Нужна ли идеология? По поводу дискуссии Хуршудова-Гершаника.

На модерации Отложенный

 

Вроде бы от слова “идеология” всех тошнит, и даже сам Маркс о ней худо отзывался. Действительно, зачем она нужна? Идеология же ассоциируется с ГУЛагом, 58-й статьей. Ну ее, особенно марксистскую! Мы все сейчас дышим, наконец, воздухом плюрализма и деидеологизированной свободы! Может ли общество вообще и наше особенно жить без идеологии?

Идеология, вроде бы, должна быть наукой об идеях. По-видимому, это не так, слово возникло по какой-то нелепой случайности. Под ним всегда понимали что-то другое, никогда это не было наукой об идеях. Это скорее символ веры и система выводов из него. Признаешь эту систему ценностей – наш, не признаешь – изгой. Что с этой штукой случилось, и куда она подевалась?

Такого суперплюрализма, разгула свободы, невероятной широты взглядов не было еще ни в одном обществе ХХ века. Казалось бы, этому можно только радоваться, но, как ни странно, радости нет. Наше пиршество свобод – это не плюрализм, а скорее “пофигизм”. Общество стало индифферентным к широчайшему кругу явлений. Люди либо вообще потеряли интерес к жизни – полная апатия, либо они потеряли все ориентиры, ни во что не верят, не надеются.

Налицо отрыв человека от системы ценностей и ориентиров. Если общество шарахнулось от полнейшей нетерпимости и мощной классовой сверхбдительности, когда отклонение на микрон от положенного сразу идентифицировалось как происки, к тому, что можно говорить и писать, что угодно, – это вовсе не плюрализм, вовсе не свобода, это значит, что образовалась некая грандиозная пустота на месте, которое чем-то было заполнено.

Приходит на память одно из определений эмоции, данное известным нейрофизиологом: эмоция есть произведение потребности на вероятность ее реализации. То есть человеку может что-то очень сильно нравиться или не нравиться, но если он не имеет ни единого шанса исправить действительность, наступает апатия.

Человек, выбитый из привычного уклада, – маргинал.

Маргинальность означает, что из нас выдернули стержень, который позволял человеку отвечать на любой вопрос – пусть грубо, примитивно, даже смешно, но зато определенно.

Люди, у которых образовалась внутри, на месте идеала, звенящая пустота, не только не могут адекватно отреагировать на порнографию, рэкет, мафию, но и бессильны наладить производство на собственном предприятии, распорядиться правом на землю и так далее.

А своеобразие настоящего момента как раз в том и состоит, чтобы двинуться вперед, мы должны, наконец, некую маленькую порцию этого идеала осознать и на этой основе построить именно сознательную деятельность. Всегда, когда являет себя реальная идея, ее не надо логически аргументировать, срабатывает просто эффект веры – и все ее принимают.

Напротив, абстрактная, умозрительная идея, взятая со стороны, сколь бы рационально обоснована она ни была, как бы ни опиралась на экономические расчеты, на мнение специалистов не сможет сработать как идеал. Она в крайнем случае послужит ориентиром для какого-нибудь просвещенного центра. Поэтому критерий здесь простой, хотя и “ненаучный”: как только эта идея будет предъявлена, человек ее почувствует, примет как свою. Но дело в том, что когда идея долго не осознается, то возникает иногда феномен одержимости. Человек одержим, когда он не осознает, что им движет...

из Маркса: идеи, к которым разум приковывает нашу совесть, – это узы, из которых нельзя вырваться, не разорвав своего сердца, это демоны, которых можно победить, только подчинившись им...

Когда существует полная разлюли-малина и вседозволенность, и общество не реагирует ни на что, это означает, что отсутствует объединяющая общество широкая идея, в рамках которой могут существовать разные крылья, взгляды, партии, – но она их объединяла бы в целостность. Сейчас эта целостность распалась в духовной сфере прежде всего. Когда отсутствует объединяющая идея, возможны два типа отношений разных идеалов: смертельная вражда (оппонент вне меня, моей морали, значит он просто злодей или дурак) и полный индифферентизм: ты что-то говоришь, а мне до лампочки. Это означает, что разрушена система понятийных и нравственных координат, внутри которой мы могли бы сориентироваться: то ли это классовый враг с той стороны – тогда “ату его”, то ли он мой оппонент внутри нашего общего с ним плюрализма, то есть он все-таки часть моей национальной (или мировой) культуры. Да, западник – он плохой, но я, славянофил, его не убиваю, потому что мы русские люди. Мы действительно низвергаемся сейчас в бездну по той причине, что у нас другого пути нет. Не о чем договариваться. Нет сферы взаимодействия. В каком-то смысле и России нет. И не будет, пока не появится осознание того, что же нас объединяет, помимо абстрактной идеи спасения и сохранени

Сама по себе идеология — нормальная вещь, никакого автоматического зла она не несет. Если у человека нет личной идеологии, у него просто отключена воля. Человек знает, что и как нужно делать, свято верит, что это правильно, но сделать ничего не может. Идеология просто неизбежна как часть социального организма. И у наших славных либеральных реформаторов была своя странная, причудливая, примитивная идеология. Просто нормальный реформатор обязан знать, что такое идеология, зачем она нужна, быть способным отрефлексировать собственную и открыто ее провозгласить. Совсем другое дело, когда вы ее стыдитесь, прикрываете фиговым листком, искренне отрицаете или сознательно замалчиваете ее существование.

 Дискуссию по поводу необходимости идеологии можно посмотреть здесь:http://maxpark.com/community/1039/content/2075362