не владели.

Начальник госбезопасности в советской оккупационной зоне, будущий председатель КГБ Иван Серов, поселился в бывшем особняке Геббельса. Личной властью он распорядился не сдавать в казну 80 млн. рейхсмарок, найденных в подвалах рейхсбанка, и, пока эта валюта еще имела хождение, успел бесконтрольно потратить 77 миллионов "на оперативные нужды".

Член Военного Совета (политкомиссар) Группы советских войск в Германии генерал-лейтенант Константин Телегин получил 25 лет лагерей за то, что отправил на родину, в Новосибирскую область, целый эшелон трофеев.

Видимо, "посылка" была не первой, поскольку следователи изъяли у него 16 килограммов изделий из серебра, 218 шерстяных и шелковых отрезов, 21 охотничье ружье, старинный фарфор, французские и фламандские гобелены XVII-XVIII веков.

У генерал-лейтенанта Владимира Крюкова и его жены, певицы Лидии Руслановой, конфисковали два "мерседеса" и "хорьх-951" (такой же, на каком ездили Геринг и Розенберг), 132 картины русских художников, ранее похищенных нацистами из советских музеев, 107 килограммов серебряных изделий, 35 старинных ковров, бриллианты, гобелены, антикварные сервизы, меха, мраморные и бронзовые скульптуры, 312 пар обуви, 87 костюмов, а также... 78 оконных шпингалетов, 16 дверных замков и 44 велосипедных насоса!

Начальник берлинского оперсектора МВД генерал-майор Алексей Сиднев присвоил около ста золотых и платиновых изделий, среди которых была уникальная дамская сумочка из золота, а также 600 серебряных вилок и ложек, пять уникальных гобеленов, 50 ковров, 32 шубы, 1500 метров ткани, 296 предметов одежды, 78 пар обуви, 405 пар дамских чулок, 178 меховых шкурок.

Конечно, Телегин, Крюков и Сиднев потеряли чувство меры. Однако вряд ли можно считать случайным тот факт, что все трое входили в окружение Жукова.

В 1951 году собиравший компромат на "маршала Победы" министр госбезопасности Виктор Абакумов сам спустился из кабинета в лубянский подвал. И у него тут же обнаружилось трофейное золото, бриллианты, картины, гобелены, плюс чемодан немецких подтяжек.

В годы оттепели, когда Жуков стал министром обороны, его друзей объявили "жертвами произвола". Однако вернуть конфискованное имущество Главная военная прокуратура отказалась, признав его полученным незаконно. Противоречие никого не смутило: все понимали, что и когда генералов арестовывали, и когда освобождали, решение было политическим.

Некоторые исследователи считают, что именно с военных трофеев началось перерождение советской номенклатуры. Возможно, в этом есть доля истины.

Имеются многочисленные свидетельства того, что "слуги народа" полюбили бывшие барские особняки и обзавелись привилегиями еще в годы гражданской войны. Но представления бывших конармейцев и деревенских комсомольцев о роскоши в основном ограничивались обильным застольем.

После похода в Европу зародилась тяга к "красивой жизни" в западном понимании этого слова.