Движущая сила

Все уже поняли, что я – о критике. (А кто-то, наверное, подумал, что о рекламе?) Да, критика – движущая сила общества. Ничто не заставляет человека так старательно и упорно работать, как хороший нагоняй, сиречь – критика. И в этой связи не понимаю я много, происходящего на так называемых «литературных» (гм!, гм!) сайтах.

Когда-то давно, я был изгнан модератором из «Прозы.РУ», и приютился на одном убогом сайтишке. Так, ничего особенного, сайтик, как сайтик, как десятки ему подобных. Уровень школьной стенгазеты, зато амбиций – выше крыши! «Зеленая лампа» отдыхает! Там, на этом сайтишке, собирались в основном, поэты, а поскольку я рифмовать не умел, то мне среди них было скучно. Единственная отдушина – форум. Так вот, как-то, смеха ради, создал я клона, «Мыколу Ржавченко», и от имени этого клона написал стишата и разместил их на форуме. Стихи – не стихи, а так, набор слов, рифмовать-то я не умею. Я ухохатывался, когда их писал, и наверное, не один десяток прохожих смотрели в недоумении на окна моей квартиры, из которых до утра неслось жеребячье ржание. Я разместил их, в надежде, что пользователи посмеются, что каждый поэт непременно скажет: А это что за хрень?

Увы, я жестоко просчитался. Один только человек так и сказал, да и то не сразу. Остальные почти все похвалили. Кто сдержанно, а кто и восторженно. Что это? Ложно понятое чувство солидарности с автором, нежелание обидеть, или неувядающий принцип творческой личности: ты мне, я – тебе?.. Сегодня, я похвалю убогое творчество (в кавычках) Мыколы Ржавченко, завтра Мыкола Ржавченко похвалит мое. (Такое же, убогое!)

Вот эти стихи. Почитайте и скажите, если не трудно, свое мнение.


В РЕСТОРАНЕ (ПОДРАЖАНИЕ А. БЛОКУ)


Мы сидели с тобой в ресторане,
И тянули из горла «шабли»,
Ты послала мне черную розу в стакане,
Вроде, признак умершей любви.

Но за столиком гордо кидала рублями,
И кидая, кричала: «Лови!»
Я посла тебя нах.., с твоими рублями,
Потому что рубли у меня ты украла, 
Потому что рубли те – мои!

А сидим хорошо: и музон и конина, еще бы,
Пару телок для полно счастья, а ты!
Двинув в глаз мне, уходишь, кривая,
Тихо плачут смычки о любви.

Вдруг – стучат! И я люк поднимаю: о, боги!
Золотые погоны, фуражки, канты.
И я снова, в который уж раз тебя нах посылаю.
Потому что над люком, слепой даже видит: менты!




Я проводил тебя до двери,
Подал из внутрии манто. 
Ты, дорогая, не поверишь.

Как надоело мне пальто!

А ты ушла в своем мутоне, 
(А я-то думал, что манто!)
И мене сказала: мове тоно,
Что значит: плохо то, и то.

Носил я шубы, в свое время,
И макинтоши, и реглан,
А нынче – нет и на галоши, 
С трудом наскреб и на стакан.

Ходили девки косяками,
Как рыба стердяль, под окном,
А я топил тоску в стакане,
Налитом доверху вином.

Курил гаванские сигары,
И пил из горлышка коньяк,
Промчались годы. За амбаром,
Я поселился кое-как.

Смотрю на мебель в коридоре,
Под паутиной унитаз,
Не ел три дня, как кот - голодный,
Теперь бы выпить – в самый раз!

Сейчас я выйду из квартиры,
Закрою дверь свою на ключ.
Пошли вы все… к такой-то маме!
И не проси! И не канюч!



И последнее. Шедевр творческой мысли.


Мы шли по болоту, и чавкала грязь, 
А дома нас ждал маринованный язь.
Стегала осока меня по лицу,
И, видимо, двигалось дело к концу.

Я вдруг провалился, в трясину ушел,
И крикнул: давай же скорее мне кол!
А ты усмехнулась, взглядом скользя,
Делить на двоих не придется язя.

Я булькал в болоте, хватая камыш,
Ты шарила дома по полкам, как мышь.
А солнце садилось в болотную тишь,
И ели меня комары, как киш-миш.

В болоте я понял, как жизнь хороша,
Не надо теперь от тебя ни шиша,
И язь твой – да черт с ним, он тиной протух,
Меня ждет у деда вареный петух.

Пока я в болоте желал петуха,
У деда, в селе, пригорела уха. 
Он сел, пригорюнясь, в портах на кровать, 
И горестно молвил: Эх, язь твою мать!

А я все барахтался в тине, как гусь,
И этот кошмар описать не берусь!
Я ждал, что придет кто, и кинет мне кол,
Но время летело, никто и не шел.

Вечерний закат на болото уж лег,
И кто бы подумать, товарищи, мог?
Она в одиночестве съела язя,
И вдруг поняла ,что так делать нельзя.

Она прибежала к болоту в нощи,
И бросила вожжи мне, крикнув: тащи!
Я вылез, стряхнул с себя тину и пух,
Наградою был нам вареный петух!