Он шел по болоту, не глядя назад.

Алекса́ндр Ильи́ч Ги́тович  (1909-1966)

Его труды были изданы в книге «Из китайской и корейской поэзии», вышедшей в Москве в 1958 году- объёмом больше пятисот страниц.

Печататься начал будучи школьником в смоленских газетах «Рабочий путь» и «Юный товарищ».

Он не очень любил читать свои стихи. И никогда  сам не просил читать. И никогда не расходился, его всегда надо было просить ещё, ещё. Может быть, потому, что он не считал стихи своим главным делом. Хотя любил поэзию навзрыд. Но, может быть, он был из тех истинных поэтов, которые не считают, что главное в поэзии написать стихи. Они писались у него сами собой, постольку поскольку, и кроме того, надо было жить.                                                

Он был из тех поэтов, которые не могут писать всегда и везде. У него были многолетние перерывы. Тогда он переводил. И всё равно он оставался Гитовичем. Он не войдёт в число великих стихотворцев, но он был великий поэт, или, вернее, настоящий поэт по своей жизни и по своей сути. Он жил поэтом. Да, это была редкостая в наше время жизнь поэтом. С таким пренебрежением к деньгам, которых у него не было, к обстановке, к удобствам. Он жил в дощатой «будке», как называли они с Ахматовой свои литфондовские домишки, жил в ней круглый год.

Гитович на сравнительно короткое время превратился в основного переводчика китайской поэзии – от Цюй Юаня, первого достоверно известного по имени китайского поэта, жившего в 3-4 веках до Р. X., и до самых современных, включая Го Можо и неизбежного Мао Цзэдуна. В книге "Из китайской и корейской поэзии", вышедшей в Москве в 1958 году, больше пятисот страниц, и все переводы – Гитовича. Отдельными изданиями в его переводах выходили Ли Бо, Ду Фу, Ван Вэй и др. Переводами этими зачитывались.

Последние годы дружил с Анной Ахматовой. Некоторые полагают, что её смерть 5 марта 1966 г., ускорила и его уход из жизни. Он скончался 9 августа 1966 г. похоронен в пос. Комарово (С.-Петербург), недалеко от могилы Анны Ахматовой.

Уж если говорить о переводах,
Которым отдал я немало лет, 
То этот труд, как всякий труд – не отдых
Но я о нем не сожалею, нет!

Он был моей свободою и волей,
Моею добровольною тюрьмой,
Моим блаженством и моею болью, 
Сердечной болью, а не головной.

Пытаясь современными словами,
Перевести китайский старый стих,
Я как бы видел древними глазами
Тревогу современников своих.

И так я сжился с опытом
Что глядя на почтенных стариков,
Невольно думалось: ведь это дети – 
я старше их на несколько веков!

***

На мокрой ветке
Иволга щебечет,

И чайки плавают
У островка.

Цветы совсем поникли
В этот вечер,

И стала неспокойною
Река.

Седой старик –
Варю вино из проса.

Стучится дождь
У моего окна.

Я на судьбу
Не взглядываю косо:

В уединеньи-
Слава не нужна.