Америка – 68. Поэма об Игоре

Вы представляете, меня наняли профессиональным изобретателем! В Америке! Через два года ПМЖ! В отрасли промышленности, о которой я не имел ни малейшего представления.

Это было нечто после 15 лет совковой плановой системы, где завод платил мне премиальные, только чтоб я не изобретал. Россия изобретателей не любит. И к моему титулу всегда прибавлялось «х@ев», изобретатель–х@ев.

 А в Калифорнии я откликнулся на объявление в газете, и после шести-часового интервью меня всадили в кубикл с Бёртом Пурригэнноном – маленьким молчаливым филлипинцем.

***********************************

Через три месяца меня произвели в инженерные начальники, а через полгода – в инженерную мечту - должность «Генеральской Жопы». По-английски она звучит не менее красиво PrincipalEngineeroftheCompany. Вот так вот! Это вам не соски к немецкому нефильтрованному.

***********************************

Поскольку русский человек не просвещен по поводу «Генеральской Жопы», коротко и понятно:

- прогресс возможен только внедрением нового. Другой путь не нашли. Поэтому в каждой американской компании Президент отвечает за НОВОЕ. Это его обязанность. Новым компания выживает конкуренцию и, по возможности, выигрывает увлекательнейшую игру.

***********************************

Президент отвечает за всё остальное тоже. Поэтому в фирмах среднего размера есть «Генеральская Жопа» - помощь Президенту в волнениях о НОВОМ.

Мой Президент Джордж был высшего класса инженером, и до определенного момента в состоянии всё новое делать сам. Но компания перевалила за 50 миллионов в год – стало туго. Поэтому он искал меня через газету и нашел!

*********************************

Так что теперь мы с Джорджем, или, скорее, Джордж со мною непрерывно генерировали новые идеи, я их моментально воплощал в металл, испытывал и доводил до ума. Я был НИИ. Приглашенные потенциальные заказчики, накормленные и напоенные, неспеша решали будут они покупать эту фигню или нет.

 Из десятка машин, сгенерированных в год, пара выходила в серию.

***********************************

Я эту мою работу обожал. И зарплату с всевозможными премиальными, и уважение, и восторг аборигенов, и отношения с Джорджем: никакого панибратства, полная поддержка, взаимоуважение и непрерывное соревнование мозгового штурма. Он это дело обожал еще больше, чем я.

 Джордж был первым для меня, с кем я соревновался на равных. А я был первым для Джорджа.

 В наше молчаливое соглашение входило так же, что мое имя нигде не упоминается, ни в патентах, ни в статьях – индустрия не должна знать о моем существовании. Перекупят.

 Поэтому и красивое «Генеральская Жопа».

***********************************

В двух словах, как работает этот орган.

 Полная свобода. Немедленная помощь при необходимости. Всё изготовление на независимом финансовом балансе. Рабочий день – не ограничен. Многочасовая работа с Джорджем после окончания рабочего дня. А он мог работать круглосуточно, без сна. Сукин кот.

*********************************

В результате наша компания ежегодно удваивала продажи.

Акции выросли в десять раз. Мы потихоньку скупали конкурентов. А для некоторых изделий – конкурентов создавали искусственно, продажей лицензий. Рынок не терпит монополизации.

***********************************

Тут начинается история «Игоря».

Через два года такого обалдения, Джордж прибежал ко мне рано утром с нацарапаным приснившегося на клочке бумаги. Он объяснил мне в двух словах о чем речь, и побежал дальше. Вечером, разобравшись и восхитившись, я дал ему мой консервативный расчет стоимости и времени изготовления.

Это была большая и весьма сложная машина, в те времена стоимостью в 200 тысяч – огромные деньги (хороший новый автомобиль стоил 6 тысяч). Мы наносили нокаутирующий удар нашим самым большим конкурентам. На проект и изготовление я запросил четыре месяца.

 Для сравнения: в России это бы заняло порядка десяти лет и по крайней мере две диссертации с летальным исходом. Для наших американских конкурентов не менее двух лет.

***********************************

Мы очень боялись утечки информации, особенно от наших маленьких поставщиков - изготовителей. А изготавливать на нашем, высшего класса заводе, было невозможно – организация производства взяла бы полгода.

***********************************

Я сидел в стеклянном офисе с закрытой дверью. Чертили тогда на досках – моя повернута задом, чтобы снаружи не было видно чертежа.

***********************************

Четыре месяца непрерывного инженерного кайфа.

 Собрать уникальную машину без чертежей для легкости обслуживания я попросил самого старого и опытного сборщика.

***********************************

Это был случай инженерного счастья, когда с первого раза всё работает с минимумом переделок. Машина успела на международную выставку, где мы показали ее в действии. Прототип был куплен на корню с условием замены его на серийный со временем.

***********************************

После выставки я улетел в глубинку Техаса на испытания в бурении.

***********************************

Обалдевшая бригада техасских буровиков некоторое время не могла пошевелиться, увидев меня, и узнав что я русский с непроизносимым для них именем Игорь. Оно связано со зловещим Франкенстайном, а я не был похож на киношную легенду (как и сейчас, я тогда был красавцем).

 Разомлевшая бригада посовещалась с мастером, и на следующий день на машине крупно и красиво было выведено «Игорь». По английски, конечно. Я зарделся.

***********************************

Машина работала прекрасно, и на нее потянулись мастера с соседних буровых. Через неделю я вернулся в Калифорнию с десятью заказами на руках.

***********************************

Цветная фотография работающего «Игоря» попала в журналы и на обложку проспекта фирмы. Долгое время она продавалась под красивым кодовым названием «Игорь».

 Я раздулся от гордости и обилия премиальных.

***********************************

Машина стала международным стандартом для индустрии, и полдюжины конкурентов пытались ее повторить. Но рынок был в наших руках. Один из первых Игорей выставлен в музее буровой техники в Галвестоне.

***********************************

А потом меня уволили.