Фольклор о смене вёрст. Глава 2. Причины смены вёрст

Глава 2. Причины смены вёрст

В традиции предков Руси реальность вселенной представлена тремя царствами (дворами, домами): Правь, Навь и Явь. Правь – это вечность вселенной, обитель божественной родительской семеюшки, в ней находится в состоянии покоя идея жизни. Навь – ночь вселенной (царство смерти, потусторонний мир), в ней из идеи жизни разворачивается образ вселенной. А Явь – день вселенной, в котором воплощена жизнь. Слова отмеченные курсивом, представляют фрагменты произведений фольклора, Вед, Рун и других Книг знаний родов Руси. Они образуют лексику метафизического языка.

Небылица устами "Я" – Сына божьего рассказывает о модели вселенной и её трех царствах. Плотность пространства и времени дома Прави столь велика, что царство вечности сосредоточено всего лишь в одном кирпичике. А плотность ночи вселенной уже представляет деревню, где всего-то одна улица. Эта улица и есть прямоезжая дорога из Нави в Явь. По ней и направляются навьи жители в свое воплощение. В буре возбуждения первородных начал из навьих образов разворачиваются формы жизни.

Коварство навьих жителей (Кощея, Еукахайнена, чудо-Юдо и др.) замышляется в ночи вселенной и только потом случается в Яви. Зло, насилие и гнёт являются источниками негативных эмоций, они-то и возбуждают ветра из божьих уст к очищению подселенной (Нави и Яви). Вследствие возмущения первородных начал исчезает зло. При этом Явь сворачивается в Навь, затем и Навь уходит в Правь. Следующий круг Сварога начинает очередную версту переновленной жизни, и тогда из дома Прави вновь разворачивается Навь, а затем наступает и день вселенной.

Причины, вызывающие эволюцию жизни, раскрываются фольклором родов человечества.

Слово о нартах ("Героический эпос народов СССР")

                        Здесь собраны древнейшие сказанья

                        О нартских героических деяньях.

                        Сказители их завещали миру,

                        Отдав всю душу звучному фандыру.

                        Во времена далекие, седые,

                        Проникли нарты в небеса впервые.

                        Они не раз пересекали страны,

                        Где жили уаги – великаны.

                        В скитаниях не находя покоя,

                        Они спускались и на дно морское.

                        К денбертам шли, тер-туркам и гумирам,

                        Они всегда кончали битвы пиром.

                        В подземном царстве жили далимоны.

                        У всех – свой нрав, у всех – свои законы.

                        Но вот огонь сверкнул во мгле зарницей,

                        Чтоб до конца земли распространиться.

                        И люди, озаренные огнем,

                        Не в силах были позабыть о нем.

                        Герои-нарты, мощь огня изведав,

                        Считать устали славные победы.

                        На пиршествах, в сраженьях, на охоте

                        Вела их смелость, честь была в почете.

                        Отвергнув зло, насилие и гнет,

                        Искал свободы нартовский народ,

                        Он даже небу бросил смелый вызов -

                        И ринулся к воздушным далям снизу.

                        Но в этих битвах, страшных и неравных,

                        Погибло много нартов достославных.

                        Как воск на солнце, таяли полки,

                        Под женский стон у вспененной реки.

                        А те, которые в живых остались,

                        Опять, как прежде, с силами собрались.

                        Народный дух рождал живое слово,

                        И крепло мужество в борьбе суровой:

                        В полях, ущельях, на вершинах горных

                        Сражались нарты долго и упорно.

     Первородные начала или ветра из божьих уст пробуждают идею жизни из вечного сна. Со дна морского, со вспененной реки, мощь огня изведав, вступили нарты на первую версту вселенной. На второй версте разворачивается образ вселенной, тогда же и рождается зло. Однако нарты отринули проявления зла: "искал свободы нартовский народ, он даже небу бросил смелый вызов". Из навьего царства нарты ринулись к воздушным далям снизу (в Правь). Так завершилась вторая верста вселенной. На следующем круге эволюции вселенской жизни нарты, как "Я" фольклора Руси и карельских Рун, шагнут со двора Прави в Навь, а оттуда по навьей улице двинутся в Явь третьей версты вселенной.

     Русские Веды (в песне Рода) рассказывают, что еще на второй версте вселенной родилась "сила черная – змеи лютые, многоглавые и вся нечисть земная и водная". Воплощенное человечество третьей версты вселенной столкнулось с "ненавистниками рода людского" (сказание "Гэсэр", «Героический эпос народов СССР»). Зло обладает "острым разумом, острым глазом, проницательностью удвоенным", утоляет "жажду свою человеческой кровью красною" и глотает "с алчностью властною остывающую струю". Зло "опасней врагов, что даже во сне – кровопийца, что создана для грабежа, что в помыслах даже убийца". Бурятский эпос рассказал, что люди даже "растерялись – стали несмелыми и беспечными сердца".

     Для борьбы с нечистью "создал Сварог силы светлые и свое небесное воинство". Завязалась беспощадная битва воинства Сварога с силами потьмы.

     "Бились яростно Правда с Кривдою. Одолеть Кривда Правду хотела, но Правда Кривду все ж переспорила. Поднималась Правда на небеса к самому небесному Пращуру (Сварогу). Опускалась Кривда к Сырой Земле. Понесло Кривду по всей Земле, по всему поднебесному царству-мытарству…

     Завязалась битва грозная, собиралися тучи черные. Полыхал, палил Змея черного сын Сварога (Семаргл)… И от битвы той затряслась Земля, шевельнулся под ней мощный Юша-Змей, море синие всколыхалось, ужаснулась вся подвселенная…

     И вознесся Сварожич на небеса ко Сварогу небесному в кузницу. Полетел за ним лютый Черный Змей, он вскричал…"Был я князем тьмы – ныне буду я всей Вселенной царь!"… Тогда Сварог со Сварожичем ухватили клещами горячими за язык Змея Черного лютого. Начал бить Сварог Змея молотом, а Семаргл-Огнебог запрягал его в тяжкий кованый плуг.

     И сказали они Змею Черному: "Будем мы делить подвселенную, по Земле Сырой проведем межу. Справа пусть за межою будет царство Сварога, слева же за межою будет Змеево царство".

     И в провал, в ущелье, в подземный мир по хотению-велению Сварожьему был низвержен Змей – Повелитель тьмы". А за ним и все нечистые устремились во тьму подземную.

     Битва светлого небесного воинства Сварога случилась в конце второй версты вселенной. В результате бескомпромиссного сражения зло было низвергнуто, и переновленная вселенная вступила в следующий этап своего бытия.

     Борьба Сварожичей с потьмой описана в русских Ведах, карельских Рунах, эпосе народов европейской части Руси, Сибири, Алтая, Кавказа и фольклоре других сорока родов человечества.

   Вследствие противостояния добра и зла случился раздел подселенной (Нави и Яви): на правую сторону – поднебесную и левую – царство тьмы (Чернобога,). Каждый человек тоже поделен на правое и левое, а его позвоночный столб – это межа между царствами Сварожичей и Повелителя тьмы. Где правое – это Правда, Добро и Бескорыстие. А левое – это мораль Чернобога: Кривда, Глупость, Зависть и Алчность.

     Следующая сказка продолжает рассказ о причинах смены вёрст и называет помощников человека.

Ведьма и Солнцева сестра

     В некотором царстве, в далеком государстве, жил-был царь с царицей, у них был сын Иван-царевич, с роду немой. Было ему лет двенадцать, и пошел он раз в конюшню к любимому своему конюху. Конюх этот сказывал ему всегда сказки, и теперь Иван-царевич пришел послушать от него сказочки, да не то услышал. "Иван-царевич! – сказал конюх. – У твоей матери скоро родится дочь, а тебе сестра; будет она страшная ведьма, съест и отца и мать, и всех подначальных людей; так ступай, попроси у отца что ни есть наилучшего коня – будто покататься, и поезжай отсюдова куда глаза глядят, коли хочешь от беды избавиться". Иван-царевич прибежал к отцу и с роду впервой заговорил с ним; царь так этому возрадовался, что не стал и спрашивать: зачем ему добрый конь надобен? Тотчас приказал что ни есть наилучшего коня из своих табунов оседлать для царевича. Иван-царевич сел и поехал куда глаза глядят.

     Долго-долго он ехал; наезжает на двух старых швей и просит, чтоб они взяли его с собой жить. Старухи сказали: "Мы бы рады тебя взять, Иван-царевич, да уж нам немного жить. Вот доломаем сундук иголок да изошьем сундук ниток – тотчас и смерть придет!" Иван-царевич заплакал и поехал дальше.

Долго-долго ехал, подъезжает к Ветродубу и просит: "Прими меня к себе!" – "Рад бы тебя принять, Иван-царевич, да мне жить остается немного. Вот как повыдерну все эти дубы с кореньями – тотчас и смерть моя!" Пуще прежнего заплакал царевич и поехал все дальше и дальше. Подъезжает к Ветрогору; стал его просить, а он в ответ: "Рад бы тебя принять, Иван-царевич, да мне самому жить немного. Видишь поставлен я горы ворочать; как справлюсь с этими последними – тут и смерть моя!" Залился Иван-царевич горькими слезами и поехал дальше.

     Долго-долго ехал; приезжает, наконец, к Солнцевой сестре. Она его приняла к себе, кормила, поила, как за родным сыном ходила. Хорошо было жить царевичу, а все нет-нет, да сгрустнется: захочется узнать, что в родном доме деется? Взойдет, бывало, на высокую гору, посмотрит на свой дворец и видит, что все съедено, только стены осталися! Вздохнет и заплачет. Раз этак посмотрел да поплакал – воротился, а Солнцева сестра спрашивает: "Отчего ты, Иван-царевич, нонче заплаканный?" Он говорит: "Ветром в глаза надуло". В другой раз опять то же; Солнцева сестра взяла да и запретила ветру дуть. И в третий раз воротился Иван-царевич заплаканный; да уж делать нечего – пришлось во всем признаваться, и стал он просить Солнцеву сестру, чтоб отпустила его, добра молодца, на родину понаведаться. Она его не пускает, а он ее упрашивает; наконец упросил-таки, отпустила его на родину понаведаться и дала ему на дорогу щетку, гребенку да два моложавых яблочка: какой бы ни был стар человек, а съест яблочко – вмиг помолодеет!

     Приехал Иван-царевич к Ветрогору, всего одна гора осталась; он взял свою щетку и бросил во чисто поле: откуда ни взялись – вдруг выросли из земли высокие-высокие горы, верхушками в небо упираются; и сколько тут их – видимо-невидимо! Ветрогор обрадовался и весело принялся за работу. Долго ли, коротко ли – приехал Иван-царевич к Ветродубу, всего три дуба осталося; взял он гребенку и кинул во чисто поле: откуда что – вдруг зашумели, поднялись из земли густые дубовые леса, дерево дерева толще! Ветродуб обрадовался, благодарствовал царевичу и пошел дубы выворачивать. Долго ли, коротко ли – приехал Иван-царевич к старухам, дал им по яблочку; они съели, вмиг помолодели и подарили ему хусточку: как взмахнешь хусточкой – станет позади целое озеро!

     Приезжает Иван-царевич домой. Сестра выбежала, встретила его, приголубила: "Сядь, – говорит, братец, поиграй на гуслях, а я пойду – обед приготовлю". Царевич сел и бренчит на гуслях; выполз из норы мышонок и говорит ему человеческим голосом: "Спасайся, царевич, беги скорее! Твоя сестра ушла зубы точить". Иван-царевич вышел из горницы, сел на своего коня и поскакал назад; а мышонок по струнам бегает: гусли бренчат, а сестра и не ведает, что братец ушел. Наточила зубы, бросилась в горницу, глядь – нет не души, только мышонок в нору скользнул. Разозлилась ведьма, так и скрипит зубами, и пустилась в погоню.

     Иван-царевич услыхал шум, оглянулся – вот-вот нагонит сестра; махнул хусточкой и стало глубокое озеро. Пока ведьма переплыла озеро Иван-царевич далеко уехал. Понеслась она еще быстрее... вот уж близко! Ветродуб угадал, что царевич от сестры спасается, и давай вырывать дубы да валить на дорогу; целу гору накидал! Нет ведьме проходу! Стала она путь прочищать, грызла-грызла, насилу продралась, а Иван-царевич уж далеко. Бросилась догонять, гнала-гнала, еще немножко... и уйти нельзя! Ветрогор увидел ведьму, ухватился за самую высокую гору и повернул ее как раз на дорогу, а на ту гору поставил другую. Пока ведьма карабкалась да лезла, Иван-царевич ехал да ехал и далеко очутился.

     Перебралась ведьма через горы и опять погнала за братом... Завидела его и говорит: "Теперь не уйдешь от меня!" Вот близко, вот нагонит! В то самое время подскакал Иван-царевич к теремам Солнцевой сестрицы и закричал: "Солнце, Солнце! Отвори оконце". Солнцева сестрица отворила окно, и царевич вскочил в него вместе с конем. Ведьма стала просить, чтоб ей выдали брата головою; Солнцева сестра ее не послушала и не выдала. Тогда говорит ведьма: "Пусть Иван-царевич идет со мной на весы, кто кого перевесит! Если я перевешу – так я его съем, а если он перевесит – пусть меня убьет!" Пошли; сперва сел на весы Иван-царевич, а потом и ведьма полезла: только ступила ногой, как Иван-царевича вверх и подбросило, да с такою силою, что он прямо попал на небо, к Солнцевой сестре в терема; а ведьма-змея осталась на земле.

       Царь сказки и есть русский Бог Сварог. Творец вселенской жизни многолик и имеет множество имен. В повествовании он представлен не только в образе отца, но и Ветродубом, Ветрогором, конюхом. Батюшка дарит Ивану-царевичу своего коня (бурю – первородное начало). Иван на родительском коне совершает странствия по просторам вселенной, и наезжает на двух старых швей. Здесь швеи – это богиня судьбы Макошь и бессмертная душа Ивана, они шьют в Нави шелковыми нитями судьбу Ивана. Действие происходит в ночи вселенной, швеи и молвят царевичу: "Вот доломаем сундук иголок да изошьем сундук ниток – тотчас и смерть придет". В ночи вселенной нет плоти, потому фольклор и называет Навь царством смерти.

     Подъехал Иван-царевич к Ветродубу и попросился на житье (дуб в традиции наших предков – символ Прави и родительской обители). Однако заканчивался второй круг Сварога – завершалась вторая верста вселенной. Уходил батюшка на покой в Правь, потому и говорил Ветродуб Ивану-царевичу: "Рад бы тебя принять, Иван-царевич, да мне жить остается немного. Вот как повыдерну все эти дубы с кореньями – тотчас и смерть моя!" Тоже случилось и с обращением Ивана-царевича к Ветрогору.

     В учении родительской семеюшки Солнце – это Сварожич Хорс, его сестра Свароговна – веснянка Жива (богиня возрождения), под их руководством и осуществляется переновление жизни. Но пока не пришло время нового круга Сварога, солнцева сестра запрещает буйство первородных начал: ветру дуть.

     Иван-царевич, как человек первой версты вселенной, был с роду немой. Небылица поведала, что дед завыл, а я заголосил лишь на второй версте вселенной. Когда Ивану-царевичу исполнилось двенадцать лет (прошло семь верст или лет царства Прави + пять верст или лет царства Нави), только тогда он заговорил и поехал куда глаза глядят. В конце второй версты вселенной у Ивана рождаются все пять способностей плоти: слух, зрение, вкус, обоняние и осязание (Иван смотрит, вздыхает и др.), в соответствии с ними формируются внешние и внутренние органы, возникают отрицательные эмоции: грусть, печаль (ему сгрустнется, он поплакал).

     Конюх сказки – сам Сварог, оттого и ведает будущее. Он предупреждает царевича, что человеку скоро придется столкнуться со злом, которое зарождается в Нави, а затем воплощается в Яви. Царевич странствует на коне отца, а на ветрах из божьих уст можно попасть куда угодно. Иван на второй версте вселенной побывал в Нави у швей, Ветродуба и Ветрогора, и вернулся от напастей навьего дома к Солнцевой сестре (в Правь).

     Вечность предшествует ночи и дню вселенной. Потому Иван из косящатого оконца дома Прави видит, какие злодеяния совершит его сестра в скором будущем. Взойдет, бывало, на высокую гору, посмотрит на свой дворец и видит, что все съедено, только стены осталися! Здесь вершина высокой горы и есть Правь, в фольклоре родов Руси эту гору еще называют Сорочинской, Рипейской, Белой, Алатырской, Азов-гора, Бешлам-Корта и др.

     Сестра царевича олицетворяет беспредел страстей (зло, насилие и гнет). Она даже съест всех подначальных людей, отца и мать. Останется лишь один житель ночи – мышонок. Мышонок русских сказок – непрост, он частый гость в царствах подселенной, и говорит человеческим языком, ведомым всем навьим жителям. Мышонок, как и конь отца, помогает Ивану, он предупреждает: "Спасайся, царевич, беги скорее! Твоя сестра ушла зубы точить".

     Когда пришло время начала третьей версты вселенной (третьего круга Сварога), тогда и появился на белый свет Иван-царевич. Солнцева сестра (Жива Свароговна) дала ему в дорогу (в Явь) щетку, гребенку и моложавые яблочки (они являются волшебными предметами многих сказок). Дальнейшее повествование рассказывает о рождении дня вселенной, в котором воплощены задумки Сварога о форме жизни. Иван-царевич бросит щетку во чисто поле – вырастают горы великие; кинет гребенку во чисто поле – поднимаются дубравы могучие.

     В примечаниях к собранию сказок А.Н. Афанасьев записывает: "Эпизоды с бросанием чудесных предметов во время бегства от ведьмы встречаются в 44-х разных русских, в 17 украинских и в 18 белорусских, а также во многих казахских, башкирских, татарских сказках".

     Ветрогор и Ветродуб, как и дед небылички, очень обрадовались рождению Яви. Ну, а от моложавых яблочек (мечта многих фольклорных героев), кто хочешь помолодеет. Старухи-швеи съели яблочки и вмиг помолодели. Они отблагодарили Ивана-царевича (теперь уже человека третьей версты вселенной) волшебной хусточкой (платком), и научили им пользоваться: "как махнешь хусточкой – станет позади целое озеро". С той поры воплощенный человек продолжает учиться управлению первородными началами (конём-бурей, водой и огнём).

     В конце своего жизненного пути душа Ивана-царевича через оконце (косящатое) возвращается в родительскую обитель – в вечность, в терем Солнцевой сестры. Живет "Я" – бессмертная душа Ивана в Прави и зла не знает, а ведьма-змея осталась в царстве смерти. Надолго ли? На этот вопрос отвечает родительская традиция.

     Зло рождается на второй версте вселенной, воплощается на третьей версте, созревает на четвёртой, изощряется в пятой, увядает в шестой и навсегда исчезает в седьмой.

     Сестра Ивана олицетворяет беззаконие, она-то и возмущает ветра из божьих уст. Первородные начала очищают вселенную от зла. В результате глобальной катастрофы переворачиваются горы, вырываются дубы, а день сменяется ночью.

     В конце каждого этапа бытия зло чинит беспредел, в котором стонет воплощенная жизнь. Каждая последующая верста вселенной заканчивалась всеразрушающей битвой светлого небесного воинства со злом не на жизнь, а на смерть. О том, как это было в старые годы, в старопрежние, в красну весну, в тёплые лета упоминается в сюжетах сказок "Мизгирь", "Терем мухи" и др.      С третьей версты вселенной зло пожирает жизненную энергию жителей Яви. Фольклор рассказывает, как муха, комар, мошка, клоп, вошь и блошка стали людей кусать, горячую кровь пропускать.

   Всевышний помог сынам на сырой земле в борьбе с тяготой и срамотой. Он создал паука-мизгиря, и этот удалой богатырь уничтожает кровососущих. Мудрость рода в адрес срамоты и тяготы молвит: "Бойтесь, мошки, господина честнаго, мизгиря (паука) толстаго".

     Прошлое вселенной хранит историю тяготы и срамоты всех мастей: клопов, вошек и иных кровососущих в образах господ и их моралистов, воров и беспредельщиков всех мастей. Фольклор предлагает очень конкретные меры для избавления от любых паразитов.

     В начале третьей версты вселенной её жители жили в согласии и дружили. Даже лиса приходилась кумой журавлю.

Лиса и журавль

     Лиса с журавлем подружилась, даже покумилась с ним у кого-то на родинах.

     Вот и вздумала однажды лиса угостить журавля, пошла звать его к себе в гости: "Приходи, куманёк, приходи, дорогой! Уж я как тебя угощу!" Идет журавль на званый пир, а лиса наварила манной каши и размазала по тарелке. Подала и потчевает: "Покушай, мой голубчик-куманек! Сама стряпала". Журавль хлоп-хлоп носом, стучал, стучал, ничего не попадает! А лисица в это время лижет себе да лижет кашу, так всю сама и скушала.

     Каша съедена; лисица говорит: "Не бессудь, любезный кум! Больше потчевать нечем". – "Спасибо, кума, и на этом! Приходи ко мне в гости".

     На другой день приходит лиса, а журавль приготовил окрошку, наклал в кувшин с малым горлышком, поставил на стол и говорит: "Кушай, кумушка! Право, больше нечем потчевать". Лиса начала вертеться вокруг кувшина, и так зайдёт и этак, и лизнёт его, и понюхает-то, всё ничего не достанет! Не лезет голова в кувшин. А журавль меж тем клюет себе да клюет, пока всё поел. "Ну, не бессудь, кума! Больше угощать нечем". Взяла лису досада, думала, что наестся на целую неделю, а домой пошла как несолоно хлебала. Как аукнулось, так и откликнулось! С тех пор и дружба у лисы с журавлём врозь.

     Кум и Кума – это те, кто состоят в "духовном родстве" (Толковый словарь В.И. Даля). Все жители второй версты вселенной были из одной навьей деревни, поэтому с начала воплощенной жизни они состояли в кумовстве друг с другом и имели одного родителя (Творца). На ту пору звери и именовались: кум-медведь, кум-волк, кум-журавль, кума-лиса, кума-коза, кума-свинья и др. А человек им был старшим братом. Даль отмечает, что кумовья: "восприемники между собой и относительно родителей и родичей". На третьей версте вселенной все находились в кумовстве относительно своего Всевышнего родителя. Жили в гармонии с окружающей средой, соблюдали Закон Жизни и дружбу между родами. Суть кумовства раскрывается в сказках, песнях, пословицах, загадках.

   Иногда между зверями случались коллизии. Тогда глава зверей Медведь собирал совет держать, приглашались волк, олень, лиса, заяц и другие жители леса. В фольклоре Медведь – символ Сварожича Велеса, покровителя Земли и её жителей. К удовольствию сторон решения совета были всегда справедливыми. Фольклор "очеловечивает" природу, звери наделяются характерными людскими чертами. Во множестве сказок намеренно подчеркивается любопытная особенность: герои сказки и звери говорят на одном языке – человеческом. Звери даже называются людскими именами: Михайло Иванович – медведь, Евстифейка – волк, Петя – петух, Патрикеевна – лиса, Васька-кот или Котофей Иванович, Козьма Никитович – козёл и т.д. Человек до сих пор называет своих домашних животных знакомыми именами и кличками.

     Люди не видят в "очеловечивании" природы ничего предосудительного. Однако бывают и исключения. Например, в отзыве на сборник "Детские сказки" изданный А.Н. Афанасьевым в 1870 году, где присутствовала лиса-просвирня (сказка "Лиса-исповедница"), цензор усмотрел "насмешку над церковнослужителями" и причислил ее к числу "вредных". Лису в этой сказке величают яко долгий бес. Пошла лиса в лес и возрыдала горько: "Сколько-де я на земле не бывала, а такой срамоты не видала. Когда бывают петухи в дьяконах, лисицы в просвирнях!"

     В конце третьей версты вселенной зло разрушило гармонию мира, тогда и закончилась дружеские отношения между родами. Взаимоотношения между людьми и другими жителями тоже резко изменились. В результате на последующих верстах вселенной у человека почти не осталось друзей в природе. Это нашло отражение в фольклоре, и ранее непорочную лису – желтую княгиню − ныне называют хитрой и льстивой, а волка кличут вором и разбойником.