Патриархальное и матриархальное столкнулись в лоб , в отдельно взятой роте

Когда я уходил в армию, то свято верил, что при годе службы дедовщины в принципе быть не может. Как-то полгода тебя бьют, полгода ты всех бьешь, звучало нереальным. Так думал, просто после полгода будет более привилегированное положение, да и все. Дедовщины-то у нас в части особо и не было. Но зато я узнал, что такое кавказское землячество. Если у вас в части выходцы с Северного Кавказа составляют, хотя бы четверть всего вашего призыва, можно считать, что служба ваша будет очень тяжелой. У нас в роте из ста пятидесяти человек личного состава лишь семьдесят были русскими, сорок человек были из Дагестана, а остальные сорок были татарами, чувашами и осетинами.

Пока наши русские выясняли между собой отношения и решали, кто из них главный (я как-то оставался в стороне между их мальчишескими разборками, как и еще несколько человек, служивших здесь после ВУЗа), Ребята с Дагестана под чутким руководством «дедов»-дагестанцев необычайно быстро между собой скорешились, образовав землячество, в котором один за всех и все за одного. До принятия присяги все было тихо и мирно. А вот потом… Сначала объявили о том, что мытье полов — это не для гордых кавказских мужчин, затем сочли, что и любая другая работа противоречит нормам ислама. Через две недели после принятия присяги трое дагестанцев демонстративно избили трех русских, которые, по их мнению, недостаточно уважительно посмотрели в их сторону. Для трех, с детства занимающихся борьбой джигитов, победить трех, выросших у компьютера пацанов, было занятием несложным. Я бы даже сказал приятным. Пацанов публично поставили на колени и на камеру мобилы заставили просить у дагов прощения. Никто из проходивших мимо русских не вступился.

После этого пацаны стали для дагестанцев грушами, на которых они отрабатывали борцовские приемы, а также источниками финансирования, поскольку все деньги, которые им присылали родители, они отдавали «кавказским сослуживцам» Сами же «горные братья» начали внимательно присматриваться к следующим жертвам, публичное опущение которых позволило бы им уже официально объявить джамаат во всей нашей роте. К татарам, чувашам и осетинам лезть было опасно. Их хоть и было мало, но они друг за друга стояли горой. Куда проще было опускать русских, коих было много, но дружность и сплоченность отсутствовала напрочь. Выбор пал на нас. Я держался в группе, образованной по возрастным критерием. Восемь человек. Все были после вышки в возрасте от двадцати двух до двадцати четырех лет. Мы держались обособленно от всех: никуда не лезли, ни в какие конфликты не вступали, но и в наш микроколлектив лезть не давали. Постоять мы за себя могли.

Старались не выделяться. Работали не больше и не меньше других. Словом были сами по себе. Постепенно наш коллектив начал вызывать даже некоторое уважение у остальной «школоты», как мы ее называли и тех, кто уже отслужил больше полгода. Поэтому даги и решили начать с нас. Видимо, в их мозгах зародилась мысль, что «уничтожая» наиболее «боеспособных» среди всех русских роты, они лишают остальных возможного центра сопротивления. В один из прекрасных майских вечеров мы с ребятами как обычно занимались «вечерним туалетом»: умывали свои потные грязные рожи, брились, чистили зубы. В этот момент в комнату вошло десять внушительного вида дагов. Один из них самый ростом чуть выше меня, но зато в плечах шире раза в два (наверное тоже борец), демонстративно оттолкнул меня от умывальника, показывая, что здесь умываться сейчас будет он. Три года тренировок даром не прошли. Я мгновенно пробил ему локтем в правую скулу. Дагестанец рухнул на пол, предварительно ударившись об стену затылком.

На меня с криком: «УБЬЮЮЮ!» кинулся его товарищ, сбил меня с ног и попытался уложить на лопатки, чтобы потом добить. Я же отчаянно сопротивлялся, молотя его кулаками и локтями. В туалетной комнате завязалась драка. После полуминутного валяния на полу, в котором никто из нас успеха не добился, дагестанца кто-то ударил сзади по голове пинком. Он меня тут же высвободил и в пинки его погнал я, стараясь как можно больше ударов наносить по голове, чтобы уж вырубить его окончательно. Краем глаза я увидел, что общее столкновение переросло в отдельные драки, в ход с обеих сторон уже идут стоящие в туалетной комнате стулья. Наш самбист только что ловко перехватил руку с заточкой в руках одного из дагов, а второй рукой нанес ему исполинский удар в солнечное сплетение.

Другим глазом я заметил лежавшего в углу нашего, которого даг усиленно лупил ногами. Туда-то я и ринулся, с трудом протискиваясь между дерущимися.

 Даг стоял ко мне полубоком, но так был занят избиением своей жертвы, в которой я узнал Санька Лепехина, что даже не обратил на меня внимания. Я со с резким разворотом корпуса со всей дури влепил хачу лоу кик в левое бедро. Он взвыл от удара. Мгновенно наклонился, чтобы обхватить руками ушибленное место. Лоу кик — страшный удар, если его наносит опытный человек. Пока даг скрючился от боли, я пробил ему еще раз с пыра в челюсть. С треском он упал прямо на многострадального Лепехина. Яростная драка длилась не более пяти минут. Через этот промежуток времени во многом благодаря Зинченко все абреки валялись и на полу и сейчас старательно обрабатывались нашими ногами. — Даги,/*за матюки здесь банят*/! — заорал боксер Леша Соловьев. Через открытую дверь было видно, что все остальное землячество идет нас карать. А еще через секунду со спины на них вылетели представители татарской, чувашской, осетинской диаспор, а также несколько десятков русских.

Уж не знаю я, где в этот момент были офицеры, а может им самим хотелось, чтобы порочный круг господства южан наконец-то закончился, но избиение горных братьев с небольшими перерывами для отдыха продолжалось около часа. После этого, похожих на форшмаки дагестанцев, уже неспособных самостоятельно встать, поставили на колени, принесли мобильный телефон и перед камерой дружно обоссали. Затем Макс громко, чтобы слышали даги, крикнул: — Серег, ну че ты все снял? — Ага. — Ну че? В контакт, с ютубом выложить щас можешь? — Да без проблем. В следующую минуту даги завыли, некоторые даже плакали: — Вай, не делай так. Ай, прости нас, все теперь делать будем. Только в нет не выкладывай. Нас же потом дома убьют, если увидят. — Значит так, твари! — зычно произнес Макс. — Слушайте меня внимательно. Эту видюху, где мы вас, как поганых шакалов, обоссали, мы выложим щас на файлообменник, откуда ее скачают наши друзья на гражданке. Сразу после этого этот файл будет оттуда удален.

Если, не дай Бог, с кем-нибудь из нас или с членами наших семей что-то случится, это видео будет выложено везде, начиная от контакта и заканчивая ютубом. После этого вам ваши же родственники за такой позор для всего рода головы поотрезают. То же самое будет, если о случившемся узнает начальник части или военная прокуратура. Поскольку вы, суки, можете драться только с теми, кто слабее вас. А как только вас отоварят, вы немедля бежите жаловаться в ментовку или куда-то еще. По этому пункту все ясно? Валяющиеся в куче даги на нас смотрели ненавидящими взглядами, что позволяло судить о том, что они все поняли. — Продолжаем дальше. Отныне в роте устанавливаются новые порядки. Во-первых… Зинченко вдруг неожиданно ударил ногой в лицо одного из кавказцев. — Во-первых, еще раз кто-нибудь из вас вот так вот посмотрит, получит вся ваша диаспора. Во-вторых, все те, кто участвовали сегодня в вашем воспитании, отныне освобождаются от тяжелых и неприятных работ.

Драить очки, мыть полы, таскать тяжелые предметы будете отныне вы. Таким образом, можете считать, что у нас в роте установлен нацизм, в котором вы представители низшей расы со всеми вытекающими последствиями. Сразу после нашей «Белой революции» спросил у татарина Айдара, который среди 16 татар был вроде как главным. — Айдар, вы ж с ними братья по вере, а пошли за нас? Татарин улыбнулся и ответил: — Да они ислам извратили, позволяют себе судить, что по Корану, а что нет. А многие его даже в руках-то не держали, но при этом орут, что они мусульмане. Да и к тому же, сейчас вас бы забили, наша очередь настала бы. На примерно такой же вопрос осетину Агоеву, почему осетины пошли против братьев — кавказцев он мне ответил: — Да какие они мне, Дим, братья? Мы с мусульманами всю жизнь воевали. Все эти рассказы про кавказское единство относятся только к мусульманам. Православные кавказцы никогда с этим безкультурным быдлом дружить не станут. Они позорят весь Кавказ.

Почти все дагестанцы на следующий день отправились в больничку, дружно сообщив, что все они упали при самых разных обстоятельствах. Офицеры решили не раздувать шумиху. Упали, так упали. А сразу после выписки их всех из нашей роты неожиданно перевели в другую часть, вроде бы где-то в Нижегородской области. Наверное, они молят Аллаха, чтобы там не было таких же «злых урусов». В любом случае, после дембеля у них о службе в нашей части останутся воспоминания.
pn14.info