Вассерман против Ливанова, но не против науки.

Анатолий Вассерман: «Я бы воздержался от реализации любых идей, исходящих от министерства образования»

ЗНАМЕНИТЫЙ ЭРУДИТ ПРИЗЫВАЕТ НЕ РЕАЛИЗОВЫВАТЬ НИКАКИЕ ПЛАНЫ ЗАСЕВШЕЙ В МИНИСТЕРСТВАХ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ТУСОВКИ, КОТОРЫЕ ВСЕГДА ВЕДУТ ТОЛЬКО К РАЗРУШЕНИЮ

Анатолий Вассерман очень логично и убедительно показывает, что полезно и что вредно в предлагаемой реформе академии наук. Однако полезных идей кот наплакал по сравнению с теми, которые приведут к полному разрушению остатков нашей науки. Развитие науки происходит не только по ее внутренней логике, но и по требованиям экономики, поэтому, по мнению Вассермана, если либералы по-прежнему будут управлять Россией, ни производства, ни науки у нас не будет.

КОЕ-ЧТО РАЗУМНО…

Уже опубликованная часть правительственных предложений по реорганизации российской фундаментальной науки оставляет у меня, мягко говоря, двойственное впечатление. С одной стороны, там есть некоторые здравые мысли. Более того, могу сказать: не так давно мне довелось общаться с серьезным и умным человеком, который, судя по его положению в обществе, мог бы быть одним из инициаторов самой идеи реформирования академий – и в изложении правительственного плана мне встретилось несколько услышанных от него мыслей. Я, конечно, не знаю, участвовал ли он в разработке предложений, или эти мысли, что называется, носятся в воздухе.   Но в любом случае мне представляется, например, вполне разумной идея отказаться от деления академиков на действительных членов и членов-корреспондентов. Изначально это деление появилось в связи с тем, что при Петре Великом – в эпоху основания академии – и еще примерно полтора века после Петра средства сообщения были весьма медлительны, поэтому только те, кто проживал непосредственно в Санкт-Петербурге, могли действительно участвовать в каждом совместном собрании академиков, а остальные общались с коллегами только путем корреспонденции. Но сейчас транспорт позволяет каждому академику бывать на общих заседаниях в любой момент, когда он сочтет это полезным для себя, и получилось, что деление на действительных членов и членов-корреспондентов превратилось в двухуровневую иерархию внутри самой академии. Так и с академией: туда каждый попадает за заслуги, какие не способен – без многолетнего отключения от собственных трудов – произвести никто из других членов академии, поэтому иерархия внутри нее уже бессмысленна.   Также полагаю разумной идею объединения медицинской и сельскохозяйственной академии с основной академией. Почему? Потому что в основной академии уже довольно много прикладных отделений, то есть тех, где не столько ведут фундаментальные исследования, сколько ищут нетривиальные пути приложения результатов этих исследований, а по ходу этого приложения обнаруживают новые задачи и ставят их перед коллегами-фундаменталистами. И медицина, и сельское хозяйство в современном виде – также весьма наукоемкие технологии, так что есть смысл считать их также прикладными отделениями академии наук. Кстати, я – вопреки предложениям правительства – включил бы в большую академию еще и академию образования или, как она называлась раньше, академию педагогических наук. По той же причине: педагогика (при грамотной работе) – тоже очень наукоемкая отрасль, опирающаяся на множество достижений биологии и психологии, на данные этологии (науки о поведении животных вообще) и т.д., и т.д., то есть это тоже прикладная отрасль, непосредственно порождающая вопросы для фундаментальных исследований и заслуживающая пребывания в составе большой академии.

…НО И ГЛУПОСТЕЙ ХВАТАЕТ

Итак, в опубликованных материалах по реформе российской академической науки есть немало разумного. Но, как водится, у нас в правительстве множество поваров, считающих допустимым смешение в одном бутерброде осетровой икры с охотничьей дробью на том основании, что и то и другое – черное.   Например, не считаю возможным разрабатывать порядок исключения из академии, поскольку звание академика дается не только для удобства ведения дальнейших исследований, но и за состоявшиеся научные заслуги. Да, в определенных обстоятельствах суд может отобрать государственные награды. Но не думаю, что этим правом можно наделять кого бы то ни было, кроме суда.   Знаю: у многих руководителей крупных исследовательских структур уходит немало времени на то, чтобы грамотно управлять имуществом этих организаций. Но это вовсе не основание отбирать у них само право распоряжения этими имуществами. Потому что здания институтов, опытные поля и множество других ресурсов предоставлены научно-исследовательским институтам для ведения исследований – и распоряжаться ими может только тот, кто понимает смысл исследований, кто знает, как их вести. Если же поручить эту работу человеку со стороны, просто не знакомому с технологией научных исследований, то даже если у него будут самые добрые намерения, он неизбежно доведет дело до разрушения. Скажем, у тех, кто распространил на российскую науку общие правила тендеров при государственных заказах, были, несомненно, вполне добрые намерения, но это привело практически к полному параличу многих направлений исследований, потому что есть множество тонкостей, которые просто невозможно учесть в рамках общего порядка. Точно так же – даже если предположить, что нет никаких желающих поскорее распродать или раздать в аренду грандиозные здания научно-исследовательских институтов в лучших местах многих наших городов, включая столицу, даже если предполагаемое агентство по управлению хозяйством академических институтов будет укомплектовано исключительно кристально честными людьми – все равно неизбежны провалы просто в силу того, что хозяйственники некомпетентны в технологии научного исследования. Понятно, что крупному ученому тоже незачем тратить все свое время на управление хозяйством, понятно, что ему нужен помощник, но это должен быть именно помощник, а окончательное решение должен принимать сам исследователь. Как и происходит сейчас, когда у любого руководителя НИИ (или вуза) есть заместитель по хозяйственной части, но есть и спектр вопросов, требующих по меньшей мере визы руководителя на материалах, подготовленных заместителем.

ДОМ СВИДАНИЙ «СКОЛКОВО»

Но, честно говоря, я не очень надеюсь на такую идиллию еще и потому, что хорошо знаю, что произошло при создании дома свиданий ученых с бизнесменами – «Сколково». Я говорю «дом свиданий», потому что изначальный замысел сколковского центра – вовсе не наукоград (их у нас и без того, в общем-то, хватает – и даже невзирая на многолетнюю бюджетную экономию на наукоградах, они все еще дают очень хорошие результаты). Официально декларированный смысл «Сколково» в том, чтобы там люди, уже имеющие какие-то серьезные идеи, встречались с людьми, имеющими серьезные деньги, и они совместно искали способы превращения идей в дальнейшие деньги. Это дело достаточно полезное – до тех пор, пока наука у нас вынуждена ориентироваться на внешние источники финансирования. Но в любом случае это задача не исследовательская, а чисто организационная. Так вот при создании этого самого дома свиданий «Сколково» очень большие площади полей, много лет используемые под разнообразные сельскохозяйственные исследования, просто изъяты под застройку. Конечно, не только жилую и офисную. Например, в «Сколково» лучшее – если верить организаторам – во всей стране поле для гольфа. Там еще много интересных сооружений в том же духе. Но в любом случае это показывает, как авторы «Сколково» относятся к имуществу, выделенному для научных исследований.

Опасаюсь, что у предполагаемой организации по управлению имуществом, выделенным для целей науки, будет такое же отношение к научным исследованиям.

МИНИСТР ЛИВАНОВ НЕ ПОНИМАЕТ…

Кроме того, меня изрядно удивили некоторые оценочные заявления министра Ливанова в связи с этим проектом.   Например, я, как и он, очень огорчен тем, что, по его словам, 40% сотрудников, работающих в системе академии наук, достигли пенсионного возраста. Это действительно очень тяжело и неприятно, ибо – не говоря уж ни о чем прочем – лишний раз напоминает нам: пару десятилетий подряд люди у нас не идут в науку. Не потому так мало сравнительно молодых людей в академических институтах, что академики никого туда не пускают, а потому, что у нас пару десятилетий люди готовы были идти куда угодно, лишь бы не в науку. Потому что ученым платили совершенно нищенские деньги. Да, в последние годы стали платить лучше. Но, к сожалению, это началось очень недавно. Да и сейчас, насколько я знаю, средняя зарплата ученого существенно уступает средней зарплате специалиста сравнимой квалификации в иных отраслях деятельности. Кроме того, то, что в учреждениях академий работают так мало людей среднего возраста, в принципе не означает, что общая эффективность академических учреждений от этого резко падает. Достигнув 60 лет, человек, как правило, не теряет в одночасье ни ум, ни творческую активность, ни накопленный опыт. Даже если этот человек уже не может генерировать новые идеи с такой же легкостью, как в молодости, он, по крайней мере, способен организовывать деятельность коллег, организовывать их взаимодействие – и это тоже очень важная часть работы ученых. Причем именно организация взаимодействия других – основная часть работы руководителя, в том числе и в науке. В математике, например, принято считать: действительно новые и свежие идеи появляются у человека примерно лет до 40, а потом он может лишь дорабатывать и обрабатывать то, что накопилось у него к этому возрасту, но это же не основание увольнять людей из математических институтов в 40 лет.   Далее Ливанов оценивает работу отечественной науки по числу публикаций в уважаемых зарубежных научных изданиях, по числу ссылок на них в этих изданиях. Но еще в советское время у нас создана собственная – очень разветвленная и обширная – система научных публикаций, и наши ученые публикуются прежде всего в этих изданиях. Несмотря на все усилия нескольких поколений министров образования и науки, наша наука все еще достаточно обширная и разносторонняя, чтобы публикации коллег в этих изданиях было кому подхватить. А если на наши научные издания мало ссылаются за рубежом, так этим они хуже делают только самим себе, ибо упускают очень важный источник собственного вдохновения. Кстати, известны примеры, когда ссылок на первичную публикацию оказывается мало не то что плагиата ради, а в рамках типовой ситуации: один зарубежный исследователь ссылается непосредственно на наши публикации, но все остальные, кто пользуется результатами его труда, ссылаются уже на его публикацию, просто потому что им проще заглянуть в издание на своем родном языке. То есть малое число публикаций и ссылок в зарубежных изданиях никоим образом не означает, что наша наука не востребована за рубежом, и подавно не означает, что результаты наших исследований второсортны. Я все это знаю потому, что мой отец – ученый с мировым именем, достаточно много публиковавшийся в зарубежных научных изданиях еще в советское время, так что мне известно, что было где публиковаться, кроме заграницы. А вот каковы научные достижения министра Ливанова и много ли он публиковался в отечественных и зарубежных научных изданиях, я, честно говоря, не знаю, но полагаю: если бы много, он бы вряд ли такое говорил.   Что еще следует сказать по поводу предлагаемой реформы? То, что, когда министр Ливанов ссылается на рейтинги какого бы то ни было рода, я немедленно вспоминаю историю с рейтингом отечественных вузов, где довольно быстро выяснилось: значительная часть исходных данных, используемых при расчете рейтинга, просто подтасована. Что, кстати, не помешало (а, скорее, способствовало) рейдерскому захвату, например, Российского государственного торгово-экономического университета. Правда, должен сказать: этот университет захватывали не столько потому, что у него есть пара десятков зданий по всей Москве (ибо он сформировался из множества разных учебных заведений, придерживающихся единого направления деятельности), а важную роль сыграло и то, что в этом университете преподавали не экономикс и уж подавно не чистое либертарианство, а настоящую экономическую науку. Естественно, наши либертарианцы не могли такого допустить, поскольку их учение уже многократно и разнообразно опровергнуто практикой всего мира (в том числе и нынешней Второй Великой депрессией, невозможной по экономиксистской теории), и они могут пока держаться на плаву только благодаря тому, что непрерывно бьют себя пяткой в грудь и кричат, что никакой другой экономической науки, кроме той, которую преподают они, на свете в принципе быть не может. Понятно, что они обязаны лечь костьми, лишь бы уничтожить вещественное доказательство того, что они и на этот раз врут.   Но в любом случае я вовсе не уверен, что рейтинги, на которые ссылается министр Ливанов, построены на основе достоверных или хотя бы правдоподобных данных. Кроме того, рейтинг рейтингу рознь. Например, по одному из популярных международных рейтингов, во всей первой сотне лучших высших учебных заведений мира нет ни одного российского. Вроде бы кошмар. Но известно: по востребованности выпускников, по вероятности попадания выпускника на какие-нибудь очень серьезные (и, кстати, высокооплачиваемые) работы Московский государственный университет уже много лет в первой мировой пятерке (его место внутри пятерки колеблется время от времени, но из нее он не выбывает). Не знаю, какие еще показатели лежат в основе того рейтинга, по которому в мировой первой сотне нет ни одного российского вуза, но думаю: для самих студентов главный критерий – все-таки именно степень востребованности выпускников, а все остальное, даже вместе взятое, для них вряд ли перевешивает этот показатель. Да и для государства в целом важнее, что его вузы соответствуют требованиям практиков. Полагаю, рейтингов нынче так много, что можно подобрать подходящий рейтинг для доказательства любого тезиса.   Скорее всего, рейтинги, используемые министром Ливановым, хорошо подходят для задачи, которую он (собственно, не он один – этим занимались несколько поколений министров, но Ливанов, пожалуй, особо выдающийся в плане ломания реальности об коленку) перед собой поставил: перекроить науку так же, как он перекроил образование.

Тот уважаемый мною человек, беседу с которым я упомянул в начале, между прочим, рассказал мне множество колоритных особенностей того, что сейчас происходит в академических институтах, и даже четверти этих подробностей вполне хватило бы, чтобы признать реорганизацию нашей науки совершенно необходимой. Я также имею и множество собственных сведений, указывающих на ту же необходимость. Но конкретный способ реорганизации, просматриваемый из уже опубликованной части предложений по реорганизации науки, способен, на мой взгляд, только сделать дальнейший шаг по пути разрушения науки и образования, вверенных министерству. Я бы воздержался от осуществления любых предложений, исходящих из этого источника. Ведь в лучшем случае это министерство достигнет того, что вообще никто из лиц, принимающих решения, не захочет даже слышать о возможности реорганизации нашей науки. Либо – тоже возможный вариант – они послушаются министерства, и очень скоро окажется, что реорганизовывать уже нечего.

Анатолий Вассерман

Личное мнение: Эта заметка нужна как катализатор процесса реорганизации наше науки, а самое главное это отношение Государства к науке, и не как стадо слонов в посудной лавке. Каждое мнение должно быть учтено Думой, а иначе хотели как лучше…