Из Сибири с любовью

Из Сибири с любовью


В субботу бывший президент Польши Войцех Ярузельский - единственный ныне живущий руководитель страны бывшего соцлагеря - отпразднует свое 90-летие. Слово "старость" никак не вяжется с обликом генерала.

Несмотря на более чем солидный возраст и тяжелую болезнь, он демонстрирует настоящую офицерскую выправку: прямую спину во всех смыслах, уже не говоря об остром уме, который подкупает всех, кто с ним когда-либо общался. Память у генерала получше, чем у многих молодых, а вот злопамятности нет вовсе. В начале Второй Мировой войны, когда Германия и СССР ввели войска на территорию Польши, его семья бежала в Литву. После присоединения этой страны к СССР семья Ярузельских была депортирована в Сибирь - в Ойротскую автономную область - ныне Алтайский край. Военная карьера будущего генерала началась в 1943 году, когда 20-летний Ярузельский вступил в Первую армию Войска Польского на территории СССР. По его собственным словам, армия навсегда стала его большой любовью, а военный мундир - "второй кожей". С 1960 года он занимал высшие посты в вооруженных силах Польши, а в 1981 году Ярузельский совершил, по его оценке, свою самую большую ошибку в жизни - согласился пойти в политику.

В 2011 году у экс-президента обнаружили "лимфому" - онкологическое заболевание лимфатической ткани. И в канун своего юбилея пан Генерал, к сожалению, чувствует себя плохо. Ему приходится постоянно ездить на терапию в клинику. Но, тем не менее, он не отказался поговорить с корреспондентом "РГ", конечно же, о России:

Войцех Ярузельский: Я был воспитан в антироссийском духе, я бы даже сказал крайне антироссийском, и очень религиозном. И все последующие драматические события должны были усугубить это отношение к вашей стране. Но получилось ровно наоборот. Именно в Сибири, встретившись с простыми русскими людьми - с сердечными и добрыми сибиряками, которые старались нам помогать, я начал смотреть на Россию и россиян по-другому. А потом эта сердечная приязнь еще больше усилилась на фронте - ее закрепила военная дружба.

То есть Вы не держите зла за то, как в юности сложилась Ваша судьба, за то, что отец похоронен в чужой стране?

Войцех Ярузельский: Нет, не держу. Да, отец похоронен на Алтае. Но я благодарен российским властям за то, что несколько лет назад мне организовали поездку на место его захоронения. Когда я получил от посла России в Польше приглашение в Москву на 60-летие Победы, я попросил, чтобы мне организовали поездку на могилу отца.

И так я получил возможность побывать в тех местах, увидеть, что на месте его захоронения поддерживается порядок. Когда в июне 1942 года отец умер - понятно, какое было время, - у нас были трудности с тем, чтобы перевезти его через весь город на православное кладбище. Католического не было. Мы с сестрой похоронили его и поставили на этом месте крест из березы, который - мы понимали это, - рано или поздно должен был исчезнуть. А спустя много лет я узнал, что по поручению Михаила Горбачева там сделали нормальный памятник. И одновременно - это свидетельство политической мудрости - рядом был поставлен еще один памятник большего размера, посвященный польским ссыльным в Сибири в Алтайском крае в 1939-1945 гг. И это свидетельствовало, что памятник установлен не только потому, что там похоронен Ярузельский, но что это некий человеческий, гуманитарный жест. Я был этим очень тронут. Так же как и тем, что мне организовали эту поездку. Уже после войны на Алтае был создан католический приход во главе с ксендзом из Польши. Он приезжал ко мне, привозил фотографии отцовской могилы, и я попросил его сделать на надгробии рядом с надписью по-русски также польскую надпись. А во время своей последней поездки туда я пришел на встречу с ним и его прихожанами и узнал удивительную вещь: один его приход охватывает весь Алтайский край, то есть территорию большую по размеру, чем Польша. Там в Бийске я встретился с людьми, которые жили в тех местах во время войны, увидел дом, в котором мы жили.

Неужели сохранился тот самый дом?

Войцех Ярузельский: Да, сохранился. Это была обычная сибирская хата, где не было сеней, так что, когда зимой в морозы открывали дверь, оттуда валил пар. Рядом стояла еще одна изба, в которой жили две русские женщины с детьми. Мы с ними сдружились. Слово за слово, что да как, где семья, и они рассказали, что их мужья в лагерях, "но товарищ Сталин, наверное, об этом не знает". Этот образ мыслей оставался у советских людей с царских времен: царь добрый, плохие бояре.

О своей исторической роли генерал говорит так: "История не может быть только черной или только белой. Так же я смотрю и на свой след на дороге жизни. Хорошим - горжусь. О плохом - жалею. Просто остаюсь собой". С днем рождения, Пан Генерал!

Мнение автора не всегда совпадает с точкой зрения редакции.
RG.RU