Пикеты у «Эха Москвы» к 22 июня

В день Памяти и скорби, когда мы будем вспоминать и благодарить наших воинов, павших за Родину, но Родину отстоявших, Профсоюз граждан России решил продолжить пикетирование офиса радио «Эхо Москвы».

Слишком много лжи и клеветы «извергает» эта радиостанция в адрес нашей Победы, Русского духа и памяти ветеранов.

Предлагаю вам рассказ одного из наших коллег, Алексея Оспина, который принял активное участие в серии пикетов у «Эха Москвы» в канун майских праздников.

«8 мая я увидел Людмилу Алексееву. Я встал перед нею молча. И она молчала. Все плакаты ровно и долго держу перед её глазами. Молчу и спокойно смотрю на неё в упор. Она и её, поддерживающий ее под руку мужик, стояли и смотрели не отрываясь. Так и стояли все молча.

9 мая, еще издалека, я увидел Шендеровича — он шёл быстро и, увидев плакаты, заулыбался. Диалог с Шендеровичем:

Он — Класс!

Я: — Правда, здорово я их припечатал? Классно?

— Классно!- брякнул Шендерович.

Вот так он похвалил наши плакаты.

Зато после того как он вышел через час из редакции, он был уже молчаливый. И ему, явно рассказали, что я показал Алексеевой её лицо на плакате, потому что он сразу прямиком подошёл к моему плакату с Гитлером и портретом Сталина, и стал его долго рассматривать. В этот момент я увидел женщину, которая взяв фотоаппарат, стала снимать нас обоих с Шендеровичем. Я говорю этой женщине: «А Вы фотографируйте меня на фоне вывески «Эха Москвы», чтобы у Вас это радио ассоциировалось с геббельсовской пропагандой». И сделал отстраняющее движение от «шутника Ш» левой рукой с плакатом. Потому, что женщина не хотела фотографировать Шендеровича и ждала, когда он отойдёт, опустив фотоаппарат.

Надо было видеть его лицо! В глазах у него вопрос, потом изумление. У него не то, что автограф не хотят взять, а вообще «проваливай — не мешай».

И тут он побежал. Но, как побежал! Это было так смешно! Он побежал вперёд, а голову вывернул назад. Смотрел изумлённо (брови глаз были вздёрнуты вверх) на меня с женщиной, которая не хотела его фотографировать, и ждала с фотоаппаратом, пока он отойдёт от меня.

…Не помню когда, пробежал Э. Лимонов с двумя здоровенными лбами.

…Вы, когда-нибудь, ощущали себя инопланетянами? Я ощутил. Когда увидел взгляд удивления и необычно-загадочно-изучающего интереса ко мне, как будто я пришёл к ним из другого мира. Когда работники «Эха» поняли, после моих разъяснений, что я сам, за свои деньги, приехал из другого города, чтобы принять участие в пикете и сказать таким образом ИМ, все, что мы о них думаем. До них дошло это на второй день. Я теперь буду знать с каким взглядом люди будут смотреть на инопланетян, когда с ними встретятся…

Но больше всех, со мной, не повезло Венедиктову. Ну, я так «неудачно» почти всегда становился у выхода из редакции, что он прямо упирался в меня и в плакат с его физиономией (только в последний день он проскочил, когда я был к нему спиной).

Но самое подробное рассмотрение всех трёх плакатов у него случилось в первый день моего стояния. Он шёл со своим помощником. А в остальные дни, когда он натыкался на меня, то демонстративно делал вид, что ничего не видит. Но меня это ещё больше веселило. Зато в первый день, 6 мая, после того, как прошёл Венедиктов, через несколько минут, вышел этот же его помощник, с другим мужиком и записывающим устройством и начали меня демонстративно фотографировать. Они думали меня этим напугают. А я наоборот, ещё больше стал им улыбаться, и открыто разговаривать. Они меня начали расспрашивать, что мне не нравится в этом радио. Я им ответил: «ВСЁ!». Постоянное враньё. О чём враньё? Обо всём. О России ничего не рассказывают. Не могут даже рассказать даже о том, что у нас самый лучший комбайн в мире создали. Попал в книгу Гиннесса. Знаете? Нет. Что миллиарды чипов у нас Китай закупает, что Россия единственная страна в мире, которая производит надводные атомные электростанции. Знали? Нет? Так тогда Вы, вообще, не имеете права быть информационным агентством.

Он меня спросил, чего я добиваюсь. Я ему ответил, что хочу создать у людей зрительное восприятие вашего радио, как геббельсовской пропаганды. После этого начали демонстративно выходить работники радио и фотографировать меня на телефоны. Думали, что они так меня морально подавят. А я обрадовался этому. Это значит задел капитально. Особенно, когда стали выходить старые «эховские» бабки и на меня бурчать и шипеть.

Характерно: за всё время стояния никто ни разу не заступился за радио в открытую. Проходили и шипели, трусливо-толерантно...

На следующий день мне устроили провокацию. Начали бегать вокруг меня с микрофоном. Наверно, сзади записывали, когда я стоял к ним спиной. Прятали микрофон. Потом пришли два милиционера в гражданском, потом вышел помощник Венедиктова. Тут же подошёл мужичок бомжеватого вида и начал меня провоцировать на тему о том, что кругом засели евреи. Так я ему ответил, что не верю и не разделяю людей по национальности, а делю только на хороших и плохих. После таких моих слов все сразу же и ушли. Но каждый день журналисты «Эха» выходили и записывали мои разговоры с прохожими. Причём делали это так, что я их сразу и не замечал, только к концу разговора. Очень уж им хотелось что-то компрометирующего накопать. Но зря старались.

Что интересно, так это то, что рядом там находятся госучреждения. Оттуда выходили работники и говорили мне: «Мы с Вами!», «Молодец!», «Так держать!» Я ощущал поддержку со всех сторон. Это у меня ещё больше поднимало настроение.

Бывало и по-другому. Прохожие идут и, просто, молча, поднимают большой палец вверх и улыбаются мне. Но очень многие проходили, просто меня не замечая. Я думал это любители этого радио, а, потом, вдруг сделал невероятное открытие. Они его НЕ ЗНАЮТ!!! Этого радио они просто не знают. Я это проверил, задавая таким прохожим вопросы на отвлечённые темы, они у меня спрашивали, что за «эхо» такое? Я им объяснял, что оно врет, так же, как Геббельс. Применяет те же методы. Но тут меня убил вопрос: «А кто такой Геббельс?». Такого я даже не ожидал. Вот оно изучение истории по-либеральному…».

P.S. Пикет пройдет 22 июня с 9.30 по 18.00 у офиса «Эха Москвы» по адресу: Москва, Новый Арбат, 11