А был ли Рюрик?

А был ли Рюрик?

Учёные сомневаются в объединительной миссии легендарного князя

В Новгородском государственном университете прошла научно-практическая конференция «Наследие святого Олафа и его роль в общественной, культурной и церковной жизни Великого Новгорода». Во встрече, посвященной 1150-летию Российской государственности, приняли участие учёные и священники православной и католической церквей. Стоит отметить, что такое внимание святому Олафу в Новгороде уделено впервые.

Король Олаф Харальдссон, один из самых почитаемых в Скандинавии общехристианских святых, известен как объединитель и креститель Норвегии. Его дружба с Ярославом Мудрым и сотрудничество с Новгородом укрепили торговые связи Древней Руси с Норвегией. Кроме того, князь и король приходились друг другу свояками — были женаты на сводных сестрах-дочерях шведского короля. В конце XI века в Новгороде существовала церковь святого мученика Олафа, чей образ, противопоставленный огню, согласно собранию чудес святого, однажды спас город от пожара. Церковь была построена скандинавскими купцами на Готском дворе недалеко от Ярославова Дворища. Первые чудеса святого Олафа, произошедшие в Хольмгарде (так именовался Новгород в скандинавских сагах), относятся к числу его ранних чудес.

— На рубеже XI века на Руси последовательно побывали четыре норвежских короля, в том числе и Олаф Харальдссон. Его местная канонизация состоялась в 1031 году, то есть задолго до раскола христианской церкви в 1054 году. Поэтому его почитание православными, равно как и возможная в перспективе канонизация Русской православной церковью, на мой взгляд, вполне оправданы, — рассказала доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Татьяна Джаксон. — Я уже несколько десятилетий занимаюсь изучением русско-скандинавских связей раннесредневекового периода. Мой главный источник  — исландские королевские саги. Это яркий, живой материал, с которым работать — одно удовольствие.

Но использовать саги как исторический источник предельно трудно, поскольку это не летописи, а литературные сочинения, записанные в конце XII — в XIII веках, но повествующие о событиях значительно более раннего времени.

Как рассказала Татьяна Николаевна, в сагах больше всего впечатляют сведения о матримониальных связях русской княжеской династии со скандинавскими дворами в XI — первой половине XII веках. Они уникальны тем, что ни один из известных сагам браков не упоминается в источниках древнерусских. Наличие этого материала весьма показательно: если древнескандинавские саги, направленные на возвеличение скандинавских конунгов, ставят в один ряд с ними «конунгов» русских, значит, известность и влияние наших князей в Северной Европе были велики.

В беседе с Татьяной Николаевной был затронут и так называемый «варяжский вопрос»: был ли Рюрик реальной исторической личностью? И какова степень скандинавского участия в сложении Древнерусского государства?

— Я затрудняюсь признать Рюрика, призванного на Русь, согласно летописи, в 862 году, реальной исторической личностью. Очевидно, что радикальные социально-экономические изменения на столь огромной территории не могли быть результатом деятельности отрядов чужеземных пришельцев-завоевателей, даже если бы эти отряды состояли не из сотен, а из тысяч воинов, — считает исследователь. — Еще в 1970-е годы удивительно точную и емкую характеристику этого процесса дал мой учитель Владимир Терентьевич Пашуто. Ученый признал объединение Руси под властью князей варяжской династии, но указал, что до этого объединения Русь представляла собой конфедерацию 14 княжеств, выросших на землях бывших племен. На сегодняшнем уровне изученности картина скандинавского присутствия в Восточной Европе имеет мозаичный (хотя и очень детальный) характер. Однозначным может быть пока лишь негативный ответ на вопрос, можно ли назвать варягов создателями Древней Руси. Однако роль варяжского завоевательного и торгового импульсов в складывании Древнерусского государства и степень участия скандинавов в процессах, происходивших на Руси, еще должны быть определены.