До третьего и четвертого поколения

На первый взгляд в Торе есть коренное противоречие. С одной стороны, в пассаже, известном под названием «Тринадцать путей проявления милосердия», мы слышим слова: «Г‑сподь, Г‑сподь, Б‑г милосердный и милостивый, долготерпеливый! Великий в любви и верности <…> Но не оставляющий без наказания, взыскивающий за вину отцов с детей и с внуков — до третьего и четвертого поколения!» (Шмот, 34:7).

Вывод очевиден. Дети страдают за грехи родителей. С другой стороны, в нашей недельной главе мы читаем: «Нельзя предавать отцов смерти за [вину] сыновей, а сыновей нельзя предавать смерти за [вину] отцов — человек может быть наказан смертью [только] за свой грех!» (Дварим, 24:16).

В книге Млахим содержатся сведения об историческом событии, когда этот принцип сыграл решающую роль: «И было: когда упрочилось царство в руках его (Амацьи), он перебил приближенных своих, убивших царя, отца его. Но детей убийц он не умертвил, ибо написано в Книге Учения Моше, что заповедал Г‑сподь так: “Нельзя казнить отцов за детей и детей — за отцов, а каждого — лишь за его грех”» (Млахим II, 14:5–6).

Как представляется, этому есть объяснение. Первое утверждение касается Б‑жьего суда — кары «от рук Небес». Второе утверждение, в Дварим, касается людского правосудия, которым ведают органы судебной власти. Разве простые смертные могут решать, велика ли роль других людей в том, что некто совершил преступление? Очевидно, суд при разбирательстве дела должен учитывать только факты, поддающиеся наблюдению. Тот, кто совершил преступление, виновен. Те, кто, возможно, сформировал его характер, не виновны в его преступлении.

Однако вопрос не столь прост: оказывается, Ирмеяу и Йехезкель, два великих пророка времен изгнания в VI веке до н. э., сформулировали принцип индивидуальной ответственности по‑новому, в резких и поразительно схожих между собой выражениях.

Ирмеяу говорит:

«В те дни не будут говорить более: “Отцы ели незрелый виноград, а у детей притупились зубы”. Но каждый будет умирать за свое собственное преступление: кто будет есть виноград незрелый, у того и зубы притупятся» (Ирмеяу, 31:29–30).

Йехезкель говорит:

«И было ко мне слово Г‑сподне такое: “Что это у вас за пословица такая на земле Израиля: ‘Отцы ели незрелый виноград, а у детей притупились зубы’”? Жив Я! — слово Г‑спода Б‑га! Не будет у вас больше этой пословицы в Израиле. Ведь всякая жизнь принадлежит Мне: как жизнь отца, так и жизнь сына; кто согрешил, тому и умереть»» (Йехезкель, 18:1–4).

Пророки говорили не о судебных процессуальных действиях и правовой ответственности. Они говорили о Б‑жьем суде и справедливости. Они дарили народу надежду в один из самых мрачных периодов еврейской истории — период нашествия вавилонян и разрушения Первого храма. Люди сидели и плакали у рек вавилонских, возможно полностью утратив надежду. Над ними вершили суд за проступки их прародителей, навлекшие на народ это ужасное бедствие. И казалось, в будущем их ожидает все то же нескончаемое изгнание. Йехезкель в видении, когда перед ним предстала усыпанная костями долина, услышал голос Б‑га, сообщающий ему, что люди говорят: «Иссохли кости наши, и погибла надежда наша».

Йехезкель и Ирмеяу убеждали народ не отчаиваться. Будущее народа — в его руках. Если народ вернется к Б‑гу, Б‑г вернется к нему и приведет его назад в его собственную страну. На этих людей не будет возложена вина предшествующих поколений.

Но, если дело обстояло так, слова Ирмеяу и Йехезкеля действительно противоречат представлению, будто Б‑г взыскивает за грехи до третьего и четвертого поколения. В Талмуде, обратив внимание на это противоречие, сделали примечательное заявление:

«Сказал рабби Йосе бар Ханина: наш Учитель Моше вынес Израилю четыре (обвинительных) приговора, но пришли четыре пророка и отменили их <…> Моше сказал: “Г‑сподь <…> взыскивает за вину отцов с детей и внуков до третьего и четвертого поколения”. Йехезкель пришел и объявил: “Кто грешит — тому и умереть”» .

В общем и целом мудрецы отвергали предположение, что с детей можно взыскивать за грехи их родителей даже «руками Небес». Исходя из этого, они систематически давали новое истолкование всем пассажам, создававшим обратное впечатление, будто с детей и впрямь взыскивают за грехи родителей. Позиция мудрецов была следующей: «В таком случае детей не следует предавать смерти за грехи, которые совершили их родители? Разве не написано “взыскивает вину отцов с детей?” — Там имеются в виду дети, которые идут по стопам родителей (буквально “берут в руки деяния своих родителей”», то есть сами совершают те же грехи)» .

Если конкретно, мудрецы давали нижеследующее объяснение библейским эпизодам о наказании детей вместе с родителями: в этих случаях дети «были властны протестовать против грехов родителей / предотвратить их грехи, но не сделали этого». Как говорит Маймонид, всякий, кто властен предотвратить греховный поступок другого, но не предотвращает, будет схвачен (то есть наказан, привлечен к ответственности) за этот грех .

Значит ли это, что понятие индивидуальной ответственности пришло в иудаизм на позднем этапе, как полагают некоторые исследователи? Нет, крайне маловероятно.

Во время мятежа Кораха, когда Б‑г пригрозил народу уничтожением, Моше сказал: «Неужели из‑за греха одного человека Ты будешь гневаться на всю общину?» (Бемидбар, 16:22). Когда, после того как Давид согрешил, устроив перепись, начался мор, Давид стал молить Б‑га: «Я согрешил. Я, Пастырь, поступил нехорошо. Они же лишь овцы. Что они сделали? Да падет рука Твоя на меня и мою семью» .

В иудаизме принцип личной ответственности — основополагающий, так было и в других культурах Древнего Ближнего Востока .

Но здесь на кон поставлено другое: углубленное понимание истинных масштабов ответственности, которую мы несем, если серьезно относимся к своим социальным ролям родителей, соседей, горожан, граждан и детей Завета. В юридическом смысле только сам преступник несет ответственность за свое преступление. Но, дает понять Тора, мы также сторожа брату своему. Мы сообща несем коллективную ответственность за духовно‑нравственное здоровье общества. «Все евреи, — сказали мудрецы, — отвечают друг за друга» . Правовая ответственность — одно дело, ее определение относительно легко сформулировать. Но нравственная ответственность намного масштабнее, хотя неизбежно труднее поддается определению. «Нам не следует говорить [что‑то вроде]: “Я не собираюсь грешить, а если кто‑то другой собирается — это не мое дело, это его взаимоотношения с Б‑гом”. [Такие слова и мысли] противоречат Торе», — пишет Маймонид в «Книге заповедей» .

Это особенно верно, когда речь идет о взаимоотношениях родителей с детьми. Авраам был избран, говорится в Торе, исключительно на том основании, что «он заповедает своим сынам и потомкам следовать путями Г‑спода, творить добро и правосудие».

В иудаизме обязанность родителей учить детей — наиважнейшая. О ней говорится в первом и втором абзацах «Шма», а также в нескольких пассажах, цитируемых в разделе Агады «Четыре сына». Маймонид считает одним из самых тяжких грехов — настолько серьезным, что Б‑г не оставляет нам возможности в нем раскаяться, — когда «тот, кто видит, что его сын вступил на порочный путь, не мешает ему». Маймонид объясняет это так: «А ведь сын в его власти, и, выступи отец против, тот бы прекратил». То есть это расценивается так, словно отец активно подталкивает сына к греховному поступку .

Отец и сын. Артур Шик. Иллюстрация из Пасхальной агады. 1940

Если дело обстоит так, то можно расслышать трудную истину, звучащую в «Тринадцати путях проявления милосердия». Да, верно, мы не несем правовой ответственности за грехи своих родителей или детей. Но в более глубоком, расплывчатом смысле наши поступки и образ жизни действительно влияют на будущее до третьего и четвертого поколения.

Опустошительные последствия этого влияния описаны на редкость мрачно в недавних книгах наиболее вдумчивых американских социальных критиков Чарльза Мюррея (Американский институт предпринимательства) и Роберта Патнэма (Гарвардский университет). Несмотря на несходство их подхода к политике, Мюррей в книге «Разобщение» и Патнэм в книге «Наши дети» высказали одно и то же предостережение о назревающей социальной катастрофе. На взгляд Патнэма, «американская мечта» переживает кризис. На взгляд Мюррея, разделение Соединенных Штатов на два класса в условиях, когда «межклассовая мобильность» — все более редкий случай, то есть люди прочно остаются представителями того класса, к которому принадлежат от рождения, «уничтожит то, что сделало Америку Америкой».

Если слегка упростить, они утверждают, что в определенный момент, в конце 1950‑х или начале 1960‑х годов, началась эрозия целого ряда институтов и моральных кодексов. Брак обесценился. По семьям пробежали трещины. Все больше детей росли в ситуации, когда у них не было постоянного общения с биологическими родителями. Возникли новые формы детской бедности, а также такие язвы общества, как наркомания и алкоголизм, подростковые беременности, преступность и безработица в районах проживания малоимущих. Со временем «высший класс» сумел дать задний ход от пропасти и теперь дает своим детям подготовку, сулящую достижения в жизни, в трущобах же дети растут в условиях, почти не дающих надежды на успех в учебе, обществе и на рынке труда. Американская мечта о благоприятных возможностях для всех и каждого дышит на ладан.

Трагичность этих перемен в том, что люди позабыли библейскую истину, предостерегающую, что наши поступки сказываются не только на нашей собственной судьбе. Они будут сказываться на наших детях до третьего и четвертого поколения. Даже величайший либертарианец Новейшего времени Джон Стюарт Милль подчеркивал ответственность родителей. Он писал: «Сам факт того, что в результате твоих действий появилась на свет человеческая особь, — один из самых ответственных поступков на протяжении всей жизни человека. Взять на себя ответственность, дав жизнь (а она может быть либо проклятием, либо благословением), если существо, которому мы даем жизнь, не имеет хотя бы стандартных шансов на сносное существование, будет преступлением против этого существа».

Если мы не соблюдаем своих родительских обязанностей, то, хотя ни по одному закону нас не привлекут за это к ответственности, расплачиваться будут дети всего социума. Они пострадают за наши грехи.