Лучше избавляться от отживших идей, чем от живущих людей, или Что помнит общество "Мемориал"

Министерством культуры разработаны предложения по реализации бюджетных средств, заложенных в федеральную программу по увековечению памяти жертв политических репрессий. Предлагаемые министерством мероприятия предполагают финансирование в размере около 6 млрд рублей. Деньги немалые для страны, где любое крупное инвестирование сопровождается грандиозными скандалами по использованию бюджетных средств по нецелевому назначению. Потому любые предложения по освоению финансов разрабатываются с учетом строжайшего государственного контроля над их расходованием. В предложениях указывается на необходимость централизованного учета и распределения  бюджетного финансирования. Не указывается прямо, но подразумевается, что таким контролирующим центром должно быть Министерство культуры. Предложения по расходованию средств предваряет вводная часть, содержащая постулаты, на основании которых министерство определяет цели на которые будут расходоваться средства. Таких целей много, но их можно объединить в четыре основные направления: 1. Музейно-архивная работа, 2. Информация и пропаганда, 3. Полевой поиск 4. Компенсации жертвам репрессий и их потомкам. Причиной необходимости централизованного распределения и контроля указывается необходимость консолидации общества вокруг проблемы политических репрессий и недопущение расползания финансовых потоков по организациям-однодневкам, которые могут быть спешно созданы под увод денег. На сегодня в России существует единственная более-менее известная организация, позиционирующая себя в данной теме  - общество "Мемориал", которое однако имеет малочисленные и вялоработающие местные и региональные подразделения. Общество создано в годы перестройки на основе диссидентского движения и прямо наследует его традиции и взгляды. Я хорошо помню начало 90-х годов и первую сходку на Лубянской площади тех, кто позднее составил известную ныне организацию "Мемориал". Тогда ими был брошен клич: "Все, кто пострадал от политических репрессий, приходите на Лубянку, приносите фотографии и  увековечьте память о своих репрессированных родственниках". Благая и подкупающая искренностью идея. Я собрал фотографии и документы, что остались у нас в семье от репрессированного в 1937 году деда, и пошел на эту сходку. Но, послушав разговоры собравшихся, я понял, что не могу да и не хочу оставлять среди них память о своем деде. В моем сознании эта сходка отложилась как сборище озлобленных, крайне подозрительно относящихся к незнакомцам, малоприятных в общении и не расположенных к диалогу людей. Я был шокирован и ушел, дав себе слово не иметь с ними дел, пока среди них царит неприятный для постороннего дух местечкового междусобойчика. Прошло более 20 лет. Достаточный срок для проведения объективной и масштабной работы по архивному поиску и увековечению памяти репрессированных, декларированной при создании общества "Мемориал". Общественным отчетом о проделанной работе может считаться интернет-сайт общества "Мемориал", который в простейшей и доступнейшей форме информирует о проводимой  работе. Несмотря на оставшееся личностное неприятие этой организации, я время от времени наведывался  на их сайт в надежде найти сведения или хотя бы упоминание о своем деде. Я был готов простить их недружелюбие и подозрительность и корить себя за предвзятое к ним отношение, но каждый раз удивлялся собственной наивности. Увы, несмотря на наличие в ГАРФ архивного дела, к которому в начале 90-х годов я лично получил доступ, на сайте общества "Мемориал" я не нашел о своем деде никаких упоминаний. И это в Москве, где сконцентрирована и наиболее упорядочена архивная информация. И не в том дело, что я очень хочу видеть апмять своего деда, внесенную в общий список, она живет во мне и его потомках. Дело в том, что, по всей видимости, планомерной архивно-поисковой работы общество не ведет, а, вероятно только на основании некогда собранных политических дел знакомых между собой лиц, в своих узконаправленных интересах пытается размахивать жупелом политических репрессий. При этом до сих пор (в течение более чем 20 лет!) сохраняет негативный подход к деятельности  политической власти современного российского государства и деструктивно оценивает деятельный потенциал российского общества. С интересом знакомясь с постулатами вводной части предложений министерства культуры, я обратил внимание на противоречия между идеей консолидации общества и положениями, калькированными из общественного движения "Мемориала". Невозможно способствовать консолидации общества, если презираешь его. Диссидентский взгляд на государство изначально подразумевает презрение к тем, кто сотрудничает с государством. Это детско-инфантильное восприятие государственной власти было бы смешно, если бы не было ядовито. К сожалению, многие комментарии на интернет-форумах и обсуждениях в блогах свидетельствуют о том, что общество массово заражено этой диссидентской болезнью - бесплодной инфантильной ненавистью. В свете этого, общественная позиция которую сегодня занимает общество "Мемориал" можно охарактеризовать как силу, способствующую расшатыванию  и без того не устоявшегося общественного сознания современного российского общества. Возможно, подобная позиция некоторых граждан нашей страны имеет право на существование, но со стороны государства было бы крайне неосмотрительно позволять им иметь монопольное право на декларирование своих, зачастую эмоционально неуравновешенных, оценок исторического прошлого страны. Высказываемые мной мнения - это зафиксированное на лету мнение на основании выхваченных взглядом отдельных моментов. Так, например, крайнее неприятие вызвал постулат о "насильственной коллективизации" и о якобы присущем исторической России личностном хозяйствовании. Этот тенденциозный тезис, выдвинутый в начале XX века в политическом споре между  прозападниками и сторонниками собственного пути развития России прозападником Столыпиным, сегодня стал неким подобием "Капитала" К. Маркса из недавнего советского прошлого. На него все ссылаются, но почти никто не читает и не желает исследовать исторические корни и условия, из которых он вырос. Взгляд Столыпина превратился в бездумную расхожую догму, стереотип поведения чиновников, шаблон, на основании которого вот уже четверть века пытаются выстраивать новые государственные устои России. Мысль, высказанная в определенное время и в определенном месте и объективно поспособствовавшая дестабилизации общества, жертвой которой стал ее автор, сегодня возведена в абсолют и призвана вернуть то, что было навсегда утрачено в начале XX века - прозападные традиции российского общества. Исторически зафиксированная общинность социального быта и вечизм политического устройства русского общества сегодня приносятся в жертву превратно понимаемым требованиям современности. Пассивность населения к декларациям продолжателей перестройки, равнодушие и неприятие им, казалось бы, самых благих начинаний властей - это ли не свидетельство глубинного неприятия навязываемых и чуждых по духу русскому человеку традиций и моральных ценностей? Обосновывать безжизненными догмами бюджетное финансирование информационной пропаганды чуждых традиций и ценностей - не есть ли издевательство над здравым смыслом общества и над устоями государства? Не плодотворнее было бы взять за основу положения, близкие к взглядам репрессированного священника Павла Флоренского, который воспринимал современные ему перемены в российском обществе, как жестокие, но логически неизбежные в становлении самостоятельного пути развития российского общества и его самоидентификации.

Славянофил и евразиец, он создал гармоничную картину мироустройства и проповедовал взгляды, действительно способствующие консолидации православного (и российского в том числе) общества. Тогда его мысли не нашли отклика, но не потому что они были неправильны. Невостребованность его идей объяснима тем, что он, высказывая  нестандартные мысли, слишком опередил свое время, но это - общая беда всех пророков. Их бьют за сказанное слово, а потом поступают согласно ими сказанному. Есть объективная логическая цепочка возникновения общественных кризисов, периодически потрясающих общество, - пресыщение, критика, слом, созидание, развитие, снова пресыщение и т.д. Каждому из звеньев этой цепочки - этапов ее развития - соответствуют свои идеи и лозунги, которые являются их движущей силой. Они трансформируются в соответствии с требованиями текущего момента, плавно эволюционируя при наличии осознанного руководства либо подвергаясь революционному слому при возведении идей и лозунгов предшествующего этапа в мумифицированные догмы. Взгляды и идеи, на которых базируется деятельность общества "Мемориал", принадлежат этапу слома во время которого происходила перестройка. Они были актуальны и востребованы 20 лет назад. Сегодня они - отыгранный материал. Сейчас, когда идет этап созидания, общество хочет плавного и конструктивного развития, лишенного событий типа 1937 года (кстати, 1917 и 1937, те же 20 лет!), и сейчас необходимо вовремя избавиться от отживших постулатов. Лучше избавиться от отживших идей, чем от живущих людей. В 1937 году, в период революционного  созидания нового, приоритетом были оставлены идеи этапа революционного слома старого общества. Тогда лишними оказались люди, осознавшие это несоответствие, и общество получило головную боль на столетие, если не больше.  Сегодня общество "Мемориал" не в состоянии справиться с идеями нового времени, оно захлебнулось и болотно булькает в озлобленности пострадавших от репрессий лиц. Необходим новый инструмент, который вызывал бы доверие не только у лично заинтересованных в справедливости потомков репрессированных (а из реально репрессированных сейчас, увы, остаются в основном только потомки), но и у тех нейтральных, личностно не задетых репрессиями слоев общества, которые сегодня формируются под воздействием эмоционально неуравновешенной пропаганды. Отдельное и объективно взвешенное место в этом инструменте необходимо предоставить и тем, кого сейчас принято огульно обвинять в осуществлении репрессий и их потомкам. Ведь именно они на бытовом и демографическом уровне гораздо более деятельная часть общества, чем интеллектуалы, изолирующие себя в высоких духовных сферах. Выключать эту часть общества из конструктивного процесса современной жизни только на основании негативной оценки прошлого более чем глупо. Тем более что и их можно рассматривать как жертв того же режима. Пусть не политических, но моральных - абсолютно точно. Вдумайтесь - рос мальчонка, восхищался героями гражданской войны, боготворил их, знал всех по именам и все их подвиги наизусть. А потом вырос, был призван в армию, оказался в частях НКВД, причем согласно существовавшей пропаганде  - особо доверенных частях, - и ему было поручено охранять лагерную зону - зону преступников. И тут он встречает тех самых героев, которыми восхищался в детстве. Сочувствует кому-то из них и сам становится обитателем зоны (возможно, несколько утрированно, но в принципе верно). Что происходит с психикой человека при этом? Помимо прочего, не здесь ли гнездится причина того распада моральных, духовных и социальных ценностей, который сегодня так махрово расцвел в нашем обществе? Постоянная, на протяжении всего XX века, и непримиримая смена моральных и духовных ориентиров, осуществлявшаяся с откровенным социальном цинизмом, - вот та нигилистическая база, благодаря которой выскакивают на амвоны традиционных ценностей издевательски кривляющиеся и реально не могущие осознать своей вины Pussy Riot'ы всяких мастей. День памяти жертв политических репрессий в современной России отмечается как один из памятных дней наряду с Днем России и Днем примирения и согласия. Это закономерно и логично. Этот день не может и не должен выпадать в отдельную обособленную часть сознания общества. Он обязан существовать в комплексе живого и деятельного участия граждан в развитии своего государства. И необходимо, чтобы он воспринимался обществом не столько как узкопрофилированный День памяти жертв ПОЛИТИЧЕСКИХ репрессий, сколько как день "памяти о трагедии народов Российской империи и Советского Союза в XX веке". Возможное, красивое, а главное, содержательное название федеральной программе, в рамках которой  выделяются бюджетные деньги на гармонизацию и единение российского общества, осознавшего причины бед и несчастий, которые постигли нашу страну в прошедшем столетии. Такая формулировка, такая идея должна стать основой инструмента, который мог бы быть создан для консолидации российского общества вокруг памяти своих предков. Вокруг тех потерь общества, которые оно понесло в ходе многочисленных общественных конфликтов XX века, как внутриобщественных, так и межнациональных, как внутрироссийских, так и международных, начиная от русско-японской войны и революционных событий 1904-1906 гг. и заканчивая событиями недавнего прошлого - расстрелом законно избранной власти в 1993 году и гражданской войной в Чечне. Представляется, что таким инструментом мог бы стать созданный при желании высших федеральных властей научный центр под условным названием "Институт изучения наследия XX века". Его цель - поддержание стабильности в обществе путем мобильного реагирования на возникающие в разных сферах общества конфликты. Он должен иметь мемориальный комплекс с уникальной, мгновенно узнаваемой архитектурой. Он должен стать знаковым и ярким пропагандистско-идеологическим фактором общественной жизни. Он может быть жизнеспособен только при наличии разветвленной структуры, включающей местные и региональные филиалы. Ему необходимо иметь отчужденную от юрисдикции местных властей территорию и узнаваемую символику. Он должен генерировать доверие к себе со стороны граждан и быть открыт для их плача («интерактивная «стена плача»), а потому быть привлекательным в восприятии общественного мнения, иметь запоминающиеся эмоциональные тона положительной направленности. Он обязан использовать доверенные государством и находящиеся в его арсенале разнообразные способы воздействия на общество, начиная от повседневного мониторинга общественного мнения и заканчивая разнообразным, в том числе и силовым реагированием на недопущение ухода из-под контроля ситуации. Сможет ли такой инструмент содержать только одно Министерство культуры? Насколько компетентно Минкультуры в функциях, которые стоит вложить в новый общественный инструмент? Скорее всего, оно сможет войти в его функционирование лишь составной частью своей деятельности, очень важной, но не решающей. Возможно, к созданию такого инструмента необходимо подключить и другие заинтересованные силы. И тогда примерное распределение функций может быть такое – Министерство культуры – генерирует идеи, МВД - анализирует и контролирует ситуацию. В итоге такой федеральный институт по своему масштабу мог бы стать неким аналогом МЧС, но в сфере социально-общественных отношений.